«Но это последнее у славян до Рюрика в употреблении не было, Рюрику же нужно было для различия от подвластных князей великий приложить». Заострю внимание: до Рюрика никто из славянских правителей, как бы могучи они ни были, таким титулом себя не награждал. Мало того, теперь каждый подручный Рюрику князек, рассаженный им по окрестности, получал из его рук титул князя. Так конунг Хельг стал князем Изборским с более привычным славянскому слуху именем Олег.
Казалось бы, пришла пора разогнуть усталые спины, слезть с заезженных боевых коней и, отложив в сторону тяжёлые мечи, полной грудью вдохнуть воздух мирной жизни. Но не тут-то было. Новоиспечённый каган, разобравшись с противниками внешними, начал устанавливать в своём государстве жёсткие порядки. Славяне такого обращения не выдержали. Они вооружаются и ведут отчаянную борьбу против пришлых варягов, пытаются сбросить их ярмо. И вновь пролилась кровь. «После переселения Рюрика к Ильменю смуты, как видно, продолжались; так, сохранилось предание, что от Рюрика из Новгорода в Киев бежало много новгородских мужей» (С.М. Соловьёв). Одно из них стоит в летописи под 872 годом. «Того же лета избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много Новгородцкых мужей» (Никоновская летопись). «Того же лета оскорбишася Новгородци, глаголюще: „яко быти нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его“». Кстати, это дало возможность летописцу перенести гибель Вадима Изборского на этот период. Татищев относит его к 869 году, но датировка, как вы помните, в этих местах условна, а события они описывают одно и причину смуты указывают довольно точно. «6377 (869). В сии времена славяне бежали от Рюрика из Новгорода в Киев, так как убил Водима, храброго князя славянского, который не хотел как раб быть варягам и иных многи изби Новгородцев светников его».
Восстание потерпело неудачу. Викингов много, и все они испытанные воины. С такими тяжело спорить. Проигравшие бегут в Киев, ища защиту и укрытие от кровожадного руса. Рюрик хотел калёным железом выжечь всё неповиновение из своих подданных, желательно навечно. Он не стеснялся в методах. Да и чего уж было теперь. Опьяненные кровью бойцы, рыча, как бешеные псы, идут без страха туда, куда им велит их конунг, разрушая и убивая. Для них нет ни границ, ни преград.
Многие из тех, кто приглашал его во власть, раскаивались в своём поступке, иные поплатились за это жизнью. Викинги сполна взяли всё добро, что можно было взять в качестве уплаты и трофея. В этот раз война была недолгой, и мятеж был подавлен быстро.
Полная и безоговорочная победа на внутреннем фронте не остудила Рюрика, он всего лишь разогревался. А теперь, когда мечи уже были вынуты из ножен, а воины отведали крови, глупо было бы их туда вкладывать. Новгородский князь дерзнул раздвинуть мечом пределы своих границ. Теперь «он законов ищет в беззаконье». Его алчный взгляд устремился на юг. Новым противником был выбран киевский князь Аскольд. Аскольд, потомок легендарного Кия, «прегордый каган северных скифов», как называл его базилевс Василий I. Повод к началу военных действий был, ибо тот посмел укрыть у себя беглецов из Новгорода, спасавшихся от гнева Рюрика, и приютить их. Значит, он укрыл у себя оппозицию. Значит, в Киеве умышляют недоброе! И против кого? Против него, против самого кагана! Да как они посмели!
Беглецов уже не вернуть, но они Рюрику и не нужны, они уже сослужили ему службу волей или неволей.
Н.М. Карамзин оправдывает любую глупость и подлость, совершённую «родоначальником Государства», главное, и слова находит. «Государи Скандинавские, единоземцы Рюриковы, принимая власть от народа, обыкновенно клялися именем Одиновым быть завоевателями», – сообщил он и прослезился…
Как сказал Портос: «Я дерусь просто потому, что дерусь». И отвяжитесь.
На самом деле не всё так примитивно, как кажется известному историку. И Рюрик примитивен не до такой степени. К Аскольду он прицепился не только из любви к драке, а совсем по иной причине.
Варягам давно, ещё до прихода Рюрика, был известен великий водный путь из Балтийского моря в море Черное, давно шайки варягов опустошали окрестные страны, являясь этим путём в их пределы. Давно они пытались втиснуться и ужиться между племенами, жившими у его начала. И как говорит С.М. Соловьёв, «дело невозможное, чтобы, зная начало пути, варяги не стали пробираться тотчас же по нем вниз к Черному морю». «Только малочисленность их дружин без мысли и без средств мешала основать прочное владение в землях, лежащих по восточному пути».
Теперь средства, люди и надёжная база были. Появилась даже мысль. И эта мысль грызла конунга Рюрика денно и ночно. Не все ещё богатства славян он прибрал к своим рукам. Не все торговые пути оседлал. Руки чесались попробовать себя в столь значимом деле. Хоть летописи об этом стыдливо умалчивают, но это было одним из самых масштабных дел, задуманных князем Рюриком. Правда, не исполненных. А начиналось всё хорошо.
Если вернуться к действиям Рюрика и отбросить тот факт, что он просто выбрал себе противника не по зубам, то всё остальное он рассчитал верно. Дело в том, что киевский князь Аскольд начал войну с болгарами и в ней был убит сын Аскольда. Рюрик правильно рассудил, что теперь война долго не остановится. Такую потерю Аскольд не может снести, и он бросит в болгар всю свою ярость. А это кровь и потери с обеих сторон. К тому же Аскольд не сможет воевать на два фронта, а приоритеты в такой ситуации расставлены однозначно. После этой смерти Аскольд изменился. Это было заметно по его поведению. Возможно, смерть сына надломила даже такого сильного князя. Возможно. Но и к этой теме нам придётся вернуться ещё раз и тоже совсем скоро.
Итак, операция по захвату новых земель началась. Пока Аскольд воюет с дунайскими болгарами, новгородец решил аккуратно подобраться к его владениям вплотную, чтобы выбрать момент и ударить в спину. Покрытый кровью славян Рюрик двинулся против Киева. На юге перейден волок между Ловатью и Западною Двиною, присоединен Полоцк. Это уже была прямая угроза Киеву. Это был вызов. Рюрик искренне верил в то, что болгары, отчаянно сопротивляясь, затянут войну и заметно повыбьют людей из киевской дружины. Всё это даст ему возможность как следует закрепиться на новых землях. А там как боги дадут. Возможно, они вразумят Аскольда не связываться со страшным викингом или займут его ещё какими делами. А пока суд да дело, Рюрик укрепится на новом плацдарме, обрастёт мускулами, мечами и будет готовить удар в самое сердце Киева. Но он просчитался.
На что он надеялся, сказать трудно. С таким прославленным и сильным противником он дела ещё не имел. Дружина Аскольда совершенствовала своё мастерство не во внутренних стычках. Её противники были куда более опасны. Они дрались со степными варварами, с соседними славянскими племенами – воинственными древлянами и угличами, с дунайскими болгарами, византийцами и печенегами, все они испытали на себе эту мощь. Для того, кто владел городом Киевом, это было естественно. Степные стервятники только и ждали момента, чтобы напасть и пограбить. Древляне и уличи обижали и притесняли при возможности более спокойных полян. Столкновения с дунайскими болгарами были естественны по самому пути, которым обыкновенно русь ходила в Грецию.
Никто не мог сокрушить войска Аскольда. «Рыча от бранного пыла, сжигали они города». Лишь силы природы один-единственный раз встали на его пути. Правда, их киевский князь, возможно, принял за божественное вмешательство, а с богами он ещё воевать был не готов.
Возможно, Аскольда эта попытка захвата его земель даже удивила. Однако он был не из тех, кто долго размышляет. Киевский князь решения принимал скоро, а действовал решительно. Вихрем грозовым налетели на ворога дружины киевлян. Мощным ударом отрезвили они Рюрика и отправили его на пенсию. В год 873-й. «Того же лета воеваша Асколд и Дир полочан и много зла сотвориша» (Никоновская летопись). Предприятие по расширению границ своих владений за счёт соседей, задуманное с таким размахом, с треском провалилось. Кровавый урок, преподанный Аскольдом, настолько отрезвил Рюрика, что тот до конца жизни потерял охоту к подобного рода авантюрам. И не нужно строить иллюзий, что урон поляне нанесли лишь одному из князей, сидевшему в земле кривичей и назначенному на должность новгородским каганом. Нет, вызов был брошен именно Соколу, и он это сам прекрасно понимал.
После этой выволочки все деяния Рюрика исчисляются лишь его личной жизнью. В чужие дела он теперь не лез. Короче, дым ещё пускал, но уже без огня. Обособился в своих болотах, затаился, укрепил границы и, видимо, впав в тоску, занялся вопросами воспроизводства. То есть продолжения рода, ибо время уже пришло, годы брали свое. По крайней мере, так говорят летописи. Последнее, что сообщают о новгородском князе В.Н. Татищев и Иоакимовская летопись, звучит так: «Имел Рюрик несколько жен, но более всех любил Ефанду, дочерь князя урманского, и когда та родила сына Ингоря, ей обещанный при море град с Ижорою в вено дал (как дар жениха за невесту)». «Рюрик был очень болен и начал изнемогать; доверил княжение и сына своего шурину своему Олегу, чистому варягу, князю урманскому».
Правление князя Сокола закончилось. Давайте подведём его итог. Информации о славном новгородском князе сохранилось действительно не так много, но это произошло по двум причинам. Во-первых, не о чем особо было и рассказывать летописцам. Рюрик был посредственный князёк с большими амбициями, и не более. А во-вторых, чтобы сделать его личностью выдающейся и легендарной, всё время приходилось что-то придумывать, объяснять, домысливать и откровенно привирать, а где и просто фальсифицировать.
Мало того, ни в одной из летописей вы не найдёте о «первом» славянском князе практически ни одной хорошей характеристики. Да не то что хорошей, а вообще мало какой. Рюрик выглядит довольно бесцветно на фоне остальных его современников и предшественников. Тот же Гостомысл характеризуется ими как муж мудрый и храбрый, о Рюрике же только перечисление событий. Сухая статистика. А всё почему? Потому что хорошего про него сказать было