Со Святославом у Ольги не получилось. Святослав предпочёл слушать других людей и брать пример не с женщины, пусть даже она его мать, а с мужчин, которые добывают себе славу с оружием в руках. Для мальчика такой выбор вполне естествен. Правда, другой её сын пошёл по стопам матери, приняв веру христианскую, за что тоже поплатился жизнью. Святослав не только не выбрал христианство, но и повернул против него своё оружие. Он был единственным из князей этого периода, кто увидел в нём опасность, оценил её и начал гонения на Церковь и христиан. Но даже такой яркий боец лишь отодвинул поражение язычества. Но мы уходим в сторону. Вернёмся к Олегу. То есть за всё время его правления никаких гонений ни на какую религию не замечено. Варяги молятся своим богам, славяне своим, христиане своему. Но при этом количество церквей в Киеве растёт. Аскольд похоронен со всеми почестями. Единственный раз летопись упоминает об исполнении Вещим Олегом своих прямых религиозных обязанностей в тот момент, когда случились странные и необъяснимые природные явления «Сей же зимой горело небо, и столпы огненные ходили от Руси ко Греции». Предзнаменования странные, даже пугающие. Олег, как и положено норманнскому хёвдингу, выступает как духовный лидер: он творит религиозный обряд для своей дружины, сплошь состоящей из варягов, либо участвует в каких-либо языческих обрядах для славян. «Олег же принес жертвы многие, умилостивляя богов своих нечистых» (В.Н. Татищев). Ещё раз повторюсь. Это единственное упоминание. Но даже здесь Олег выполняет обязанности, которые положены ему по рангу. Как принято в Скандинавии. Светский лидер, вождь, он же исполнитель культа. Так что и это не показатель. В противовес этому сообщению можно поставить другое, взятое из летописи, где мы можем найти описание не слишком почтительного отношения Олега к волхвам. «Воистину солгали мне волхвы наши, да придя в Киев побью волхвов» (Архангелогородский летописец). И правильно, кто они ему, киевскому князю, да ещё поклоннику Одина. Какое право они вообще смеют ему на что-то указывать? Это один из немногих случаев, зафиксированных летописцами, где князь, пусть даже в припадке ярости, открыто угрожает славянским служителям культа. «Он только однажды волхвов вспомянул, / И то – саркастически хмыкнул» (В.С. Высоцкий). Как такое вообще можно услышать из уст свирепого язычника? Это просто кощунство. Но летописец пишет об этом довольно обыденно. Его не удивляет, что князь Олег открыто угрожает волхвам. При посторонних. Он не сильно церемонится. Эта же строка показывает, что отношения между властью и служителями древних богов становились натянуты. Казалось бы, с чего?
Ещё одна небольшая странность по отношению к Вещему Олегу просматривается в описании русскими летописцами осады Царьграда, притом вложена она в уста врагов. Выглядит это так. Когда Вещий Олег разгромил греков под Константинополем (907), как сообщает летопись, «убоялись греки и говорили: это не Олег, но святой Димитрий послан на нас от Бога». Очень странное сравнение. Почему византийцы сравнивают язычника Вещего Олега со святым великомучеником Димитрием Солунским. Почему именно его кандидатуру выдвинули коварные ромеи для сравнения с могучим язычником? Главная задача, возложенная в своё время на молодого стратега Димитрия, состояла в обороне города от варваров и истреблении христианства. Интересно, что среди угрожавших римлянам варваров важное место занимали именно славяне. Вместо того чтобы открыто казнить христиан, он стал учить жителей города христианской вере и искоренять языческие обычаи и идолопоклонство. Итог был печален: Димитрий был брошен в подземную темницу, и на рассвете 26 октября 306 года воины пронзили его копьями. На свитках обычно писали молитву, с которой святой Димитрий обращался к Богу о спасении родной Солуни: «Господи, не погуби град и людей. Если град спасешь и людей – с ними и я спасен буду, если погубишь – с ними и я погибну». А память святого Димитрия Солунского издревле связывалась на Руси с воинским подвигом, патриотизмом и защитой Отечества. Святой изображался на иконах в виде воина в пернатых доспехах, с копьем и мечом в руках.
Оправдать всё лишь ошибкой летописцев не получится. Они писали свои тексты во времена победы христианства. Они не торопились, знали, о чём идёт речь. Притом это единственный такой случай, когда языческого князя приравнивают к христианскому великомученику. Ни с Игорем, ни со Святославом, ни с Кием или Гостомыслом и Рюриком – ни с кем иным ничего подобного не происходило. Такое сравнение с Вещим Олегом могло оказаться совсем не случайным. Я уже говорил, что в летописях можно найти довольно много неточностей, ошибок, а порой столкнуться и с откровенной фальсификацией. Но есть вещи, в которых хронисты не ошибаются никогда или практически никогда. Этот случай как раз из ряда таких. Да и выбор не случаен.
У Кедрина Димитрий помогает грекам и спасает город Салоники от осады болгарами в 1040 году. Похожие рассказы есть в скандинавских сагах о Харальде и его старшем брате, конунге Олаве Святом (ум. в 1030 году), только в них Димитрий уже заменен норвежским святым Олавом, который чудесным образом является на белом коне и помогает византийским варягам одержать победу. Ещё одна странная параллель. Димитрий сравнивается с двумя великими князьями, только Олав Святой стал христианином, а Олег Вещий Киевский христианство не принимал. Но невольная параллель идёт и между ними. Это тоже случайность?
Вообще-то Олег, как человек трезвого ума и прагматичный, а главное, размышляющий, после похода на Царьград смог в полной мере понять и оценить, почему вдруг Аскольд решил изменить не только свою веру, но и веру государства в целом. Олег сам осознал, как можно много полезного перенять у Византии из того, что пойдёт Русскому государству и ему лишь на пользу. Христианская религия открывала огромные возможности для политика, каким и являлся Олег. Заметьте, все крупные войны между Русью и Византией происходили именно тогда, когда на троне в Киеве сидел не просто язычник, а человек неприемлющий вообще христианскую религию на дух. Как только находились компромиссы, как это было с Аскольдом, Олегом и Владимиром, так сразу же Византия выполняла все условия своих договоров и поводов к войне не было. И Вещий Олег в этом списке стоит в одном ряду с князьями, как и он сам, ходившими на Царьград, добившимися успеха и после этого сменившими веру для себя и замыслившими изменить веру для всего славянского государства. Олег веру не менял, но, судя по всему, был близок к этому.
«Послы, возвратясь в Киев, донесли весь приказ царей Олегу, и на чем мир учинили, и договор между греками и Русскою землею положили, и с клятвою утвердили не преступить ни грекам, ни русичам» (В.Н. Татищев).
Во всем договоре Олега с ромеями, как считает большинство историков, написанном именно в Киеве и отправленном в Царьград на подпись, в отличие от предыдущего, не нашлось места даже для упоминания о русских языческих богах. Обойдены они и в клятве послов, где тактично заявлено, что русские послы клянутся «по вере и по обычаю нашим».
В тексте договора, который приводит В.Н. Татищев, есть совсем уж странные строки: «Мы же клянемся царю вашему именем князя нашего пресветлого, который от Бога сущий, как Божие здание по закону нашему и по закону народа нашего не преступить нам никому от страны нашей от уставленных глав мира и любви. И таковое написание дано царству вашему на утверждение и на извещение промеж нами уставленного мира. Месяца сентября второе, неделя 15-я, год от создания мира 6420». Не он же сам это выдумал. В этом же договоре, в отличие от договора предыдущего, попадается ещё одно неоднозначно трактуемое место: «Наша светлость более иных хотящих о Боге утвердить и изъявить такую любовь между христианами и Русью, какую всегда желали, и прежде словесно и писанием с ротою (клятвою) на оружии своем утвердили и изъявили по вере и по закону нашему, обещая в следующих статьях, что и ныне утверждаем» (В.Н. Татищев). В своих примечаниях к тексту Василий Никитич ничего по данному тексту не отмечает. Нечего отмечать. Взял текст договора и разместил, как пример или образец документа. Если вы сомневаетесь, что такой текст в документе существует, проверьте сами, при нынешнем техническом прогрессе это совсем не сложно. Именно на основе этих вставок некоторые историки пытаются доказать, что уже к моменту подписания второго договора с Византией Вещий Олег принял крещение. Что вряд ли возможно. Если бы киевский князь принял христианство, то есть крестился, это было бы обязательно отмечено если не славянскими, то ромейскими источниками. Они бы уж точно сей факт не упустили. Скорее всего, это могли быть уже позднейшие изменения, внесённые в текст летописцем. Именно они кружат головы и вводят в заблуждение. Однако нельзя не признать в очередной раз, что, значит, какая-то доля истины в этом есть. Все эти мелочи, собранные воедино, не оставляют сомнений в том, какое направление принимали мысли киевского владыки.
Есть даже теория, что договор 912 года с его беспрецедентно выгодными для Руси условиями был предложен греками Олегу за данное им обещание креститься и крестить Русь. Поэтому в тексте много христианской направленности, а также торговых и политических уступок. Именно попыткой начать процедуру крещения Руси отдельные историки пытаются объяснять и последовавшую осенью поездку Олега в Ладогу. Такой вариант не исключён. Как очевидец, зная, что произошло с Аскольдом, в случае новой попытки крещения Руси Олег должен был понимать, что, прежде чем начать такую процедуру лучше самому на время покинуть столицу. В этом есть свой резон.
Возможно, на закате лет судьба сыграла с киевским князем злую шутку из тех, на которые лишь она и способна. Новый киевский князь практически повторил судьбу своего предшественника, им же коварно и убитого. Доказать здесь ничего нельзя.
Но, подводя краткий итог нашего религиозного экскурса, можно смело утверждать одно: Вещий Олег имел и удобный момент, и силу для того, чтобы надолго закрыть дорогу христианству на Русь, но единственное, чего он не имел, – это желания сделать это. Во время его правления христианство прочнее обосновалось на Руси, и Олег, если и не делал откровенных шагов навстречу новой религии, то как минимум пассивно наблюдал за тем, как она увеличивает число своих последователей и союзников даже в своём ближайшем окружении. Олег создал христианству тепличные условия в Киеве, особенно это проявилось после победного похода на Царьград. Теперь это уже должно было волновать волхвов. Союз с Византией и императором становился для Олега ближе их былых договорённостей. Возможно, поэтому их отношения становились всё более