лённом месте и только ждали знака, по которому они должны были изрешетить хана. Крум до последнего момента ничего не подозревал и верил на слово ромею. Спасли его лишь прирождённая реакция, обострённое чувство опасности и быстроногий конь. Хоть византийским лучникам удалось попасть в него, но они даже не сумели нанести ему ран. Хитрость не удалась. Последнее лукавство византийцев стало последней каплей для Крума: разъяренный хан опустошил окрестности столицы. Кульминацией его ярости стало взятие Адрианополя, население которого он переселил.
Так что Олегу было чего опасаться. Византийские императоры, за редким своим исключением, были верны данному ими слову, особенно в том случае, если оно было дано язычнику. От слабого Льва Философа можно было ожидать и неразумных действий. Олег свёл ненужный риск к минимуму. Вещий киевский князь, он до определённого возраста всегда был расчетлив и осторожен. Излишний риск он не любил, даже в мелочах. Киевский князь вполне прекрасно обходился и без византийских деликатесов. Походный, притом совсем не скудный паёк его вполне устраивал. Сейчас Вещего Олега куда больше интересовали не продукты, а деньги. Те, которые он получал сейчас, и те, которые должен был получать в перспективе. Если Византия принимала его условия, он сам на радостях готов был накормить любвеобильного базилевса.
Ещё одной странностью выглядит сравнение язычника Олега со святым Дмитрием. Но к нему мы ещё вернёмся.
Требования, при выполнении которых наступал долгожданный мир, сильно напоминали ультиматум. Император хотел было отклонить жёсткие условия, выдвигаемые киевским князем, но Вещий Олег тактично напомнил повелителю Византии, что подобное упорство, когда под стенами столицы стоит многотысячная армия, послушная его воле, неуместно. Император с самого начала избрал неверную линию поведения в разговоре с Олегом, ибо попытался выторговать у него уступки, не располагая силой для обеспечения своих аргументов. Давить же на киевского князя собственным авторитетом было бессмысленно и бестолково. Олег заставил императора разговаривать с ним на равных. Не с мольбой просителей на устах пришли его посланцы. Они не нищие, чтобы милостыню просить. Они встали горой мускулатуры и потребовали своё. Дипломатическую вежливость послы дополнили своим видом, просто, грубо и резко. Могучие варвары Севера хмурили гордые брови. В блеске их глаз сверкала сталь мечей. Они победители! Пусть их и считают варварами. Прижатый к стенке Лев согласился на условия, выдвинутые киевским каганом. Теперь Империя жаждала одного: поскорее избавиться от опасного соседства и спровадить варваров обратно к себе на родину. Именно поэтому все спорные проблемы удалось уладить довольно быстро.
Для фактического подписания юридических бумаг Олег отправляет в Царьград своих ближайших вельмож и соратников, чьи имена летопись сохранила до наших дней: Карл, Фарлаф, Веремид, Рулав, Стемид. Хочется отметить, что среди самых доверенных лиц, которым Олег доверил принимать эту почётную капитуляцию Империи, – два славянина и три варяга. Киевский князь, в отличие от Рюрика, допускает в своё окружение славян, ставя на ключевые позиции и их. Их пока намного меньше, чем варягов, но они уже есть. Напомню, сильные славянские кланы находились при власти и до Олега, не зря он с ними породнился, и расставаться с ней они и не собирались. В случае чего они могли напомнить Олегу, кто способствовал его приходу к власти.
Дальше, как и положено, договор был с обеих сторон скреплён клятвами. Со стороны Руси он был скреплён клятвой, принесённой славянским богам – Велесу и Перуну. Военный бог Перун и торговый Велес – вот кто главные боги для Олега и его дружины.
Согласно договору Олег теперь должен был защищать Империю от любых внешних врагов. А таковых у неё за последнее время накопилось в избытке. Русь, как союзница, должна была остудить их желания и претензии и охладить одним своим именем их бранный пыл.
Сам император, переживший множество тревог и невзгод и чудом избежавший смертельной опасности, был уж очень щедр, по поводу чего армянский историк Асохик восторженно писал: «Сын Василия Лев был человек миролюбивый, пекущийся о благе целого государства, щедрый на дары, при раздаче которых он не походил на скаредного грека, у которого на языке нет даже слова „щедрость“, но, как сын армянина, он превзошел всякого армянина таровитостью». Когда угроза прошла мимо и Лев понял, что худшее уже позади, а сама «унизительная» капитуляция может сослужить ему в дальнейшем хорошую службу, он перестал хитрить по мелочам. Успокоившись, он понял, что всё это может послужить началом хорошей дружбы. Он же был Философ и, как никто, мог себя утешить в неудачах. Согласно ПВЛ после победы Олег заключил договор на очень выгодных условиях: «Греки уже издавна осыпали золотом так называемых варваров, чтобы они дикою храбростию своею ужасали не Константинополь, а врагов его» (Н.М. Карамзин). Именно к Византии можно отнести формулу, которую высказал по близкому поводу персидский шах Хосров I: «Тот, кто просит мира, должен платить дань».
Груды добра сносятся на корабли. Тонкий восточный шелк и парча спихиваются в сундуки на палубе, Монеты золотым дождём ссыпаются в ларцы. Жемчуга и драгоценные каменья вперемешку с одеждой запихиваются в походные мешки.
Сам Олег в кольчуге и шлеме, на белом коне в окружении группы викингов едет вдоль берега. Конь идёт шагом. Не торопясь. Наслаждаясь своей победой. Олег едет с торжествующим лицом, он сделал то, чего так хотел. Фантазия стала явью.
– Да хранит тебя твоя удача и Один, – приветственно кричат своему вождю воины-норманны. Сейчас они горды и счастливы. Глаза их сияли. Сейчас они готовы пойти за ним хоть в преисподнюю.
– Я вижу, князь, что никто не сможет переломить твою удачу, – говорит Олегу возбуждённый этим зрелищем Рулав.
Олег останавливает коня, спешивается. Втыкает в землю свой богато украшенный меч, о котором могли петь скальды в героических поэмах, и вешает на рукоять свой шлем. Ветер раздувает его редеющие светлые волосы. Он делает несколько шагов вперед и смотрит поверх крыш на поверженный город. Жёсткая улыбка трогает губы Олега, в уголках рта затаились морщины, но он доволен. Даже запах копоти нравится ему. Сейчас это запах победы. Столица мира лежит у его ног. А ведь совсем недавно император Лев и не подозревал о его существовании. А теперь византийский лев не осмеливается рычать в присутствии послов киевского князя и ведёт себя как котёнок. Поистине Империя признает только силу, а не условия договоров. Лишь мечом можно заставить ее почитать Русь и сейчас, и впредь.
В этот раз византийцы разовой выплатой не отделались. Всё было намного серьёзнее, но при этом и Царьград не оказался в проигрыше, несмотря на большой размер контрибуции. Олег умел предложить, главное, знал что и кому. Заключённый между Русью и Империей договор ставил славян в положение равное Византии – первому государству мира.
Весь текст договора я здесь приводить не буду, он довольно объёмен, и к тому же его легко можно найти почти в любом труде наиболее известных и заслуженных историков. Выделим из него лишь некоторые пункты.
Начнём с выгод материальных, предметных и осязаемых мгновенно. То есть с того богатства, что Олеговы бойцы увезли с собой домой.
Согласно договору Олег получил с побеждённой стороны выкуп из расчета «по 12 гривен за каждую уключину». Это не значит, что все, что до этого бойцы Олега добыли сами, у них отобрали. Это не значит, что конные дружинники или кто-то ещё из воинов остался без награды, это усреднённое число, чтобы удобнее было считать. И всё. И не нужно лезть в дебри. Что такое гривна, вы уже себе должны представлять. Если учесть, что на каждой уключине было не по одному гребцу, а сразу по нескольку, то вся эта сумма делилась в равных пропорциях на каждого.
Дальше началось главное, то есть то, чего ради и затевался весь этот поход. Во-первых, на Константинополь наложена постоянная дань, кроме этого он должен был осуществить отдельные выплаты не только в пользу великого князя Киева, но князей Чернигова, Переяславля, Полоцка, Ростова, Любеча. Новгород не вошёл в список городов, но это объясняется тем, что владыкой и Новгорода, и Киева являлся один человек. А именно Вещий Олег. Это уже не разовая добыча, какой бы она ни была, это стабильный доход.
Кроме того, договор, заключённый Олегом, обеспечивал свободу торговли русским купцам в Византии. Приходящие в город русские фактически находились на содержании византийских властей и не платили пошлин. Говоря современным языком, Олег создал для торговли условия наибольшего благоприятствования, что не было обычной практикой Средневековья. Учитывая число русских купцов в Византии, это гигантские суммы, недополученные византийской казной, и огромные прибыли, полученные казной русской. Ведь купцы платили пошлины дома, и от этого их никто не освобождал. То, что Византия не могла заплатить Олегу сейчас, с лихвой перекрывали выплаты русских купцов в его казну. А такой доход был подконтролен и постоянен. А это ещё одна блестящая победа русской дипломатии. Ведь на тот момент именно торговля была двигателем прогресса. Не зря именно за обладание торговыми путями отчаянно боролись и купеческая Хазария, и суровый Север, и снобистская Византия. После этого похода и изменения русско-хазарских границ Русь могла выйти в этом споре на лидирующие позиции.
Казалось бы, что же из всего этого выиграла Византия. А выиграла она, как это ни покажется странным, совсем немало. Символом этого выигрыша и стал тот самый легендарный щит, прибитый Олегом к воротам Царьграда. Олег, как всегда, в своём репертуаре. Он не может без красивых жестов. Он создаёт себе ту славу, о которой должны петь все скальды.
Прибитый к воротам щит пусть и позёрство со стороны русского князя, но он не означал унижение Византии, скорее наоборот. Щит, оставленный Олегом по прозванию Вещий, был символом, который гарантировал защиту союзного ему государства, именуемого Византией. Отныне все враги её автоматически становятся врагами Руси.