– Морта, фу! Слезь с меня немедленно!
Собака послушно спрыгнула. Йонас, попытавшись опереться рукой, чтобы подняться, поскользнулся и вновь упал затылком в мягкую грязь.
– Вот черт!
Йонас встал на колени. Голова кружилась. Он подполз к стене таверны и сел рядом. Охотник плохо помнил случившееся. Обрывки фраз мелькали в сознании, но не складывались в цельную картину. Мерзкий запах заставлял морщиться.
– Неужели это я такая свинья? Как же я пойду к Руте? Она меня выставит. Погоди-ка.
Йонас вдруг вспомнил. Вспомнил все и от отчаяния ударил кулаком о землю.
– Морта, ты представляешь, она меня выгнала! Так и сказала – убирайся навсегда. А я ведь хотел как лучше! Я хотел честно признаться, что я изменился. Ради нее изменился!
Морта смотрела на него осуждающе. Йонас поежился. Кажется, и она не верила ему.
– Ты считаешь, что я виноват, да? – Он подался вперед и, едва не упав, вернулся к стене. – Нет. Я так не считаю.
Морта прижала уши и глухо зарычала.
– Хочешь, чтобы я пошел к ней извиняться? – осторожно поинтересовался Йонас. – Я не пойду! Это она меня обидела! И она не простит, – уже тише добавил он и прикусил губу.
Слишком хорошо он запомнил ее выражение лица. Ни единого шанса.
– Ну что ты на меня так смотришь?! – отчаянно спросил он.
Морта не понимала. Не видела. Не знала всего.
– Я не могу! Это выше моих сил. Она снова меня выставит!
Йонас уставился на собаку. Он привел достаточно аргументов в свою пользу. Но она все так же осуждающе щурила карие глаза.
– Настаиваешь, да? Зовешь? – Йонас часто дышал. – Ну ладно. Я пойду! Сейчас вот встану и пойду. Прямо к ней. И все скажу!
Йонас попытался подняться, но ему не за что было ухватиться.
– Морта, подойди сюда. Помоги мне встать. Мы идем к Руте.
Глава 13Воспоминания и отражения
Олененок поежилась и попробовала нащупать рукой одеяло. Даже сквозь закрытые веки она чувствовала, что еще темно, а значит, и Рута должна была лежать рядом. Простыни отдавали непривычным холодом, и Олененок свернулась в клубок.
– Рута, – зевнув, произнесла она, – мне приснился такой странный сон. Будто к нам в дом пришли гвардейцы и забрали меня в замок. Ты не хотела меня отпускать, но я обещала скоро пригласить тебя в гости. А потом… – Она снова зевнула и потянулась.
Кровать, всегда казавшаяся жестковатой, будто превратилась в облако. Олененок проваливалась в него и никак не могла выбраться.
– Рута… – Она открыла глаза и вздрогнула.
В полутьме комнаты Олененок не могла разглядеть всего, но одно понимала точно: она была не у Руты. Испуганно поджав колени к груди, она огляделась и за пологом кровати не сразу увидела, как высоко поднимался потолок. Робкий луч света, пробивавшийся сквозь тяжелые занавеси, освещал туалетный столик с зеркалом в золотой оправе. Олененок нахмурилась.
Странное, прежде незнакомое чувство сдавливало грудь. Мысли путались. Восторг и страх одновременно переполняли ее. Она поднялась, словно во сне, и подошла к окну, ощущая, как бешено стучит сердце, резко распахнула занавеси и замерла.
Солнечный свет, играя сквозь витражи, заполнил комнату яркими бликами. Они скользили по большой кровати, заправленной зеленым покрывалом, по белому деревянному шкафу с резными дверцами, по невысокому письменному столу, сделанному специально для маленького ребенка. Олененок едва могла вздохнуть. Она знала это место. Она жила здесь. Она наконец-то была дома.
От воспоминаний кружилась голова. Олененку казалось, что время в этой комнате замерло. Будто и не было той страшной ночи. Дверь вот-вот могла скрипнуть, и на пороге появилась бы мама. Улыбнулась, а после строго отчитала бы за очередную шутку.
Олененок вздрогнула. Мир вокруг казался зыбким, словно утренний туман, который мог развеяться в любой момент. Она осторожно коснулась дверцы шкафа, боясь, что рука пройдет сквозь нее, и она вновь окажется в доме Руты, но ее встретила холодная гладкая поверхность дерева.
Внезапно Олененок вспомнила еще кое-что. Она с силой надавила на стенку шкафа. Он протяжно заскрипел и пошатнулся. Олененок стиснула зубы. Она должна была знать наверняка.
– Давай же! – Олененок тяжело дышала, по виску скатилась капелька пота.
Наконец-то шкаф поддался и сдвинулся с места. Олененок провела рукой по стене. Это должно было быть где-то здесь.
– Что было дальше? – Элине вылезла из-под одеяла и обняла маму за плечи.
– Я прочитаю тебе завтра, Олененок. А теперь пора спать. – Юрате повернулась и легко поцеловала Элине в лоб.
– Нет! Не пора. Я хочу знать, что было в том письме отца. Это так интересно – прочесть письмо через много лет! – Элине мечтательно огляделась.
– Смотрю, пиратские истории пришлись тебе по вкусу? – Юрате погладила ее по волосам.
– Да! Жаль, ты не пират. Я бы искала твои письма, подсказки и сокровища. И обязательно разгадала бы твою тайну!
– Вот как? – Она лукаво улыбнулась. – Знаешь, кажется, у меня есть идея.
Юрате поднялась и подошла к письменному столу.
– Что ты делаешь? – Элине с интересом уставилась на нее.
– Письмо из прошлого. Мы спрячем его, а потом ты найдешь.
Стол был слишком маленьким даже для хрупкой Юрате, так что она склонилась над ним и писала на коленях.
– А что ты пишешь? Можно мне посмотреть?
– Нет, Олененок, ведь в этом вся суть. Ты прочтешь его позже. Может, в день своей свадьбы или коронации. А теперь помоги мне.
Вместе они с трудом отодвинули шкаф.
– Я положу его вот сюда, смотри. Здесь оно будет долго храниться.
Меж холодных камней пальцы вдруг коснулись шершавого листа бумаги. Олененок осторожно, стараясь не повредить, достала его. Со временем бумага пожелтела и стала хрупкой, словно первый лед на лужах. Олененок глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Сердце стучало так часто, что отдавалось болью в висках. Этот день она представляла себе другим.
«Здравствуй, моя дорогая Элине. Я так сильно тебя люблю, что не могу подобрать слов. Прошу, читая это, взгляни на себя в зеркало. Только посмотри, какой ты стала красивой, сильной и уверенной. Пришло время признаться: хотя я ругала тебя за шалости, я всегда восхищалась тобой, твоей смелостью, любознательностью. Ты никому не верила на слово и стремилась все проверить и испытать. Надеюсь, ты сумела сохранить это в себе. От тебя всегда будут ожидать большего, Элине, но запомни одно: будь верной себе. Все ответы есть внутри тебя, умей себя слушать. И будь осторожна с теми, кто пытается что-то тебе нашептать. Мы с отцом всегда будем на твоей стороне.
С любовью, Юрате»
Олененок подошла к зеркалу и всхлипнула. Покрасневшие от слез глаза и смуглое лицо, усыпанное веснушками, совсем не казались ей красивыми. Могла ли мама ошибаться насчет нее? Что бы сказала ей сейчас?
– Мам, я так скучаю.
Она неотрывно смотрела в зеркало, стараясь увидеть в нем хотя бы тень того, о чем писала мама. Внезапный солнечный луч, скользнувший на стекло, ослепил ее, и на мгновение Олененку показалось, что из-за серебристой глади на нее смотрит Юрате.
– Мама? – Олененок коснулась холодного зеркала и вздрогнула.
Видение развеялось.
На стекле остались лишь отпечатки пальцев. Олененок глубоко вздохнула и закрыла глаза. Она жалела себя и не могла понять, почему это произошло именно с ней, с ее семьей. Разбойники могли выбрать любое другое королевство. Или попасться охране, не успев совершить задуманное. И тогда все сложилось бы иначе. Но… но. Олененок сжала кулаки и всхлипнула.
– Рута, почему ты живешь одна? – с интересом спросила Олененок, устроившись у нее на коленях.
Расческа скользила по мокрым волосам и почти не причиняла боли. Временами, когда Рута касалась затылка, Олененок покрывалась мурашками.
– Так вышло.
Олененок не видела ее лица, но по тому, что Рута замерла, предположила, что она задумчиво смотрит в окно.
– Ты не жалеешь об этом?
– Нет. Уже нет.
– Уже? – Олененок хотела повернуться, но Рута вновь провела расческой по затылку, и та покорно склонила голову.
– Сначала мне было жаль себя. Казалось, что я этого не заслужила, что оно должно было случиться с кем-то другим. А потом я вдруг поняла, что не могу изменить того, что уже произошло. Но будущее все еще в моих руках. И стало легче.
Олененок убрала пряди со лба. Твердый, уверенный голос Руты отчетливо звучал в голове. Она всегда хотела хоть немного, но походить на нее. И впервые она могла это сделать.
Она поднялась и расправила платье. Длинная ткань струилась до самого пола. Она не носила ничего подобного у Руты и не помнила, когда успела переодеться. Последние несколько часов расплывались в сознании, появляясь лишь обрывками: она скакала на лошади по лесу, вжимаясь в широкую спину гвардейца, ступала по белоснежным ступеням замка, видела множество незнакомых лиц, а после… После не помнила ничего.
Она осторожно открыла дверь и осмотрелась: в коридоре было пусто. Высокие стены из белого камня украшали семейные портреты в золотистых рамах. Могучие короли в тяжелых плащах и с мечами в ножнах. Прекрасные королевы в расшитых золотыми нитками платьях. Еще в детстве Олененок никак не могла запомнить их имена. Женщины с гордо поднятыми головами и большими, слегка испуганными глазами походили одна на другую. Тогда Олененок решила запоминать их по цветам платьев.
Зеленый бархат предпочитала ее прабабушка. Истории о ней Олененку особенно нравилось слушать. Она отказалась от юноши, которого любила, чтобы заключить выгодный союз. Годы ее правления запомнились всем как золотой век королевства. Словно зелень ее платья, расцветали давно забытые отрасли и ремесла. Она поддерживала многие начинания и сама открыла большую библиотеку и школу при ней.