В этот момент прелестная блондинка в светло-голубом вечернем платье подошла сзади к Муншину и руками прикрыла ему глаза.
— Догадайся, кто это? — низким грудным голосом произнесла она.
Передо мной был маленький вздернутый носик, подбородок с ямочкой и пухлый рот — все это я не раз видел. Взглянув на Айтела, она состроила гримасу.
— Лулу, — сказал Муншин и привстал, не зная, улучшило ли ситуацию ее появление или ухудшило. Он по-отечески обнял Лулу, улыбаясь Илене и Айтелу, а свободной рукой, видимой только мне, похлопал Лулу по спине, словно давая ей понять, что лучше им больше не обниматься.
— Мисс Майерс, мисс Эспосито, — ровным тоном произнес Айтел, и Лулу кивнула Илене.
— Колли, надо поговорить, — сказала Лулу. — Я непременно хочу кое-что тебе рассказать. — И она с милой улыбкой заметила Айтелу: — Чарли, ты толстеешь.
— Присаживайся, — предложил Айтел.
Лулу села рядом с ним и попросила Муншина сесть с другой стороны.
— Кто-нибудь представит мне авиацию? — спросила она, глядя на меня, и, когда меня представили, принялась изучать мое лицо. Я заставил себя так же в упор смотреть на нее, но это стоило мне усилий. — Какой ты красивый мальчик, — сказала Лулу Майерс, которой самой было немногим больше двадцати.
— Великая женщина! — сказал Муншин. — Какой язычок!
— Не хотите выпить? — спросил я Илену.
Она не произнесла ни слова с тех пор, как появилась Лулу, и теперь по сравнению с Лулу уже не казалась такой привлекательной. Возможно, сознавая это, она нервно, изо всех сил теребила заусеницу у ногтя.
— О да, я хотела бы выпить, — сказала Илена, а когда я поднялся, Лулу протянула мне и свой стакан.
— А мне принеси маленький мартини, хорошо? — попросила она, обратив на меня взгляд фиалково-голубых глаз.
Я понял, что она нервничает не меньше Илены, но только проявляется это иначе: она сидела, чуть развалясь, — этому я научился в летной школе. Когда я вернулся, она разговаривала с Айтелом.
— Нам не хватает тебя, старая перечница, — говорила она. — Я ведь могу напиться только с тобой, Айтел.
— Я дал зарок не пить, — сказал с усмешкой Айтел.
— Значит, не хочешь пить со мной, — сказала Лулу, бросив взгляд на Илену.
— Я слышал, ты собираешься замуж за Тедди Поупа, — сказал в ответ на это Айтел.
Лулу повернулась к Муншину.
— Скажи Г. Т., чтобы он прекратил барабанить об этом, — сказала она и, швырнув сигарету на пол, быстрым нетерпеливым движением ноги растерла ее.
Я успел увидеть ее ноги в маленьких серебряных туфельках. Эти ноги были не менее знамениты, чем абрис ее рта, — они всплывали в памяти с сотен — или с тысяч? — фотографий.
— Вот что, Колли, говорю тебе: эту трепотню пора прекратить.
— Успокойся, куколка, — с робкой улыбкой произнес Муншин. — Кто заставляет тебя что-либо делать?
— Я за то, чтобы Лулу вышла за Тедди, — протянул Айтел.
— Чарли, ты склочник, — поспешил сказать Муншин.
Мы с Иленой переглянулись. Она очень старалась включиться в разговор, переводя взгляд с одного говорившего на другого, и заставляла себя улыбаться, чтобы не выглядеть ничего не понимающей. Я, наверное, выглядел так же. Мы сидели на противоположных флангах, как бы обрамляя разговор точно подставки для книг.
— Я вполне серьезно, — сказала Лулу. — Можешь передать это мистеру Т. Я лучше выйду замуж за этого красивого мальчика. — И она пальчиком указала на меня.
— Вы еще не сделали мне предложения, — сказал я.
Илена рассмеялась с таким удовольствием, будто сама это сказала. Рассмеялась опять слишком громко, и все посмотрели на нее.
— Не паникуй, красавчик, — весомо произнесла Лулу, на что не способна была рыжеволосая Кэнди Бэллу. Она показала всем нам пустой стакан и, опрокинув его, вылила последнюю каплю на пол. — Мне грустно, Колли, — объявила она и положила голову Муншину на плечо.
— Я видел твою последнюю картину, — сказал ей Айтел.
— Правда, я в ней ужасна? — Лулу состроила гримасу. — Они меня просто губят. А ты как считаешь, Айтел?
Он неопределенно улыбнулся.
— Мы с тобой потом об этом поговорим.
— Я знаю, что ты скажешь. Я переигрываю, да? — Она подняла голову с плеча Колли и ущипнула его за щеку. — Ненавижу быть актеркой. — И почти без передышки спросила: — А вы что делаете, мисс Эспосо?
— Эспосито, — поправил ее Айтел.
— Я… — неуверенно произнесла Илена, — я была чем-то вроде танцовщицы, пожалуй, можно так сказать.
— А теперь работаете моделью? — спросила Лулу.
— Нет… я хочу сказать, никоим образом… — Илена не была совсем уж беспомощна. — Занимаюсь то одним, то другим, — наконец выжала она из себя. — Кому охота быть тощей моделью?
— Конечно, — произнесла Лулу и снова обратилась ко мне: — А вы — новая веревочка на потрепанном воздушном змее Айтела?
Я почувствовал, что краснею. Она атаковала так стремительно, что нечего было и ждать паузы, все равно как посреди исполнения музыкального произведения.
— Говорят, Чарли, тебе конец, — перескочила на него Лулу.
— Обо мне, безусловно, говорят всякое, — сказал Айтел.
— Не так много, как ты думаешь. Время бежит.
— Обо мне всегда будут вспоминать как о твоем бывшем втором муже, — растягивая слова, произнес Айтел.
— Правильно, — сказала она. — Когда я думаю о Чарли Айтеле, я всегда после фамилии ставлю двойку.
Айтел весело улыбнулся.
— Когда вздумаешь надеть медный кастет, Лулу, дай знать. На секунду все застыли, затем Лулу улыбнулась.
— Прости, Чарли, прости меня. — И, повернувшись к нам, своим хрипловатым голосом, который так мило сочетался со светлыми волосами и голубыми глазками, объявила: — Я видела сегодня в газетах жуткую свою фотографию.
— Лулу, — поспешил вставить Муншин, — мы можем это исправить. Фотографы скоро начнут работать.
— Я не желаю, чтоб меня снимали с Тедди Поупом, — заявила Лулу.
— А кто тебя заставляет? — спросил Муншин.
— Никаких трюков, Колли.
— Трюков и не будет, — пообещал Муншин, вытирая лицо.
— Почему ты так потеешь? — спросила Лулу и вдруг вскочила. — Джей-Джей! — воскликнула она и распахнула объятия.
Подошедший к нам Дженнингс Джеймс, обхватив ее, прижал к своему тощему телу, подражая медвежьему объятию Муншина.
— Моя любимая девочка! — произнес он звонким голосом южанина.
— Ну и сволочную же штуку опубликовал ты про меня позавчера, — сказала Лулу.
— Милочка, ты стала параноиком, — сказал ей Дженнингс Джеймс. — Я написал это как объяснение в любви. — И он кивком поздоровался с нами. — Как поживаете, мистер Муншин? — сказал он. После путешествия в уборную он, казалось, ожил.
— Присаживайтесь, Джей-Джей, — предложил Муншин. — Это мисс Эспосито.
Дженнингс Джеймс церемонно поклонился ей.
— Люблю итальянок, мисс Эспосито, они держатся с таким достоинством. — И веснушчатой рукой пригладил свои рыжие волосы. — Долго вы с нами пробудете в Дезер-д'Ор?
— Я уезжаю завтра.
— Ну нет, — вырвалось у Айтела.
— Впрочем, возможно, и нет, — поправилась Илена.
Официант принес мороженое. Оно уже таяло на блюдах, и только Илена взяла себе порцию.
— Это так называемое мягкое мороженое, верно? — заметила она. — Я слышала, оно самое дорогое. — Все недоуменно переглянулись, и Илене явно захотелось что-то еще добавить в подтверждение своих слов: — Не помню, где я это слышала, но я, безусловно, видела рекламу мягкого мороженого, а может, я его ела, не помню.
Айтел пришел ей на выручку.
— Правильно. «Дювонс» рекламируют как талое мороженое. Я сам его ел. Но по-моему, это не «Дювонс», Илена.
— Да, конечно, я знаю, что это не то, — поспешила она сказать.
Джей-Джей снова повернулся к Лулу.
— Милочка, мы готовы сниматься. Фотографы наконец набили себе животы, и все ждут тебя.
— Что ж, пусть подождут, — сказала Лулу. — Я хочу еще выпить.
— Мистер Т. специально просил меня найти тебя.
— Пошли же, — сказал Муншин, — все.
По-моему, он включил в приглашение Илену, Айтела и меня, чтобы не дать возможности Лулу заявить, что она хочет остаться с нами. Поднявшись с кресла, Муншин взял ее под руку и, обходя площадку для танцев, повел вдоль бассейна к фотографам, сгруппировавшимся у камеры из папье-маше. Мы с Джей-Джеем завершали колонну.
— Эта дамочка Эспосито, она, я слышал, девчонка Муншина, — заметил он.
— Не знаю, — сказал я.
— О-о, эта девочка — пальчики оближешь. Я в нее крючок не забрасывал, но знаю некоторых, кто цеплял ее. Когда старина Чарли Айтел покончит с Эспосито, советую провести с ней парочку часиков. — И он начал подробно перечислять, чем она хороша. — Да и выглядит премило, — любезно добавил он. — Девчонке нелегко ведь жить в нашей столице. Так что я ни одну из них не виню. Да сам Теппис, эта сука… — Но Джей-Джею не удалось закончить фразу, так как мы подошли к фотографам.
Я увидел Тедди Поупа, направлявшегося к нам с другого конца зала. С ним по-прежнему был теннисист, и они над чем-то смеялись.
— Лулу, милочка, здравствуй, — сказал Поуп и протянул ей руку.
Они коснулись друг друга кончиками пальцев и встали рядом.
— А теперь, ребята, — сказал Джей-Джей, выступая вперед и обращаясь к трем фотографам, флегматично стоявшим перед камерой из папье-маше, — мы хотим сняться как обычные люди. Ничего не изобретайте. Просто снимите, как киношники живут и развлекаются друг с другом. В общем, вам ясно.
Со всех концов «Лагуны» к ним начал стекаться народ.
— Лапочка, ты прелестно выглядишь, — выкрикнула Доротея О'Фэй, и Лулу улыбнулась.
— Спасибо, милая, — поблагодарила она.
— Эй, Тедди, не дашь автограф? — попросил какой-то мужчина.
Тедди рассмеялся. Сейчас, стоя перед публикой, он держался совсем иначе. Казался моложе и естественнее.
— А вот и мистер Т. идет к нам, — громко произнес он и, состроив пренебрежительную гримасу для тех, кто мог это видеть, захлопал в ладоши; с полдюжины людей, стоявших ближе к нему, покорно зааплодировали.