Что же представлял собой сей город на тот момент? Откроем пожелтевшие листы.
«Смоленьск, зане град велик и мног людьми», – говорит Устюжская летопись.
Больше ни одна из них нам ничего не откроет, поэтому обратимся к археологии. Вот археологи проделали огромную работу. Благодаря им мы можем многое узнать о прошлом Смоленска, что поможет лучше оценить масштаб операции, задуманной Вещим Олегом.
Про то, что Смоленск – город большой, летопись говорит не случайно и не для того, чтобы польстить древнему городу и его истории. На ту пору Смоленск был сопоставим с такими древнерусскими центрами, как Киев, Новгород и Старая Ладога, не говоря уже про Изборск и Псков. Город не то что им не уступает, некоторые из этих центров превосходит. Это, конечно, не Киев, но сам факт того, что археологи уже сопоставляют их, говорит о многом. Город занимает территорию примерно 16 гектаров, если сравнивать его с городами Северной Европы, то только Хедебю был крупнее. Другие уже известные нам города, такие как Бирка и Дублин, были мельче, не говоря уже про польский Гданьск, который на тот момент был по сравнению со Смоленском деревней. Получается, что Смоленск – это очень крупный для своего времени город. Располагался он на месте древнего города Гнёздово, совсем недалеко от современного Смоленска, в 12 километрах выше по Днепру. Перенос города на современное место относят к эпохе Ярослава Мудрого. Это не первый и не единственный случай, когда древний город меняет со временем своё месторасположение. Так что настоящий Смоленск X века – это Гнёздово. Чтобы не путаться, будем называть город не по месторасположению раскопок, а так, как называли его тогда, – Смоленском.
К IX веку Смоленск уже стал многолюдным городом, большим торговым и ремесленным центром. В первую очередь его процветание было связано с торговлей, что неудивительно, ведь город стоял на пути «из варяг в греки». В южном направлении, по Днепру, шли товары из Константинополя, именно здесь была сосредоточена основная масса византийского импорта в виде амфор, драгоценных тканей, дорогой посуды. Такого количества византийского импорта – монет, шелка, керамики – не было нигде, кроме Киева. При раскопках в Гнёздове было найдено самое большое количество византийских монет. Как медных и серебряных, так и золотых. В северном направлении торговля шла по Западной Двине и Ловати в Балтийское море. Военная тропа русов из верховьев Днепра «в чёрную Булгарию и Хазарию», постепенно превращавшаяся в торговый путь Западная Двина – Днепр – Ока – Волга, была главной коммуникационной артерией в истории раннего Смоленска. Не случайно при раскопках найдено большое количество восточных арабских монет – дирхемов, попавших сюда с Востока, а иного пути для них, кроме как по Волго-Балтийскому пути, нет.
Торговля помогала развитию ремёсел. В городе имелись разные ремесленные мастерские: кузнечные, слесарные, ювелирные. То есть те, что в первую очередь были востребованы на «торговом перекрёстке». Что касается ювелирных изделий, то при раскопках их было найдено немало. Преимущественно это женские украшения из Скандинавии или характерные для Скандинавии. Конечно, некоторые изделия привозные, но далеко не все. Многие изготавливались местными умельцами. Для кого они их изготавливали? Странный на первый взгляд вопрос. Но только на первый. Ибо он даёт нам ценную информацию о населении Смоленска. Понятно, что носить сделанные украшения стали бы только женщины, но есть одно существенное уточнение: носить эти украшения могли только скандинавские женщины. Скандинавская женщина при всём своём желании не могла надеть украшения женщины славянской. У тех был совсем другой костюм, в котором не было места для скандинавских украшений. И наоборот, в костюме женщины Скандинавии не могло быть места для украшений славянских. В далёкие языческие времена строго соблюдались правила костюма и убора. А находки говорят о том, что в Смоленске жило немало скандинавских красавиц, переехавших сюда вместе со своими мужьями.
Женщины Скандинавии носили свободное платье-рубаху с длинными широкими рукавами, а сверху надевали верхнее платье-сарафан с незашитыми боками, бретели которого закреплялись на плечах парными фибулами-брошами, а на талии такой сарафан перехватывался поясом. В те времена еще не знали пуговиц и в качестве застежек использовали различные булавки, пряжки и броши. Во многих домах одежду каждое утро зашивали у ворота и рукавов. На плечи обычно набрасывалась шаль, заколотая брошью. Среди норманнских женщин особенно были распространены скорлупообразные, кольцевидные и трехлепестковые фибулы. Фибула, или, как она называется на латинском, fibula, – красивая булавка с безопасной иглой, помещенной на обратной стороне для крепления к одежде. У викингов они в основном были овальной формы.
Основным материалом для ювелирных украшений у викингов была бронза, нередко позолоченная и частично покрытая оловом или серебром. Золото использовалось реже.
Украшения в Скандинавии носили все – женщины, мужчины, дети. Особенно популярны были защитные амулеты с изображениями драконов, змей, волков, воронов. Среди распространенных символов – древо вселенной, руны и кельтские символы. Богиня плодородия Фрейя изображалась с особым ожерельем – брисингаменом. Оно, согласно преданиям, обещало удачу в любви и дарило красоту. Символом богини был сокол. Она покровительствовала благополучному деторождению и плодородию земель. У богини Фрейи был брат Фрейер, который изображался в виде золотого вепря. Он также был богом плодородия и приносил успех в делах.
Чем богаче была дама, тем ярче она была одета и тем больше на ней было украшений. На голове богатые женщины носили нечто вроде головной повязки, покрывавшей заплетенные в косы волосы и состоявшей из цветных или вышитых золотом полотняных лент. Обвитые вокруг головы, эти ленты принимали форму то шара, то сахарной головы, то какую-либо иную фантастическую форму. Девушки ходили с распущенными волосами; невесты заплетали их в косы; замужние накрывали голову повязкой, покрывалом или шапочкой. Волосы всегда сами по себе служили естественным украшением женщины. Возможно, поэтому при описании северных красавиц никогда не забывают упомянуть длинные шелковистые волосы.
Население Смоленска, как и других древних городов, было разнородным по своему составу, здесь жили и варяги, и славяне. Кроме кривичей в этих местах нашли себе позже пристанище и другие славянские беженцы, теснимые венграми из Великой Моравии. Судя по всему, аристократическую часть общества того времени составляли варяги. При раскопках археологи установили, что наиболее богатые курганы, содержащие предметы вооружения, импортные изделия – византийские сосуды, серебро, – принадлежат скандинавам, то есть варягам. А погребения, которые не содержали таких богатых вещей, характерны для славянского населения. Как говорится, пояснения излишни. В Гнёздове вообще было найдено много вещей скандинавского происхождения. Некоторые из них были принесены сюда владельцами из Средней Швеции или Юго-Западной Норвегии, другие были сделаны здесь, на месте, но скандинавскими ремесленниками. Однако вопрос о количестве варягов, живущих в Смоленске, можно считать открытым. Существует и иной, не менее доказательный взгляд на этот вопрос. «Из всей массы предметов, найденных в Гнездовском могильнике и других подобных „факториях“, лишь некоторые (черепаховидные фибулы, обручи с молотками Тора, вещи с орнаментами „борре“ и „йеллинг“ и т. п.) действительно представляют собой скандинавские изделия или сделаны под варяжским влиянием. Подавляющее большинство найденных здесь вещей на самом деле местного, славянского образца или завезено из других стран Европы. Длинные мечи, известные по всей Европе под наименованием мечей каролингского типа, изготовлялись франками, от которых попадали и в Швецию, и к славянам. Наконечники стрел в Скандинавии преобладали ланцетовидные, а в Гнездове, как и везде у восточных славян, – ромбические. Копья у норманнов встречаются часто, в Гнездове – изредка. Шлемы у норманнов конические, в Гнездове, как и везде на Руси, – шишак, высокий, острый (Арциховский 1939; [1966]). Боевые топоры – характерное оружие норманнов. Но в раскопанных Гнездовских курганах (более 650) попался только один топор скандинавского типа, остальные – другого облика, схожи с южными образцами. Горшки во всех гнездовских курганах чисто славянские. На одном сосуде даже процарапана славянская надпись. Правда, этот сосуд привозной с юга, но надпись процарапана не по сырой глине до обжига, а по обожженной поверхности. Норманнские же вещи – это большей частью не оружие и не хозяйственная утварь, а главным образом предметы личного убора, женские украшения, которые были обычной статьей торговли (Авдусин 1949; 1953). Итак, норманнских вещей здесь не так уж и много, да к тому же из них не каждая является, так сказать, норманнским паспортом покойника – часть вещей могла прибыть из Скандинавии в результате торговых связей и оказаться в славянских могилах. Между тем норманистам (Т. Арне и др.) достаточно было одной вещицы, чтобы окрестить весь комплекс, в котором она находилась, скандинавским. Но даже курганов с таким недостоверным норманнским паспортом в Гнездове не больше, чем явно славянских или неизвестной принадлежности, а курганов с целым комплексом скандинавских вещей – ничтожная доля» (Л. Клейн). Аргументы приведены довольно убедительные.
Действительно, отдельные предметы вооружения, относящиеся к IX–XI векам, имеют более широкую географию. Оружие воинов: боевые топоры, мечи, шлемы, стрелы – как североевропейского, так и западнославянского и восточного происхождения. Это говорит о том, что и состав воинской дружины был неоднороден. И в ней состояли не только викинги. А воины в те времена для такого большого города были необходимы, не случайно в районе Смоленска обнаружено больше трёхсот укрепленных поселений, что говорит о неспокойном периоде развития для Смоленска в это время. Это совсем неудивительно. Городу, богатому и расположенному так удачно, есть от кого обороняться. Всегда найдутся желающие поправить свои собственные дела за счёт неплохо живущего соседа. Те же варяги в поисках добычи давно ходили водным путём из Балтийского моря в море Черное, высматривая своим волчьим чутьем, когда и где можно напасть и на кого. Только ходили они малыми дружинами, не имея ни желания, ни средств, ни возможности утвердиться на этом пути, смотрели на него как только на дорогу, имея в виду другую цель. Такое количество городских укреплений говорит и о том, что смолянам не впервой отбивать нападения непрошеных гостей, отстаивая свою независимость и свои богатства. Было кому постоять за отчизну. Поэтому и процветал Смоленск. Торговля питала его, а острые мечи его воинов чутко сторожат покой мирного населения. И не будет пощады врагу, посягнувшему…