Дородная немолодая медсестра в белоснежном накрахмаленном халате и шапочке, закреплённой на аккуратно уложенных тёмных волосах, наклонилась ко мне, бросив взгляд на приборы, проверила уровень жидкости в капельнице и выплыла из палаты. Вскоре она вернулась с доктором, невысоким плотным мужчиной средних лет с круглым добродушным лицом, с ямкой на подбородке, совсем не похожего на нашего «доктора Менгеле», как мы прозвали главного врача тюремной больницы, о котором поговаривали, что он проводит опыты по заказу вояк на смертельно больных заключённых. Врач снял со спинки кровати планшет, и присел рядом на стул.
— Как ваше самочувствие, мистер Стэнли?
Его предупредительность вызвала оторопь. Я совершенно не мог понять, почему лежу в такой роскошной одноместной палате, а не в задрипанном лазарете с облупленными стенами, где в два ряда стояли унылые металлические койки с другими несчастными, с окнами, закрытыми частыми решётками. Несколько раз я побывал в таком, после кровавых разборок.
— Нормально, — прошептал я, каждый слог давался с большим трудом, отдаваясь тупой болью в горле. — Сколько я был без сознания?
— Почти два месяца, — ответил врач. — Вы потеряли много крови, впали в кому. Откровенно говоря, мы не думали, что вы сможете из неё выйти.
Два месяца, вычеркнутые из жизни. Впрочем, меня это устраивало. Я подумал, что хорошо бы всю жизнь вот так проваляться, как овощ и потом сразу переехать на тюремное кладбище под безликую плиту с табличкой с номером. Больше всего меня раздражали эти скачки сознания, напоминавшие пружину, которая то сжималась, возвращая в Россию двадцать первого века, то разжималась, швыряя обратно в начало пятидесятых в США. События в обоих мирах я ощущал абсолютно ясно и осязаемо реалистично и лишь боялся, что просто сойду с ума, перестав различать, где кошмар, а где реальный мир.
— А как Люк Стоун? — собрав последние силы, проговорил я.
— С ним все в порядке, он не пострадал. У вас есть какие-то жалобы, просьбы?
Добрый доктор раздражал до такой степени, что захотелось его задушить. Какие просьбы могут быть у заключённого? Подольше побыть в этом лазарете и не возвращаться к тюремным ужасам.
— Хорошо, — не услышав ответ, сказал он. — Надеюсь, через недельку мы сможем вас выписать домой.
«Домой»? Перед глазами пронеслись видения, как в таком ослабленном состоянии я вернусь в тюрьму, где стану лёгкой добычей для любого мерзавца и передёрнулся. А что я хотел? Отдыхать здесь, как на курорте всю жизнь?
Когда доктор вышел, я закрыл лицо рукой, меня душили бессильные слезы, сочившиеся сквозь пальцы. Я размазывал их по лицу, вытирал краем одеяла, и не мог остановиться. Лишившись последних сил, я провалился в тяжёлую вязкую дрёму, когда, кажется, что бодрствуешь, но тело, словно закутано в плотный кокон и не можешь двинуть ни рукой, ни ногой.
Очнулся я под утро, вновь увидев над собой чисто выбеленный потолок. Все повторилось, медсестра, внимательный до приступа тошноты доктор.
Ближе к полудню, когда я мысленно перебрал в сто сорок первый раз все способы самоубийства в этой проклятой больницы, в палату прошёл «Айболит» в сопровождении Ричарда Фокса с таким одновременно мрачным и таинственным выражением на лице, что мне стало не по себе. Душа мгновенно сжалась до состояния мячика для гольфа.
— У вас пять минут, — строго предупредил врач. — Он ещё очень слаб. Не волнуйте его.
Фокс плавно приблизился к моей кровати, протянув лист гербовой бумаги с печатью. У меня перехватило дыхание, когда я бросил с затаённым страхом мимолётный взгляд.
— Да, мистер Стэнли, вы полностью оправданы, — произнёс Фокс торжественным тоном. — Мы нашли предсмертную записку Меган Баррет. Полиция предоставила фотокопию. Я видел её своими глазами. Миссис Баррет призналась, что виновата в этом преступлении. Впрочем, записка могла и не понадобится. Губернатор подписал указ о вашем помиловании до этого…
— Из-за чего? — непонимающе перебил я его.
— Потому что вы спасли жизнь Люку Стоуну, — объяснил он спокойно, чуть подняв одну бровь, что выдавала в нем удивление тем обстоятельством, как я мог забыть о таком впечатляющем происшествии, которое могло стоить мне жизни. — Губернатор не смог сразу понять, почему его просят о помиловании одного и то же человека дважды, — Фокс усмехнулся. — Скажите, Кристофер, если это не профессиональный секрет репортёра, почему вы обратили внимание на эту заметку о самоубийстве Меган Баррет? Что именно вас заинтересовало?
— Меган покончила с собой на следующий день после оглашения мне смертного приговора, — тихо ответил я, хотя мне хотелось кричать от радости, не обращая внимания на режущую боль в шее. — Я подумал, что это не случайное совпадение, её могла мучить совесть. К пяти жертвам прибавилась ещё одна.
— Да, именно так, — подтвердил мою догадку Фокс. — Кстати, вам будет интересно знать. Меган приписала в записке ещё кое-что.
Он сделал многозначительную паузу с таким загадочным выражением лица, словно Пуаро, Шерлок Холмс и мисс Марпл слились в одно целое как раз перед тем, как раскрыть секреты раскрытого ими чертовски запутанного убийства.
— Она приписала, что на это преступление её подтолкнула тётя…
— Мисс Кронберг? — вырвалось у меня.
Фокс так осуждающе покачал головой, что я пожалел, что вылез со своим предположением.
— Мистер Стэнли, мне стыдно даже брать гонорар за это дело, — произнёс Фокс с долей разочарования. — Вы все расследовали без меня. Именно так. Можно сказать, Гедда Кронберг была организатором этого преступления. Она арестована.
— Но почему полиция так халатно отнеслась к этому делу? — спросил я глухо. — И о записке Меган не было известно?
— Не халатно, они расследовали это дело в соответствии с законом.
— Но эта записка в материалы моего дела не попала?
Глаза Фокса плотоядно вспыхнули, словно у человека, сорвавшего в казино, где он постоянно проигрывал, куш в миллион баксов.
— Офис окружного прокурора скрыл эту записку…
— Скрыл? Вы серьёзно? — воскликнул я в таком изумлении, что закашлялся. — Они знали ещё два года назад, что я не виновен и отправили меня на электрический стул?!
— Совершенно верно, — Фокс гадливо поморщился, всем видом выражая презрение. — Помощник окружного прокурора Кирби Блэк, он был обвинителем на вашем процессе, подал в отставку.
— Блэк? Это такой сноб с брезгливым взглядом, смахивающий на Говарда Хьюза? Он был на казни.
— Разумеется, был.
— Ну, я для него мелкая сошка…
— Ну-ну, Кристофер, не скромничайте, — усмехнулся Фокс. — Вы теперь национальный герой. И не только потому, что спасли Стоуна. После того, как вскрылись злоупотребления по вашему делу, была проведена независимая проверка, которая выявила громадное количество нарушений и в других делах, — нескрываемое злорадство в голосе Фокса напомнило мне о непримиримой войне между прокурорами и защитниками. — Двое невиновных, осуждения которых добился Блэк, уже казнены, пятеро ожидали смертной казни в Синг Синг. А ещё дюжина, к счастью, получили пожизненное и теперь благодаря вам вышли на свободу.
— Ричард, я не знаю, как вас благодарить… — мой голос сорвался, я мучительно пытался придумать слова, которыми можно было похвалить адвоката, не увеличив его гонорар. — Как смогу расплатиться с вами…
— Все расходы по делу оплачивает мистер Стоун, — объяснил Фокс коротко. — Кроме того, мы подали иск на офис окружного прокурора и на дирекцию тюрьмы Синг Синг.
— Зачем на дирекцию? — изумился я, кажется, питая нежные чувства и к директору тюрьмы, который оставил меня в живых, и к заключённым, моим благодарным слушателям.
— Потому что администрация допустила нападение на Люка Стоуна и ваше тяжёлое ранение в результате этого, — объяснил Фокс.
— В тюрьме это обычное дело… — проворчал я, вспоминая о паре случае, когда я чуть не погиб в результате кровавых потасовок.
— Безусловно, вы правы. Но не в данном случае. Если оба дела выиграем, вы станете сказочно богаты. А я получу процент. Как это предусмотрено. Впрочем, сейчас я мог бы работать бесплатно, — удовлетворённая улыбка тронула его губы и исчезла. — Участие в этом громком деле дало мне невероятную популярность. Ну, разумеется, не сопоставимую с вашей, мистер Стэнли, — он чуть заметно наклонил голову, словно перед великосветской особой.
— Все, мистер Фокс, — рядом с адвокатом возникла строгая медсестра, словно отгораживая меня от спасителя. — Пациенту требуется отдых.
— Да-да. Ещё одна минута, — добавил Фокс. — Самое главное. Все бумаги я оформил. Когда, эскулапы, наконец, выпустят вас из своих цепких лап, — он бросил быстрый взгляд, в котором сквозила ирония, на медсестру. — Вы можете сразу отправляться домой. И да, Кристофер, когда решитесь баллотироваться в губернаторы, вам наверняка понадобится советник по юридическим вопросам. Был бы рад оказать вам услуги. Желаю удачи.
Последнюю фразу он сказал таким обыденным тоном, будто это уже было решённым делом, а вовсе не плоской шуткой, чтобы развеселить больного.
Когда мой новый юридический советник исчез в дверях, пару минут я приходил в себя, постепенно шаг за шагом переваривая информацию, которую Фокс выплеснул на меня хорошо отточенной в судебных боях скороговоркой. Я свободен, это главное. Кроме того, я испытывал ни с чем несравнимое удовлетворение, переходившее в ликование, даже находясь в тюрьме, рассчитаться с двумя врагами — несомненная удача. Я давно воспринимал недругов Стэнли, как своих собственных. Сейчас меня терзала только одна мысль, что я прогнал Лиз.
Но судьба вновь сжалилась надо мной, простила моё неосмотрительное благородство по отношению к красивой женщине.
Когда Лиз вошла в палату, в первое мгновение показалось, что она принесла с собой частичку солнечного света. Простой, но очень женственный наряд очень шёл ей, бежевая кофточка с глубоким вырезом демонстрировала, словно вырезанную из мрамора безупречную линию плеч, рельефно обтягивая высокую грудь. Узкая на поясе юбка, расходилась широким колоколом, не скрывая стройные ножки, изящные лодыжки.