— Первое предложение заключается в том, что вам стоит как можно быстрее отделиться от старой денежной системы. Какая же это независимость получается, если деньги ваши эмитируются в другой стране?
— Это верно, и у нас согласован постепенный переход в течение нескольких лет…
— Я читала договор о разделе Чехословакии, там использованы слова «в период до двух лет». Два дня — это тоже «до». Я вам тут подарок принесла, вот, посмотрите: это новые словацкие банкноты. Можете считать их временными, потому что я — вы уж извините — из исторических словацких деятелей ни одного не знаю, портрет которого было бы уместно на деньгах поместить и поэтому просто использовала известные пейзажи. Но если вы проведете обмен старых крон на новые в течение, скажем, недели, то с запада точно наплыва наличности не случится, а вы защитите тем самым свой потребительский рынок. Лучше всего, если у вас с понедельника вся торговля, по крайней мере в государственном секторе, будет переведена на новые банкноты…
— А где их столько взять? То, что вы мне показали… это же, как я понимаю, образцы?
— Да, с нулями на месте номеров. Однако у меня в самолете сейчас лежит полтонны таких банкнот, а если захотите, то завтра утром еще пять тонн привезут… и пять тонн завтра вечером.
— Вы…
— Я стараюсь заранее подготовиться к любой неожиданности, и если она не случится, то потери будут невелики, а если произойдет, то выигрыш покроет любые прошлые траты. Но это так, к слову. Пункт второй: я предлагаю в Катовице за полгода все же достроить металлургический завод, а также примерно за год поставить там же пяток заводов машиностроительных…
— Заводы выстроить можно, а вот рабочих…
— У вас же в договоре предусмотрено, что в течение двух лет граждане сами могут решать, в какой стране им захочется жить. Так что если там вместе с заводами выстроить много комфортабельного жилья, все прочее, для жизни необходимое вроде детских садов, школ, больниц и так далее, то вы, я думаю, удивитесь, сколько чехов на самом деле были тайными словаками.
— А столько выстроить… даже в Братиславе мы запланированные стройки иногда откладываем на месяцы и годы: строителей просто не хватает.
— У вас да, строителей не хватает. Но вы даже представить себе не можете, сколько в состоянии выстроить за год одна-единственная китайская саперная дивизия. А я, между прочим, представляю. Так что переходим к следующему конкретному предложению…
Товарищ Ким Ирсен отложил отчет министра здравоохранения и задумался: эта товарищ Федорова даже приуменьшила в своих расчетах «ожидаемый результат», а теперь получалось, что до весны население КНДР вырастет даже больше, чем на миллион человек. Ее предложение «давать новый дом или квартиру семьям, в которых родится второй ребенок» сработало гораздо сильнее, чем она ожидала — а теперь стране нужно было как-то обещание выполнить. Но и то, насколько его будет несложно выполнить, для самого товарища Ким Ирсена оказалось неожиданностью. Да, товарищ Мао принял его предложение отправить строительные части НОАК на строительство домов в Корее в обмен на грузовики, а каждый грузовик — и Мао подписал сделанные товарищем Федоровой расчеты и сметы — позволяет получить уже по тринадцать прекрасных сельских домов. Готовых домов, но половину китайцы выстроили лишь частично, то есть только бетонные каркасы, которые теперь крестьяне сами достраивали — а ведь Китай только грузовиков «Победа-58» до конца года заберет двадцать две тысячи, и это уже дало стране почти что триста тысяч сельских домов. То есть до конца года даст, а ведь китайцы теперь заказали и пять тысяч тяжелых грузовиков «Победа-60/10.10»… их, конечно, и на собственных карьерах не хватает, но там грузовикам пока и топлива маловато, так что поставка «излишков производства» в Китай Корее серьезных убытков не нанесет, зато в следующем году китайским саперам придется только в селе выстроить более полумиллиона домов. Но в деревнях столько домов и не нужно, а вот сколько получится выстроить квартир в городах, где «расценки» получаются раза в полтора ниже…
Товарищ Ким Ирсен мотнул головой, отгоняя от себя мысли о том, чтобы самому посчитать ожидаемые в следующем году масштабы нового строительства, ведь этим теперь занимается направленный в Пхеньян для помощи товарищ Архипов. И сам он не стал считать вовсе не потому, что боялся в арифметике ошибиться: этот товарищ Архипов с привлечением большой группы советских специалистов и целой толпы уже корейских строителей постоянно «сокращал расходы» и именно поэтому было невозможно заранее вычислить результат. То есть «нижняя граница» вычислялась вообще за пару минут, а вот насколько она будет перекрыта…
Товарищ Ким Ирсен покопался в столе, снова вытащил поступивший уже месяц как отчет и с привычным уже удовольствием снова перечитал написанное: «использование бетонных блоков с наполнителем из рубленных кукурузных или подсолнечниковых стеблей на четверть сокращает стоимость строительства сельского дома, на семнадцать процентов сокращает сроки его строительства и на треть сокращает затраты на отопление в зимний период». Так что если в деревнях полностью перейти на использование таких блоков вместо кирпича… Перед прикрытыми глазами корейского руководителя замелькали завораживающие картины ближайшего будущего. Но чтобы эти мысленные картины стали явью… Он открыл глаза, снова тряхнул головой и вернулся к работе. Которую, кроме него, никто не сделает. Разве что товарищ Архипов…
Товарищ Архипов в очередной раз удивился тому, с какой легкостью Светлана Владимировна «решила проблему» со стройматериалами, попутно решая и задачу увеличения плодородия довольно скудных полей и огородов. То есть и удивился он не особенно сильно, к такому положению дел он уже давно привык, да и «легкость» эта была относительной, ведь работать для получения удовлетворяющего всех результатов приходилось весьма серьезно. Но вот то, что она как-то сумела связать две вроде бы совершенно несвязанных задачи, все-таки удивляла. И, скорее всего, не его одного, ведь эту очень молодую женщину не за красивые глаза поставили на пост запредсовмина. А вот то, что еще лично товарищ Сталин обратил внимание на ее несомненный талант, вызывало лишь радость. И еще больше вдохновляло на скорейшее выполнение очень непростой работы.
Со строительными материалами было, в целом, понятно: в Корее металлургия работала довольно успешно и производила, кроме, собственно, большого количества чугуна и стали, очень много шлака. Который при определенных условиях мог быть использован в качестве прекрасного бетона. Вот только для этого нужно было довольно много щелочи — поэтому на базе уже двух соляных заводов после постройки новых угольных электростанций были запущены мощные электролизеры, часть соли превращающие в эту самую щелочь.
Но при производстве щелочи получалось и очень много особо никому не нужной соляной кислоты — и вот ее Светлана Владимировна предложила использовать для повышения плодородия полей. Правда, поначалу ее предложение высмеяли как корейские специалисты (тихонько высмеяли, без ругани в прессе), так и специалисты советские (эти с удовольствием ее «клеймили» в разных агрономических изданиях), но оказалось-то, что она была права, а специалисты ошибались. В Корее этих специалистов после этого высмеял уже лично товарищ Ким, и высмеял тоже… без огласки, в личной беседе. А вот в СССР таких «специалистов» не просто высмеяли публично, но и провели среди них серьезную воспитательную работу. Воспитательной работой руководила лично товарищ Суворина, и Олег Николаевич с усмешкой подумал, что в результате этой работы скоро будут достигнуты выдающиеся результаты в области выращивания ананасов в Магаданской области… или не ананасов, но какой-то положительный для страны результат точно будет получен.
А простые корейские рабочие (под руководством корейских инженеров) со стапелей новенькой верфи в Хэджу уже спустили на воду восьмую «сенокосилку»: небольшой, метров под пятьдесят кораблик, который с помощью именно косилки (правда подводной) косил и поднимал на поверхность водоросли, которыми было покрыто все дно желтого моря. Косилка косила и поднимала тонн по сто водорослей в час, а затем эти водоросли отвозились на небольших самоходных баржах на берег, там слегка промывались в пресной воде и в больших бетонных бункерах несколько дней выдерживались, залитые как раз десятипроцентной соляной кислотой. То есть почти что желудочным соком — и из водорослей получалось нечто, напоминающее результат переваривания чего угодно животными. Сильно напоминающее, разве что не воняло столь же гадостно — а вот в огородах это «нечто» давало прибавку урожая даже большую, чем «естественный продукт переваривания». К тому же — уже по мнению настоящих корейских агрономов — эту прибавку «нечто» обеспечивало минимум года на три после его внесения в землю, так что «косилкам» и вывозящим на берег «урожай водорослей» баржам топливо подавалось бесперебойно. А по планам вроде бы уже в следующем году число косилок в море должно было вырасти минимум до сотни, так что Олег Николаевич еще и строительство нового топливного завода курировал. И хорошо, что он в свое время неплохо немецкий язык выучил: новый завод опять строили немцы из ФРГ (уже напрямую в ФРГ и нанятые), а без знания-то языка как их обложить-то, если у них что-то опять срывается? И как срочно что-то необходимое прямо в Германии и заказать? То есть что заказать — немцы все же сами сообщали, а вот согласовывать цены и сроки поставки оборудования приходилось уже самому Олегу Николаевичу.
А еще знание иностранного языка (правда, уже не немецкого) помогло ему еще заметно улучшить ситуацию с продовольствием. Пока лишь в перспективе, но в перспективе самой ближайшей: через старшего своего сына он смог пригласить (очень кривым путем, через Европу и Советский Союз) «в гости» перуанского промышленника средней руки, привлеченного крайне низкой ценой на строящиеся в Корее кораблики. И тот согласился организовать в Перу «небольшую рыбол