Неужели он шел по кругу? Василий узнал это черничное поле. Не мешало бы ему сосредоточиться на дороге, а не заниматься самокопанием. Мимо пролетел ворон, словно хохоча над его «умением» ориентироваться на местности. Нет, наверняка это очередной похожий холмик. Василий сорвал несколько сочных ягод и одним махом закинул их себе в рот.
Голова снова закружилась, и он решил присесть. Вдруг ему показалось, что вдалеке пробежал олень. Да не дикий, а его собственный. Некрупный, с красивыми ветвистыми рогами, с ободом на шее. Точно. На нем болтался связанный некогда Еленой узорчатый ошейник. Василий резко подскочил, но, пошатнувшись, чуть было не отказался от этой идеи. Пастушья радость оказалась сильнее. Василий был уверен, что сейчас наткнется на целое стадо беглецов. Эти животные никогда не покинули бы друг друга.
Забыв и про Сейдозеро, и про шамана Оцю, старик побежал туда, где промелькнул зверь. Пока его совсем не волновало то, как он доведет оленей обратно к пастбищу, как и то, что его по-прежнему могли принять за браконьера. Василий бежал, спотыкаясь о камни, дальше в тундру. А вдруг сейчас он встретит самого Мяндаша?
Однако оленя и след простыл. Наивный человек понадеялся, что он наравне с лесным животным покорит эти просторы. Старик мотал головой из стороны в сторону, но не мог снова поймать взглядом исчезнувший силуэт. Тогда он быстро зашагал в том же направлении.
Сколько он так шел? Приблизительно час. Он пересекал буреломы, уже понимая, что олень бы явно сюда не зашел. Схватившись за виски, он опустился на поваленную сосну. «Ой, дурак. Какой же ты дурак!» – сокрушался путник. Он сам себя завел в неизвестную чащу. А где залив, где озеро? Совсем далеко. До него еще идти и идти.
Василий снял с плеч рюкзак. Стянул куртку и, вывернув наизнанку, надел обратно. Левый сапог надел на правую ногу, а правый – на левую (крайне неудобный и непрактичный трюк). Вытащил из поклажи кусок оленины и краюху хлеба, отрезал немного и положил заготовку под кривую березу. Встал и пошел дальше.
Он преодолевал незнакомые заросли папоротника, испытывая нарастающий дискомфорт в районе пяток. Кровь пульсировала в горящих пальцах рук. Каким-то образом он снова оказался у истока Сейдъявриока – ну, хотя бы все вернулось на круги своя, и то хорошо. Тропы от залива Цетчецаб были уже хожены не одним десятком любопытных гостей. Василий направился в обход, по дороге вдоль ручья Чивруай. Теперь он точно не должен был сойти с дороги.
Через несколько часов на холодную северную землю стали опускаться сумерки. «Как так? У меня еще как минимум три часа в запасе!» – в ужасе подумал оленевод, глядя на часы. Действительно, стрелка механизма указывала на половину пятого вечера. Но секундная стрелка перестала двигаться.
Василий остановился в задумчивости: стоило ли ему идти дальше или разбить лагерь у ручья? Он выбрал второе и какое-то время искал подходящее место для отдыха. Его внимание привлек неожиданный треск сухих ветвей неподалеку. Старик оглянулся в надежде увидеть хоть одну живую душу. Но никого не было. «Послышалось», – подумал Василий.
Он прошел еще пару метров и наткнулся на хорошенькую полянку, которая как нельзя лучше подходила для ночлега. Оленевод хотел было бросить свой рюкзак на заросли вороники, как вдруг услышал громкое «Помогите!». Скрипучий голос, непонятно какого пола существу принадлежащий, разрезал тишину, которая в сумерках убаюкивала перед сном замерзающую тундру. Истошные крики заставили Василия побросать все вещи на землю и побежать на отчаянный зов. Надетые наоборот болотные сапоги норовили прикончить своего хозяина, сделав того жертвой неудачного падения.
Старик добрался до источника звука. Перед собой он увидел погрязшую по грудь в болоте тучную женщину. В панике она безуспешно пыталась схватиться за хрупкие заросли и продолжала орать. Не медля ни минуты, Василий кое-как отодрал от уже ссыхающейся осины длинный сук и протянул утопающей. Убедившись, что ноги уверенно стоят на твердом грунте, он начал потихоньку тянуть спасательную ветку на себя. Однако сапоги скользнули по сырому дерну, и старик приложился лопатками к земле, с языка сорвалась нецензурная скороговорка. Женщина перестала кричать. Казалось, ее даже позабавила эта ситуация.
– Не убился ли? Вставай! Давай, еще раз тяни! Я ног не чувствую от холода! – простонала она.
Василий аккуратно поднялся и вновь ухватился за сук. Теперь он уперся сапогом о камень и еще медленнее потянул увесистую даму на так называемый берег. Та, в свою очередь, пыталась перебросить обессилевшие конечности на сушу. Ее правая рука (левой она держалась за ветку) порой проваливалась в болото, продавливая мягкую поверхность. Так они провозились минут двадцать. Раздраженный неуклюжестью и несообразительностью утопающей, спаситель выкрикивал в ее сторону четкие указания вперемешку с бранью. Наконец насквозь промокшая, запыхавшаяся от выполненных телодвижений и пережитого испуга женщина повалилась на твердую землю.
– Тебе разве не говорили, что местность изучать надо? Где остальные? Почему одна? – обрушился с вопросами герой-спаситель.
– Помощь нужна! Муж ногу сломал в буреломах, я его не дотащу! У озера связь не ловит, вот я и искала, откуда людей вызвать можно! – стонала хриплым голосом женщина, сотрясаясь от холода.
Василий оглядел незнакомку и отметил ее довольно странный вид. На ней был серый, немного не по размеру свитер с горлом, рукава которого свисали под тяжестью стекающей воды; синтетические брюки продырявлены в районе коленок; на глаза сползла мужская шапка; на одной ноге – черный кроссовок с серыми полосками, на другой – темно-синий. Создавалось впечатление, будто дама и сама не ожидала, что окажется посреди тайги. Ну кто ходит в такие места в кроссовках?
– Дорогу помнишь обратно? Сухая одежда имеется? – допрашивал ее старик.
– Помню дорогу! Одежда, еда – все там. Тут идти недолго.
– Идем тогда быстрее. Уже стемнело. Мужик твой там со страху сейчас помрет. Погодь, мне свои вещи забрать надо.
– Хоть бы спасибо сказала! – буркнул Василий, вернувшись со своей поклажей.
– Спаси… – Речь женщины прервал смачный чих. – Низкий тебе поклон, в общем.
– Жива, и ладно. Бегом к озеру, а то снова не дойдешь!
Оленевод хотел было предложить незнакомке свою куртку взамен промокшего свитера, но, присмотревшись, понял, что она точно ее не натянет.
Его спутница шла довольно бодро, несмотря на случившееся. Вода стекала по одежде, обувь издавала характерное чавканье. Однако это ее ничуть не смущало. Отекшее лицо женщины было абсолютно каменным. Она не спешила заводить разговор со своим спасителем.
– Я смотрю, вы не особо знакомы с этими местами. Чего одни сюда шляетесь? – недовольно спросил старик.
– Мы здесь однажды уже были с тургруппой. В этот раз леший нас попутал вернуться. Места-то вон какие! Красотища! А гид тогда болтал слишком много, шуму навел такого, что в ушах всю ночь звенело! Так из-за него так же в болото зашли.
– Ой, не говори! Эти балаболы понаедут непонятно откуда, деньги высосут, а сами-то толком ничего не знают!
– Так вот, в этот раз мужу моему сапоги натерли, споткнулся и прямо об камень стукнулся. На себе ж я его не потащу!
После некоторого молчания незнакомка хихикнула:
– Ты свои сапоги обратно надень, все равно это никак не поможет, а только покалечит.
Василию на минуту стало неловко за свою суеверность. Но все же он был почти уверен, что трюк помог выбраться из заколдованного круга, а потому не стал ничего менять.
– У самой ноги разные! – в свою защиту буркнул старик.
– Ой, так быстро собирались, что я и не заметила, как разноцветную обувку схватила! У меня таких полным-полно! Немудрено ошибиться.
Впереди уже мало что можно было увидеть. Конечно же, опытный турист предпочел бы дождаться рассвета. А такие, как Василий, вообще считали подобные приключения опасными для жизни. Но не мог он бросить женщину одну посреди темного леса. Спутница уверенно и молча шла вперед, несмотря на кромешную тьму. Оно и понятно: ее вторая половинка валялась где-то посреди зарослей, мучаясь от боли. Дрожь в теле ее отпустила. Старик освещал тропу фонариком.
– Как хоть тебя звать? – решил наконец спросить Василий.
– Как хочешь – так и зови, – протараторила незнакомка.
– Как так? – опешил оленевод.
– Хватит болтать!
Василий уже совсем не различал, куда они идут, где находятся. Лишь луна помогала определить границу между небом и землей. Грубый ответ женщины совсем ему не понравился, но он списал его на перенесенный стресс. В свете фонаря показалась большая темно-зеленая палатка. Старик признал в ней солдатскую палатку времен Великой Отечественной войны, весьма изношенную. Пока он пытался как следует рассмотреть ее, спутница схватила его за запястье, выхватила из ладони фонарик и потащила внутрь.
В нос Василию ударил запах сырости и плесени. В палатке было тепло. Казалось, что внутри намного просторнее, чем в обычной армейской палатке. Плотная темень не давала и без того плохо зрячему глазу различить что-либо вокруг.
– Эй! Баба, ты где?! – растерянно позвал Василий. – Ты чего творишь?
– Тут я, Васька, тут… – прошипела женщина в ответ.
Что-то упало. Старик судорожно начал бить по карманам в поисках спичек, чтобы хоть на пару секунд посмотреть, где он очутился. Он чувствовал, как кто-то ходит вокруг него, тяжело дыша. Через минуту в руках у Василия вспыхнул огонек. Он увидел, что находится в каком-то сарае, а вовсе не в палатке. Кругом царил полнейший беспорядок: везде валялись старая обувь и разноцветная одежка, удочки, спиннинги, рваные резиновые лодки, походные рюкзаки и много подобной всячины. Под низким потолком висели рыболовные сети.
– Где ты, зараза?! – в полной растерянности кричал Василий.
– Хватит орать, Васька! – громко прошептал голос. – А то придушу!
Старик осветил комнату слабеньким огоньком новой спички. Мимо него промелькнуло горбатое нагое существо серо-зеленого цвета.