[429] и явно создан непосредственно с этой целью (когда появилось само предание, не вполне ясно).
Более близкая, казалось бы, аналогия — кентская легенда «Серый дельфин»[430]. Здесь колдунья предсказывает барону смерть от коня и барон убивает «Серого дельфина» (так звали коня). Спустя три года он снова видит колдунью, сидящую на лошадином черепе, которая исчезает. После этого раздосадованный тем, что поверил в предсказание, барон пинает ногой череп, который катится и падает в море. Но тут барон чувствует боль в ноге и оказывается, что зуб от черепа поранил ему палец правой ноги. От этой занозы барон умирает. Легенда была опубликована английским писателем Ричардом Бархамом (1788–1845) в его сборнике «Легенды Инголдсби» (Инголдсби — псевдоним литератора), опубликованном в конце 1830-х годов, и имеет подзаголовок «Легенда острова Шеппи» (остров у побережья графства Кент). Обративший внимание на это произведение уже упоминавшийся историк литературы А. И. Лященко считал его вполне аутентичным и, возможно, связанным с эпохой викингов, затронувшей средневековую Англию. Однако важно иметь в виду, что сборник Бархама представляет собой литературный памятник эпохи романтизма, когда создавались многочисленные стилизации и подражания средневековым легендам. Поэтому совершенно необязательно видеть в них «отголоски» фольклорной традиции — скорее, это литература по мотивам фольклора, столь популярная в период романтического отношения к национальному прошлому[431].
Итак, следует признать, что прямых, непосредственных и достоверных аналогов летописной легенде о смерти Олега в фольклорной традиции Древней Руси и средневековой Европы не находится, за одним лишь, но принципиально важным исключением. Речь идёт о древнескандинавской «Саге об Одце Стреле» («Орвар-Оддс сага»).
«Сага об Одце Стреле» относится к числу так называемых «саг о древних временах» — одного из типов исландских саг, выделяемых в науке. Сам термин «саги о древних временах» условен и был введён в научный обиход датским историком и филологом, публикатором произведений древнескандинавской литературы К. К. Равном (1795–1864) в конце 1820-х годов. «Саги о древних временах» повествуют о легендарной древнескандинавской истории — преимущественно героическом прошлом до эпохи викингов (хотя целый ряд саг этого типа затрагивает и её) и созданы сравнительно поздно, не ранее середины XIII века (существуют, впрочем, предположения и о более раннем времени их создания). Эти саги представляют собой в значительной степени произведения литературного, нежели исторического характера, они наполнены массой вымышленных персонажей, занимательных историй, зачастую сказочного типа, а реальное историческое прошлое отражено в них столь опосредованно, что в науке долгое время господствовало скептическое отношение к ним, как к источникам по истории древней Скандинавии (да и в самой скандинавской культуре такие саги даже называли «лживыми»). Тем не менее во многих из них отразились интересные сюжеты, связанные с Древней Русью. Такова и «Сага об Одце Стреле», которую причисляют к «викингским сагам» — одному из видов «саг о древних временах». «Викингские саги повествуют о странствиях своих героев в чужих странах в поисках богатства и приключений. Время действия в них обычно отнесено к эпохе викингов»[432].
Создание «Саги об Одце Стреле» датируется концом XIII — началом XIV века (наиболее ранняя датировка — между 1265–1275 годами). Повествует же она о событиях X века. Самый ранний дошедший до нас список саги датируется началом XIV века (рукопись хранится в Королевской библиотеке в Стокгольме). В нём представлена так называемая краткая редакция памятника. Ко второй половине XIV века относится и ещё одна рукопись, содержащая промежуточную редакцию саги (отличающуюся от краткой). Однако известны и более поздние рукописи (две — XV века, одна — конца XVII века), в которых представлена пространная редакция. Эта редакция включает ряд интерполяций, повествующий как раз о событиях в Гардарики, то есть на Руси[433]. Поразительный факт (хотя при более глубоком знании истории отечественной исторической науки ему и не приходится удивляться) заключается в том, что до сих пор отсутствует академический перевод саги (с комментариями) на русский язык, несмотря на то, что это один из важнейших источников, связанных с начальной историей Руси.
Ещё в конце XIX века был опубликован пересказ саги на русском языке в замечательном издании «Западноевропейский эпос и средневековый роман в пересказах и сокращённых переводах с подлинных текстов», осуществлённом двумя выдающимися деятельницами русской культуры и науки рубежа веков — филологом, литератором и специалистом в области библиотечного дела Екатериной Вячеславовной Балобановой (1847–1927) и литературоведом Ольгой Михайловной Петерсон (1856–1919)[434]. Отдельные фрагменты саги были переведены и опубликованы выдающимся скандинавистом Галиной Васильевной Глазыриной (1952–2016)[435]. Наконец, полный перевод саги осуществлён Т. В. Ермолаевым и опубликован на интернет-сайте «Северная слава» («Norræn Dýrð»), где представлен и древнескандинавский текст[436]. В дальнейшем при цитировании я буду указывать авторов этих переводов.
Главный герой саги — норвежец Одд, который был сыном Грима Мохнатые Щёки и внуком Кетиля Лосося. «Историчность Одда вызывает сомнения»[437], но упоминается он не только в посвящённой ему саге, но и в других скандинавских источниках. Так, в «Саге о Гисли, сыне Кислого», которая относится к такому типу саг, как «саги об исландцах» или «родовые саги», упоминается Бьяртмар, который «был сыном Ана Красного Плаща, сына Грима Мохнатые Щёки, брата Одда Стрелы, сына Кетиля Лосося, сына Халльбьёрна Полутролля»[438]. Бьяртмар является современником отца Гисли — Торбьёрна Кислого, а Гисли действует во второй половине X века, из чего можно заключить, что время жизни Одда приходится на начало этого столетия.
В роду Бьяртмара, кстати, несколько раз фигурирует имя Хельги. Хельгой звалась мать Ана Красного Плаща, то есть жена Грима Мохнатые Щёки (судя по «Саге об Одде Стреле», сам Одд родился от другой жены Грима, некоей Лофтены, если, конечно, считать её реальной личностью). У самого Бьяртмара был сын Хельги, а один из внуков дочери Бьяртмара Хильд также звался Хельги. Имя Хельги носил и третий сын правнука Кетиля Лосося, который также имел прозвище Лосось — эта генеалогическая цепочка шла от дочери «старшего» Кетиля — Храфнхильд[439]. Родичи Халльбьёрна Полутролля, происходившего с острова Хравниста (Храфниста) у западного побережья Норвегии, упоминаются также в другой исландской родовой саге — «Саге об Эгиле». Отцу и деду Одда были посвящены самостоятельные саги, которые также относятся к категории «викингских» — «Сага о Кетиле Лососе» и «Сага о Гриме Мохнатые Щёки»[440]. Из них, в частности, известно имя отца Халльбьёрна Полутролля — Ульв Бесстрашный. В целом эти саги образуют целый цикл, который называют «Саги о людях из Хравнисты».
В «Саге о Хервёр и Хейдреке» (относится к числу «саг о древних временах») Одд Путешественник (которого также называли Одд Стрела) упоминается в качестве одного из участников битвы конунгов на острове Самсей (Самсё)[441]. Это событие упоминает и Саксон Грамматик в «Деяниях данов» — у него остров именуется Сампсо, а Орвар Одд назван Арвароддом и обозначен как «морской разбойник»[442]. Генеалогическая информация, сохранённая родовыми сагами (и, очевидно, бытовавшая в устной традиции), подтверждает историчность самого существования Одда Стрелы, хотя, разумеется, рассказ о нём в посвящённой ему саге обставлен массой фантастических подробностей. Обратимся к самой «Саге об Одде Стреле».
В начале её рассказывается о рождении героя, который появился на свет в Берурьёде (буквально «Поляна медведицы») — хуторе на юго-западном побережье Норвегии, во время поездки его родителей по делам наследства (после смерти отца матери Одда). В Берурьёде жил Ингьяльд, который принял Грима с женой, а потом потребовал в награду оставить Одда у себя на воспитание. Одд рос вместе с сыном Ингьяльда Асмундом, который был старше его на три года — по сути дела они стали побратимами. Оружием Одда были колчан и лук, а его стрелы «были длиннее и больше, чем у других людей».
Когда Одду было 12 лет, а Асмунду 15, произошло событие, ставшее началом самостоятельной жизни Одда. Ингьяльд решил пригласить на пир вёльву (прорицательницу) и колдунью Хейд, причём хотел послать за ней Одда, но тот отказался. Тогда приглашение передал Асмунд. Хейд приехала в Берурьёд, после пира ночью осуществила колдовство, а утром стала предсказывать каждому его судьбу. Первым подошёл Ингьяльд, потом Асмунд, а потом остальные. Одд же отказался выйти к колдунье (сага особо подчёркивает, что он верил только в свои собственные силы и не приносил жертв богам — такое презрение к языческим обрядам объясняется дальнейшим повествованием саги). После того как колдунья закончила предсказание, она обратилась к присутствовавшим с вопросом: «Все ли, кто здесь есть, подходили сюда?»
« — Я полагаю, почти все, — ответил Ингьяльд.
— Что лежит там на скамье? — спросила вёльва.
— Какой-то плащ, — сказал Ингьяльд.
— Мне кажется, что он время от времени ш