И в водовороте этой войны окажутся его самые близкие. Эрила с его друзьями отправят в бой одними из первых. «Синие крылья», которые теперь просто замок Бэрринов, не так уж далеко от границы. Дай боги, чтобы успели оттуда уехать. Все ли уедут? Обязательно какой-нибудь упрямец да останется. Нужно сделать так, чтобы этим упрямцем не оказался кто-то из родных.
Войска пойдут при поддержке магов. Это значит, что рано или поздно преподаватели ниверситета по одному, по двое будут увольняться и отправляться на фронт. Хотя у них есть законное право этого не делать. Но не смогут остаться в стороне. А потом придут приказы – прислать старшие курсы… потом средние… Младшие сами сбегут. И разве останутся девочки-лекарки, вроде Ивы, в стороне? Каждая из них считает, что может спасти столько жизней. И ведь может. Вот только Златко отлично знает, с какой безжалостностью вырезают полевые госпитали озверевшие враги, даже если они просто люди, а что уж говорить о монстрах? А боевики вроде Грыма и Дэй! Эти же свято убеждены, что именно их огненный шар перевесит чашу весов в пользу своих. Нет, не удержат их ни приказы, ни рассудок, ни учителя.
И даже если люди победят, то что останется Златко? Разрушенный замок, обезлюдевшие земли… рваные раны в сердце, там, где живет любовь к родным и друзьям… Скольких из них он не досчитается?
Не проще ли собрать их здесь всех, хотят они этого или нет? Да, многие посчитают его поступок неправильным, но они будут живы и в душе будут прекрасно знать, что он поступил верно. Да и проклятия больше нет, значит, он волен… что?
Что он волен?
Как там было в проклятье… Оно сработает тогда, когда ты сделаешь то, что считаешь неправильным. Можно найти сотню оправданий, но в глубине души ты сам прекрасно знаешь, что хорошо, а что нет. И практически все маги его рода рано или поздно делали что-то такое. Кажется, разве трудно прожить, не предавая себя? Теперь Златко понимал – практически невозможно.
Не ради себя, так ради родных. Не ради выгоды, так ради любви. Не ради возвышения, так ради спасения. И, похоже, выхода из этого нет. Потому что это и есть жизнь. Взрослая жизнь.
Однако взрослая жизнь – это не только понимание, что иногда приходится поступиться принципами. Это прежде всего понимание, что правильными и неправильными понятия названы не просто так. Рыцарские романы и различные циничные замечания придали им флер наивности, детскости. Но от этого правильное не стало неправильным, а неправильное не превратилось в хорошее. И тут, как с проклятием, – ты можешь убедить себя в чем угодно, но в глубине души будешь осознавать, верно или неверно ты поступил. И на самом же деле ты становишься взрослым человеком, когда умом понимая все опасности и последствия, принимаешь необходимость поступать так, как нужно…
А еще взрослая жизнь – это умение выбирать, когда нужно стоять до последнего, а когда отступить. Так что же ты выберешь, Златко?
– Отведи меня к камню.
Белокрылый потрясенно смотрел на юношу.
– Ты же понимаешь, что ты уничтожишь этот город? – чуть охрипшим голосом произнес он наконец.
– Веди.
– И свою судьбу уничтожишь.
– Веди.
Ничто не изменилось. Пернатый молча смотрел перед собой, будто застыв.
– Веди, – усилил металл в голосе Златко.
Его собеседник поднял на него полный ярости взгляд.
– Ты хочешь уничтожить мой город! – процедил белокрылый. От этой холодной ярости хотелось закрыться руками, убежать, но юноша даже не отвел глаз, однако жутко было все равно. – Я не собираюсь тебе помогать.
– Разве ты не должен…
– Меня вообще еще нет, – в болезненной усмешке скривил тот губы. – Я воплощение прекрасного, но еще не родившегося города. Ты мог бы стать князем, и я бы помогал тебе во всем. А ты собираешься разрушить его. Думаешь, я буду помогать в этом? Да даже если ты выживешь, тебе придется всю жизнь сомневаться в своем решении и сожалеть. Это сейчас ты молодой и принципиальный, а как пройдут годы, твои сверстники обойдут тебя, а ты вынужден будешь всю жизнь гнуть спину перед кем-то, думаешь, не вспомнишь мое предложение? Еще как вспомнишь. Вот только поздно будет. Поэтому подумай еще раз. Просто остановись – и подумай. А я в твоей глупости помогать тебе не буду.
И он исчез.
А Златко, сжав руки в кулаки, заставил себя подняться.
Решение было принято, и менять его Синекрылый не собирался. Хотя не сказать, что это далось ему легко. Совсем не легко. И больше всего пугало собственное отчаянное желание отступиться. Златко приходилось буквально заставлять себя делать так, как решил. То бишь найти этот гоблинский камень и разрушить его.
«Ну и где он?!» – раздраженно подумал юноша, оглядываясь. Камней в городе было невероятное количество. Да весь город из них и состоял!
«Не зря же белокрылый привел меня сюда», – Бэррин скептически посмотрел на дом и сад за ним. Может, как в родовом замке? Есть какой-нибудь главный камень, который, так сказать, в ответе за все? Идти в подвал откровенно не хотелось. Да и теория казалась на диво сомнительной.
Весь город из камня. И город создан камнем. Парадокс какой-то, если так подумать. Или наоборот, все логично? Они все думали, что камни – это зло. Но как же так получилось, что этот камень создал прекрасный город? Или это город, который принесет другим много боли? Но ведь не города виноваты в несчастьях. Зло, оно от людей в основном. Хотя… нет, не только. Есть и демоны, есть и артефакты. И если обычно зло как таковое не творит красоту, это не значит, что в принципе этого не может быть. Если уж среди людей искусства находятся и убийцы, и насильники, и подлецы… Просто… жаль. Жаль этого города. И своего прекрасного будущего, если уж начистоту, тоже жаль.
«Так, Златко, не отвлекайся, – рыкнул на себя юноша, зная за собой такую манеру: когда не хочется что-то делать, предаваться всяким размышлениям и оттягивать неприятное. – Где может быть этот гоблинский камень?
Куда бы я его положил? Хм… зависит от целей. Если хотел бы спрятать, то в самую темную дыру, о которой никто не знает. Но… это же создание камня. Есть ли у него какое-то разумение? Вряд ли. Скорее всего, город – это чистая сила, которая трансформировалась таким вот образом. Рядом Златослава с ее великой историей. Возможно, камень копирует ее как самое сильное энергетическое событие за многие сотни лет. Тем более эту историю регулярно рассказывают. Красавице Златославе все время возносят хвалу, приносят подношения. Да, в энергетическом плане она должна быть сильна. Могла сила камня попытаться повторить ее? Возможно. По крайней мере, вполне тянет на теорию. Допустим, что это так. Тогда… сомнительно, что камень будет прятаться. Скорее всего, город расходится от него кругами, как на воде. А значит, он сам должен быть в центре. Логично? Логично».
Бэррин повертел мысль и так и этак и подумал, что да, похоже на правду. А значит, ему на главную площадь.
Юноша решительно направился к двери, потянул ее на себя и даже сделал внутрь два шага. И вот уже тут застыл как вкопанный. На полу около лестницы сидели два мальчика в милых костюмчиках вроде тех, какие мама любила натягивать на него с братьями, когда они были детьми. Мальчишки, склонив головы, упоенно разглядывали лягушку. Зеленую, здоровую для своего склизкого племени, смешно раздувающуюся. Еще лет десять назад такой зверь привел бы юного Златко в восторг. Он и сейчас потыкал бы в бочок. Мальчики и вовсе полностью увлеклись ею. Бэррин с трудом оторвал взгляд от земноводного и посмотрел на детей.
И в следующий момент подумал, что в таком возрасте у него не может прихватывать сердце. Но оно прихватывало: у мальчишек волосы отливали золотом. Тем самым, особенным, удивительным оттенком, которым всегда гордился он.
В этот момент один из них поднял взгляд и заметил Златко.
– Папа! – засиял он.
– Папа! – мигом откликнулся второй.
В отличие от всех остальных местных жителей сквозь мальчиков не просвечивали предметы. И они выглядели такими живыми. И глаза у них были карие. Как и у него.
– Папа, смотри, какая лягушка! – мальчишки наперегонки рванули к Златко. И он не мог удержаться. Открыл объятия. А дети… растворились в одном шаге от него.
«Это белокрылый… – подумал Бэррин. – Он защищается. Это просто мираж…» – решительно сказал он себе, вытирая уголки глаз. Но в голову против воли пришел рассказ знахарки о том, чем ее тетушка пожертвовала – ради силы и ради Ивы. Нерожденными детьми. Своими нерожденными детьми.
А если… после того, что он сделает… плата окажется такой же? Златко закрыл глаза и внезапно понял, что никто в жизни не заставит его принести в жертву детей. Никаких. Ни своих, ни чужих. И сейчас он отчаянно надеялся, что это действительно был только мираж. Потому что иначе он не смог бы… не смог…
Не глядя на роскошную обстановку и так поразившую его лестницу, Бэррин упрямо шел к выходу. «Пора покончить со всем этим». И побыстрее. Иначе его сердце точно не выдержит.
Площадь по-прежнему заливало солнце. Как же легко здесь дышится… Потому что пространства не жалели. Не стоял город никогда на земле жадного сюзерена, который дерет за каждую пядь земли как за версту. И длину стен никто не ограничивал…
Златко огляделся. Мощенная камнем мостовая, каменные дома вокруг, ограды и те из камня. Нет, это все не то. Это должно быть что-то значимое. Юноша вновь огляделся. Василек уже чуть ли не полностью залез в фонтан. По крайней мере с места, где стоял Бэррин, видна была только задница с хвостом. Вот уж неугомонный. Водные процедуры конь любил, особенно когда начинало припекать солнце. А сейчас именно так оно и делало. Вот он, недостаток города из камня – в жару на его улицах тяжко. Будто ты на сковородке! Даже если улицы широки и продуваемы. Хуже только когда при этом как раз закончился дождь и начинает парить. Это просто задохнуться. Осадков, слава богам, не наблюдалось, но жар от камней все равно шел. И Златко отлично понимал Василька, который подставлял то один бок, то другой мелким брызгам, которые гнал легкий ветерок. Юноша и сам не прочь постоять под ними.