мые северные скифы» (именование русов в византийской традиции), используют небольшие быстрые корабли, поскольку они не могут иначе выйти из рек в Черное море.
Но до того, чтобы напасть на Царьград, Олегу и его войску предстояло преодолеть ещё множество преград и препятствий. Первой преградой стал Днепр. Могучая река сама по себе была непростым противником, она не всегда и не везде была гостеприимна и дружелюбна, она расставляла свои ловушки и ставила свои непреодолимые препятствия из камня, именуемые Днепровскими порогами. Пройти их, особенно с таким большим войском, было дано не каждому, только отчаянные смельчаки были способны на это: кипящие волны и острые скалы, оглушающий грохот воды, бьющий прямо в темя, всё это было неприятным, а могло даже оказаться смертельным сюрпризом. Чтобы провести свои суда через эту каменную ловушку, воинам приходилось бросаться в воду в поисках гладкого дна и таким образом проводить суда между камнями. В особо опасных местах приходилось даже вытаскивали свои суда из реки и нести на плечах, при этом будучи готовым к отражению неприятеля в любое время.
Здесь нельзя не отметить еще один удачный и своевременный дипломатический договор, который, по всей видимости, Олег заключил с Болгарией царя Симеона I Великого либо в конце IX, либо в самом начале X века.
С чего я сделал этот вывод? Всё очень просто. Чтобы пройти без потерь до стен Царьграда, русскому войску предстояло двигаться через земли болгар, ведь, как вы помните, русское войско двигалось «на конех и на кораблех». Значит, и по суше, и по воде. Следовательно, часть войска прошла по западному берегу Черного моря, форсировала Южный Буг, Днестр, Дунай и вышла к Константинополю через болгарскую территорию.
Болгария в период правления царя Симеона достигла большого могущества, она сама не так давно прилично пощипала Византию и собиралась сделать это вновь. Она неумолимо теснила Империю, ведя нескончаемые войны с ней, и прочно контролировала Подунавье, пути, ведущие к Константинополю по ее территории.
Но к моменту похода Олега на греков Болгария и Византия после долгой, кровопролитной войны находились в состоянии мира, заключённого в 904 году. Но этот такой ценой подписанный мир, судя по всему, ничего не значил в глазах обоих глав государств. Они просто переводили дух. Каждый при этом пытался, как мог, подточить или вовсе уничтожить могущество потенциального противника чужими руками. Поход Олега пришёлся как нельзя вовремя. Болгары не встали на пути русского войска. Они решили нанести смертельный удар Византии руками Вещего Олега. Зря Лев Философ рассчитывал на то, что болгары живым щитом встанут на пути русской армии, зря рассчитывал на то, что, потеряв в этих сражениях много бойцов, и те и другие ослабнут настолько, что надолго забудут дорогу на Царьград. И Олег, и Симеон I оказались куда умнее, чем рассчитывал византийский император.
Ещё одна блестящая дипломатическая победа Вещего Олега сберегла множество жизней и дала русскому войску практически беспрепятственно добраться до стен богатейшего города Европы.
Греки сопротивления не оказывали. Что неудивительно. Слишком велика была сила, валом катившая на них. А ведь русы – это не болгары! Узнав о грозящей стране опасности, император Лев, приняв королевскую позу, раскатисто зарычал на весь тронный зал, удивляя придворных своей необузданной яростью: «Пусть эти русы только посмеют вторгнуться в пределы нашей славной державы! Я с ними расправлюсь так, что у них навсегда пропадёт желание нападать на нас!» Этим рыком, собственно, и закончилось. Вся беда была в том, что глава государства Лев Философ умел лишь давать наставления, а не сражаться, ну а уж если дошло до сражения, то лучше не с русами, а с церковными служителями. По крайней мере, это безопаснее. Лучшая атака – это оборона, а ещё лучше – глухая оборона. Так мудро решил Лев. Поэтому русское войско уверенно и без потерь продвигалось прямо к Константинополю. Момент для атаки был выбран удачно. Императору, как вы помните, хватало забот. И эта война была, скорее всего, не последней, поэтому сейчас Лев должен был дорожить каждым солдатом. Олег учитывал все эти обстоятельства. Даже когда русское войско подошло вплотную к городу, Лев не рискнул выйти ему навстречу.
Когда русские корабли появились пред Константинополем, говорит предание, то греки замкнули гавань, заперли город. Это было самое действенное и смелое из того, на что был сейчас способен философски настроенный Лев. Перегородив цепями гавань, он надеялся поставить перед Олегом и его войском неразрешимую задачу. «Греки же замкнули Суд, а город затворили».
Суд – это старорусское название гавани Золотой Рог в Константинополе, отделявшей столицу от её предместья Галаты. На берегах бухты стояли мощные каменные башни, между которыми в случае надвигающейся опасности и натягивалась огромная железная цепь, наглухо закрывавшая вход в гавань. В мирное время эта цепь, похожая на огромного ленивого морского змея, покоилась на дне моря и спокойно дремала до того случая, пока в ней не возникала необходимость, тогда она неспешно и тяжело поднималась из морских пучин и преграждала врагу дорогу. Если кто-то считает такое препятствие смешным, то глубоко ошибается. Преодолеть сопротивление такого монстра судам Олега было не под силу, нечего было и пытаться, поэтому логичнее было попытаться её обойти.
Её не сумели разрушить даже турки, осаждавшие и завоевавшие Константинополь в 1453 году. Когда османский султан Мехмед II пытался прорваться со своим флотом в гавань Золотой Рог, вход перегородила всё та же самая, знакомая ещё Вещему Олегу цепь. Прорваться сквозь неё турецкие корабли так и не смогли. Чтобы преодолеть это грозное препятствие, турки перетащили волоком по сухопутной дороге целую эскадру.
Долгое время, до самого начала ХХ века, фрагменты этой устрашающей цепи хранились в оружейном музее Стамбула как напоминание. Это простое и в то же время надёжное защитное сооружение было создано ориентировочно в конце VII – начале VIII века. Один из византийских источников упоминает о нём под 717 годом. О громадной цепи, защищавшей Константинополь от любого вражеского флота, упоминает и древнеисландская сага, воспевающая подвиги Гаральда Сурового, зятя Ярослава Мудрого.
То, что эта самая легендарная цепь и по сей день вызывает столько разговоров, отнюдь не случайность. С суши столица Византии ограждалась двойной высокой крепостной стеной, она была практически недоступна для осаждающих город «варваров». Цепь охраняла самую уязвимую точку города. По мнению Грюмеля, в VII веке Константинополь не имел стен вдоль берега Золотого Рога: вплоть до арабских нападений VIII века никто не угрожал столице с моря, и в такой стене не было надобности. А то, что построили позже, всё равно не добавило надёжности. Если цепь преодолеть, то городу можно сделать с этого направления очень больно. Но цепь, какая бы мощная, верная и надёжная она ни была, всего лишь неодушевлённое препятствие. Она не могла полностью решить все проблемы византийцев и уж тем более отвести надолго угрозу. Цепь лишь создавала определённые неудобства для противника, которые приходилось преодолевать. Олег же был из тех, кого такие препятствия надолго не могли остановить. Убедившись лично, что вход в гавань Золотой Рог надёжно перегорожен цепью и его флоту не прорваться, князь нисколько не смутился.
Олег, не тратя времени даром, нанёс удар в другом месте. Там, где его могла остановить только армия, и туда, где он не ожидал упорного сопротивления. Прямого штурма Константинополя он не планировал вовсе.
– Незачем нам тратить силы на взятие города, – говорил Олег своим воеводам. – Не сумасшедшие же они, чтобы надеяться выстоять. Иначе мы разрушим всё вокруг столицы. Я думаю, совсем скоро мы с ними договоримся.
Олег разделил своё войско на две части, у каждой из которых была своя цель. Первая, возможно бóльшая часть войска, под его личным предводительством, опустошала окрестности города. Целое полчище злобных демонов обрушилось на мирные постройки. Делали они это жестоко и беспощадно, о чём и говорит летопись. Олегу нужно было хорошо припугнуть заморских ехидн, показав силу своего войска, его агрессивный настрой и, возможно даже, его жажду крови и наживы. С этой задачей его бойцы прекрасно справились. Кроме задачи напугать, Олег решил для себя ещё одну задачу за счёт всё тех же византийских жителей. Он знал, зачем и для чего большая часть людей, оказавшихся под стенами Царьгорода, пошли с ним в поход. Потенциальная добыча манила их. Они столько слышали о богатствах Византии, что не могли просто устоять перед такой заманчивой приманкой. Олег же знал, что жажда наживы мотивировала людей куда лучше присяг о личной верности и рассказов о чувстве долга. Сейчас Олег дал возможность бойцам, проделавшим с ним такой тяжёлый путь, утолить это чувство. Сбить голодный налёт. Притом что делалось всё это с пользой для дела. Самый опасный пункт данного мероприятия был в том, что безнаказанность для русского войска была полная, а значит, возникала опасность потери контроля над ситуацией. Но Олег во всём знал меру и, спустив с цепи псов войны, из поля зрения их не выпускал.
Серьёзных военных столкновений действительно не было, ибо не с кем русским воинам было сталкиваться. Это было опустошение. Война подняла своё чёрное знамя. «Пусть трепещет Империя и да помогут нам боги! Поджигайте все!» – провозглашает Олег. Зацвели вокруг столицы весёлые огни, оставляя после себя выжженные кварталы. В тучах серого дыма и пепла рушились дома. Груды развалин оставались там, где прошли русские дружины. Угостили русские греков кровавой баней. Теперь густой запах гари обнимал цветущую столицу, а по небу медленно текли реки чёрной пыли. У византийцев не было ни единой возможности бороться с этим адом. Отовсюду валил едкий дым, и не было от него спасения ни ночью ни днём. И не было видно людским страданиям конца. Летописец не замалчивает «подвиги» воинов Олега, он их просто перечисляет, как бы подводя этим философский итог: война, она и есть война.