Напомню, что согласно её рассказу, неудачный поход Игоря на греков имел место в 6428, то есть 920 году, что заведомо неверно. Под следующим годом говорится о сборе войска Игорем и Олегом (который по летописи, видимо, всё продолжал оставаться воеводой киевского князя), а под 6430, то есть 922 годом рассказывается о победоносном походе Олега, вернувшегося «ко Игорю» с богатыми дарами. Год этого похода следовал из указания устного, очевидно, источника о том, что новый поход произошёл на третье лето после первого — по «включающему» счёту это и должен был оказаться 922 год. Но поскольку дата первого похода неверна, то и датировка «второго» также ошибочна. Итак, на даты Новгородской первой летописи можно полагаться ещё в меньшей степени, чем на даты Повести временных лет. Ясно, что неверна и изложенная в Новгородской первой последовательность событий, поскольку княжения Олега и Игоря, согласно текстам русско-византийских договоров, отделял значительный промежуток времени. Следовательно, неверные в принципе данные Начального свода не могут служить каким-либо аргументом для отождествления «каспийского» Хелгу с Вещим Олегом.
Если условно сгруппировать выдвигавшиеся по поводу личности Хелгу в науке версии, то можно выделить несколько «вариантов»[363]:
Хелгу — второе имя Игоря, которое он якобы мог носить или в качестве «основного» (Хельги Ингвар), или как своеобразный титул[364]. Этой версии противоречат два обстоятельства. Мы ничего не знаем о существовании традиции двойных скандинавских имён у первых древнерусских князей, поэтому предположение о втором имени Игоря носит чисто умозрительный характер. А информация о гибели Хелгу в Персии противоречит тому, что известно о гибели Игоря во время полюдья у древлян согласно Повести временных лет, чьи сведения подтверждает (и даже конкретизирует) «История» Льва Диакона.
Хелгу — это Олег Вещий. В этом случае возможны два варианта. Или автор Кембриджского документа механически соединил имя известного ему древнерусского князя с событиями, отношения к нему не имевшими (что объясняется самим характером этого послания, сведения которого представлены в определённом идеологическом ключе и некоем обобщающем виде)[365]. Или же Хелгу — действительно Вещий Олег, участвовавший во всех описанных в документе событиях. Во втором случае может быть два пути решения хронологических несообразностей. Или за основу берётся хронология Новгородской первой летописи и поход Олега (Хелгу) на Византию, как и дальнейшая его гибель «за морем» (по сведениям Новгородской первой летописи; под этим морем в данном случае подразумевают Каспий) датируются началом 920-х годов[366], или время правления Олега «продлевается» до начала 940-х годов[367]. В этом случае Олег и Игорь оказываются соправителями, но самостоятельно княжить Игорь начинает только после неудачного похода 941 года и гибели Олега «за морем» (на Каспии). Следовательно, продолжительность самостоятельного правления Игоря оказывается минимальной (между 941 и 945 годами), а правление Олега искусственно сдвигается на период от 911 (когда был заключён договор с греками[368]) до 941 года (походов, описанных в Кембриджском документе).
Первый путь выглядит совершенно искусственным, поскольку и хронология Новгородской первой летописи очевидно ошибочна, и никаких сведений о каком-либо походе руси на греков в 920-х годах не имеется (как нет оснований сдвигать к началу 920-х годов упомянутый ал-Масуди поход русов на Каспий, в этом случае сопоставляемый с походом Хелгу в Ф-р-с). Вторая версия опирается на главное основание — в Кембриджском документе в качестве предводителя воинства русов назван именно Хелгу (который и есть Вещий Олег) и этот Хелгу именуется «царём» («мелех») Руси. Между тем совпадение имён Хелгу и Олег не может само по себе служить основанием для отождествления Хелгу именно с Олегом Вещим. Имя «Олег» нельзя считать чем-то исключительным, и ничего невероятного в том, что в начальный период русской истории существовал ещё какой-то Олег (Хельги), нет. В том же договоре Игоря с греками 944 года упоминаются, например, два Игоря — дядя (киевский князь) и его племянник (от сестры)[369].
Сложнее обстоит дело с титулом «царь». С одной стороны, в Кембриджском документе не говорится, что Хелгу был именно киевским князем[370]. С другой — вполне достаточно было обозначения киевского правителя в качестве «царя Руси» (как названы «великими князьями рускими» Олег и Игорь в договорах с греками). В источниках, написанных на древнееврейском языке, слово «царь» обозначает именно верховного правителя[371]. В то же время Кембриджский аноним описывает события в сравнительно локальном пространстве, где действовал «царь» Хелгу, совершенно не затрагивая при этом и не подразумевая всю Русь (и остаётся неясным, каковы были его представления о Руси в целом). Титул «мелех Руси» может обозначать не обязательно верховного русского правителя, но любого «князя русского» — представителя правящей династии[372]. Принимая такую трактовку, мы снимаем главное противоречие, которое остаётся незыблемым при любых попытках увязать деятельность Хелгу с образом Олега Вещего и походом на Византию 941 года — в Кембриджском документе поход возглавляет Хелгу, во всех остальных источниках, включая и Новгородскую первую летопись (то есть Начальный свод) — только и исключительно Игорь. Итак, Хелгу-Олег мог быть русским князем, но совершенно необязательно киевским. Ещё меньше оснований отождествлять Хелгу именно с Олегом Вещим, основываясь, прежде всего, на совпадении имён.
Но если Хелгу — это не Вещий Олег, то кем он мог быть? На этот счёт также высказано несколько предположений. Гипотезу о том, что существовало два киевских князя с именами Олег, правивших один за другим до событий 941 года и до начала княжения Игоря, можно отвергнуть как чисто спекулятивную. Часть историков склонялась к мысли, что Хелгу-Олег был воеводой Игоря, военным предводителем, который после поражения в византийском походе не вернулся с Игорем на Русь, а отправился на Каспий, где и погиб[373]. М. И. Артамонов считал этого Хелгу предводителем варяжской дружины, нанятой Игорем для участия в походе[374]. Будучи сравнительно независимым и считая свою задачу выполненной, Хелгу мог «отколоться» от основного войска и отправиться на Каспий за новой добычей. Существование подобных полунезависимых дружин известно и в дальнейшем (например, дружина Свенельда). Правда, не вполне ясной остаётся датировка самого похода на Бердаа — есть большая вероятность его связи не столько с походом 941 года, сколько с заключением мирного договора 944 года[375], что, впрочем, не исключает каспийской активности русов независимо от успеха военной кампании против Византии. Предположению о том, что Хелгу возглавлял какую-то из русских дружин и был воеводой Игоря, противоречит, однако, наименование его в Кембриджском документе «царём Руси» (если только, конечно, автор был точен).
Если Хелгу действительно был одним из русских князей, то возникает вопрос — каким? Предположения о том, что он возглавлял некую Причерноморскую (Приазовскую) или Тмутороканскую Русь, умозрительны[376]. Обосновывалась версия, что Хелгу мог быть каким-то местным князем на Руси — в качестве его возможного княжения называлась Черниговская земля[377]. Это предположение основывается преимущественно на специфике дружинных древностей Черниговщины, в которых прослеживаются элементы степной, «хазарской» культуры, и постулируемой связи Черниговской земли с Хазарией и Тмутараканью до конца XI века. Правда, политическая связь Тмутаракани и Чернигова возникла только при князе Мстиславе Владимировиче в начале 1020-х годов, поэтому экстраполировать её на более ранний период не вполне корректно. Специфика же материальной культуры, имеющая некоторые хазарские влияния, вряд ли может быть надёжным основанием для сопряжения Хелгу именно с Черниговской землёй (напомню, что данниками хазар, согласно летописи, были не только северяне, но и другие восточнославянские общности; сам же Чернигов выступает как один из главных городов, подчинённых киевскому князю, уже в летописном рассказе о походе 907 года — там сидел некий князь, «под Олгом» сущий).
Поэтому более обоснованной кажется версия о том, что Хелгу-Олег «был одним из представителей правящего в Киеве княжеского рода»[378]. Именно он был направлен Игорем в район Керченского пролива, захватил Самкерц, но остался зимовать в Причерноморье, возможно, в районе Днепровского устья[379]. Как бы то ни было, Песаху удалось возвратить захваченную Хелгу добычу и заключить мир с условием, что русы нападут на Византию. Сложно, однако, сказать, насколько военные события в Причерноморье могли послужить поводом для масштабного похода Игоря. Тем не менее Хелгу присоединился к этой кампании, а потерпев поражение, в отличие от Игоря, не вернулся на Русь, а ушёл на Каспий. В этом случае версия, учитывающая как сведения Кембриджского анонима, так и данные других источников (древнерусских, арабских, византийских, западноевропейских), оказывается наименее противоречивой. Можно согласиться с мнением о том, что «данные "Кембриджского документа" оснований для пересмотра политической истории Руси второй четверти X века не дают»