. «Русы — многочисленные народы, имеющие отдельные виды. У них есть вид, называемый Луда’ана. Они самые многочисленные, посещают для торговли страну Андалусию, Италию, Константинополь и хазар». «Луда’ана» представляет собой искажённое название норманнов, которых обычно в арабоязычной литературе именовали «ал-урдуманийа». Таким образом, подобно другим современным ему арабским авторам, ал-Масуди однозначно отождествляет русов и норманнов. «После 300 /912–913 года прибыло около 500 кораблей, в каждом корабле 100 человек». Количество людей на корабле русов, как уже неоднократно отмечалось, не вполне соответствует действительности — традиционно считается (см. указание Повести временных лет в рассказе о походе Олега на греков в 907 году), что корабль русов-варягов вмещал 40 человек, но если принять на веру число кораблей, указанных ал-Масуди, цифра участников похода всё равно выглядит весьма внушительной — около 20 тысяч человек[329]. Как помним, число кораблей Олега в походе на Константинополь, по сведениям Повести временных лет, составляло две тысячи. Вряд ли это число достоверно, но даже в соотношении с ним силы, прибывшие на Каспий, представляли собой большое войско — следовательно, и весь поход был не просто набегом, а серьёзной военной операцией.
«Вошли в залив моря Понт, соединённый с морем Хазар». Тут ал-Масуди отдаёт дань представлению о том, что Чёрное море соединяется с Каспийским через пролив, но дальнейшее изложение детализирует эту версию. Итак, флот русов первоначально спустился в Чёрное море (как можно думать, по Днепровскому пути, если он выдвигался из Киева — в этом случае, чтобы достичь Дона, русы огибали Крымский полуостров). «Там — люди, назначенные царём хазар, с сильным вооружением, сопротивляются тем, кто идёт с этого моря, и тем, кто идёт от той стороны суши, ответвление которой от моря Хазар примыкает к морю Понт. Это потому, что кочевые тюрки-огузы приходят к этой суше и зимуют там. Иногда замерзает вода, соединяющая реку хазар с заливом моря Понт, переходят по ней огузы на своих конях, а это — великая вода, не проваливается под ними [из-за того, что становится] твёрдой, как камень. И так переходили тюрки в страну хазар. Иной раз выходил к ним царь хазар, если не могли те, кто там был из его людей поставлен, отразить их, и препятствовал им переправиться по этому льду. Летом же нет [здесь] пути тюркам для переправы». Рекой хазар ал-Масуди называет Волгу, которая, как он прекрасно осведомлён, впадает в Каспий. Но каким же образом Волга соединяется с «заливом моря Понт», под которым, очевидно, следует подразумевать море Меотис, то есть Азовское? Ясно, что под этой соединяющей «водой» имеется в виду Дон. Как видим, движение по его течению контролировалось хазарами, опасавшимися зимних переправ огузов на свою территорию по льду реки.
Русы, однако, смогли договориться с хазарами. «Когда же прибыли корабли русов к людям хазар, поставленным у начала пролива, то они послали к царю хазар [просьбу], чтобы им пройти по его стране, спуститься в его реку, войти в реку хазар и дойти до моря Хазар, которое [и есть] море Гиркании (Гургана. — Е. П.), Табаристана и других земель иноземцев…, с тем, чтобы предоставить ему половину того, что захватят у людей там, у того моря». Здесь уже путь русов представлен более подробно — из «пролива» они идут по реке (то есть по Дону. — Е. П.), входят в реку Хазар (Волгу. — Е. П.) и далее плывут в Каспийское море. Условием пропуска древнерусского флота через земли Хазарского каганата была половина добычи, которая достанется русам на каспийском побережье. Царь хазар «позволил им это, и [русы] вошли в пролив и достигли устья реки, стали подниматься по этому ответвлению воды, пока не вошли в реку хазар, и спустились по ней в город Атил (то есть Итиль. — Е. П.), а это река большая, прошли мимо него (Итиля), дошли до устья реки к месту впадения в море Хазар. А от того места до города Атил это река великая и воды её обильны». Так русы поднялись по Дону, а затем по сухопутному волоку перешли в Волгу и вышли в Каспийское море. О волоке ал-Масуди не знал и полагал, что Дон и Волга непосредственно где-то соединяются.
«Рассыпались корабли русов по этому морю, совершали нападения на Гилян, Дейлем, страну Табаристан и Абаскун, а он — на берегу Гиркании, и на страну нефти, и на [области] около Азербайджана. От округа Ардебиль из Азербайджана до этого моря — 3 дня [пути]. И проливали русы кровь, и давали себе полную свободу в отношении женщин и детей, захватывали имущество, совершали набеги и жгли. И вопили люди вокруг этого моря…» Иными словами, набеги русов охватили очень большую территорию по западному и южному побережью Каспия. Среди подвергнувшихся нападениям — земли по всему южному побережью, от Азербайджана до Гургана, включая Абаскун. На западном побережье пострадали Азербайджан и «страна нефти», под которой следует понимать Баку и окружающие его земли государства ширваншахов. Таким образом, военными действиями русов были охвачены практически все мусульманские области Прикаспия. Как мы помним, для местных жителей, привыкших только к торговым и рыболовным судам, это было полной неожиданностью. Нападения с моря никто не ожидал.
«Была у них (русов) битва с Гиляном и Дейлемом, и с военачальником Ибн Абу-с-Саджем (наместником Азербайджана. — Е. П.). Перешли к "берегу нефти" государства Ширван, известному как Баку. А прятались русы при возвращении с берегов моря на островах, находившихся близко от ["берега] нефти", на милю от него. Царём Ширвана был Али ибн ал-Хайсам. Приготовились люди и поплыли в лодках и на кораблях, [предназначенных] для торговли, и подошли к тем островам. [Напали] на них русы, и мусульмане были убиты и потоплены. Оставались русы много месяцев на этом море, как мы описали; не было возможности ни у кого из народов пройти этим морем к ним. Люди были начеку из-за них (русов), ведь море населяют вокруг [разные] народы».
Те подробности, которые сообщает ал-Масуди, чрезвычайно важны. Набеги, охватившие такое большое пространство прибрежных районов, были бы невозможны, если бы у русов не было какой-либо своей «базы» на Каспии. Таковой могли быть только острова, расположенные в море у бакинского берега. Именно здесь и базировались основные силы русов, именно отсюда и посылались с целью грабежа корабли на западное и южное побережье. Информация ал-Масуди объясняет, каким образом русы смогли напасть на Абаскун и другие южные каспийские города. Конечно, они совершали эти набеги не сразу из устья Волги, пройдя Каспийское море насквозь — сначала они закрепились на прибрежных островах Ширвана, а уже оттуда отправляли корабли в Абаскун, Табаристан, Гилян, Азербайджан… Русы пробыли на островах много месяцев, и этот факт объясняет двойное появление древнерусских кораблей на южном побережье Каспия, описанное у Ибн Исфандийара. Это, конечно, были не два самостоятельных похода, а два этапа одного и того же военного предприятия. Русы просто переждали какое-то время на островах, чтобы затем снова обрушиться на южнокаспийское побережье. То число кораблей, которые, согласно Ибн Исфандийару, напали на Абаскун — 16, кажется незначительным по сравнению с основными силами русов, описанными ал-Масуди. Однако, возможно, первое нападение на Абаскун было своего рода разведкой, сопровождавшейся, впрочем, взятием города (по-видимому, благодаря эффекту внезапности). Второе же нападение, на этот раз на Сари и далее по южному побережью, было более масштабным и тщательно подготовленным.
В изложении дальнейших событий возникает некоторое противоречие. Ибн Исфандийар пишет, что ширваншаху, устроившему засаду на море, удалось разбить русские суда. Ал-Масуди, напротив, отмечает, что сделать это не удалось — торговые корабли ширванцев оказались не ровней военным судам русов, и потому ширваншах потерпел поражение. Присутствие русов на Каспии, как ясно следует из рассказа ал-Масуди, по сути дела блокировало всю торговлю каспийского региона на долгое время («много месяцев» у ал-Масуди в соотнесении со сроками, указанными Ибн Исфандийаром, могут означать промежуток времени более года).
Однако столь удачный поход русов закончился для них трагически. Вновь предоставим слово ал-Масуди: «Когда русы захватили добычу и им наскучило быть на нём (море), они отправились к устью реки хазар и к месту её впадения, послав к царю хазар [вестников], понесли ему богатство и добычу так, как и было договорено с ними. У царя хазар нет кораблей и нет людей, привычных к ним, а если бы такое было, то мусульманам [были бы] от этого великие беды. Узнали об их (русов) злодеяниях ал-арсийа (мусульманская гвардия при дворе хазарского хакана. — Е. П.) и те, кто в их царстве из мусульман, и сказали царю: "[Ты] — друг наш и этого народа, а они напали на страну наших братьев-мусульман, проливали кровь, полонили женщин и детей". Не мог им помешать [царь хазар], но послал к русам и сообщил им о том, что мусульмане решили воевать с ними. Собрали мусульмане войско, вышли искать их (русов), спустившихся по воде. А когда расположились лицом к лицу, отошли русы от судов. А было мусульман 15 000, на конях, с оружием. Были с мусульманами некоторые христиане, из [числа] живущих в городе Атил. Продолжалась битва между ними 3 дня, и с помощью Аллаха мусульмане одержали победу над ними, предали их мечу, и иные были убиты и утоплены. Спаслось их около 5000, и поплыли [они] на судах к той стороне, которая граничит с землёй буртасов; оставили свои суда и двинулись по суше, но некоторые из них были убиты народом буртасов, а некоторые — в стране булгар, у мусульман, они убили их. Счёт тех, кто попал к ним, из тех, кого убили мусульмане на берегах реки хазар, был около 30 000. И не возобновляли русы с того времени того, что мы описали».
Ал-Масуди сообщает, таким образом, что русы сами ушли с Каспия, по-видимому, достигнув «предела» посильной для них военной добычи. Как можно думать, хазарский правитель получил обещанную половину. Однако вмешалась мусульманская гвардия, движимая чувством мести за погибших собратьев. Хакан не смог помешать ей, но постарался предупредить русов о готовящемся нападении. Тут, конечно, можно обвинить хазарского властителя в лицемерии и хитрости (как обычно и делается на страницах исторических трудов). Мол, хакан, любитель загребать жар чужими руками, хотел избавиться от опасных русов и использовал недовольство мусульманской гвардии в своих целях. Но в реальности всё могло быть и так, как описывает ал-Масуди. Гнев мусульман вполне объясним, а нежелание хакана портить отношения со своими гвардейцами абсолютно понятно — в противном случае это грозило непредсказуемыми последствиями для него самого. Так что, возможно, хакан сам стал жертвой сложившихся обстоятельств.