Последний раз китайские слухи о русском людоедстве были зафиксированы уже в XX веке, во время вооружённого конфликта СССР и маньчжурских генералов в 1929 году. Попавшие в наш плен неграмотные китайские крестьяне в солдатских шинелях ждали, что их съедят. Тогда в Советском Союзе сочли это результатом какой-то антисоветской пропаганды империалистов — не догадываясь, что все эти слухи родились ещё три века назад…
И всё же, как ни странно, пугающий «людоедский» имидж сыграл в отечественной истории скорее положительную роль. Вплоть до XX века Россия никогда не имела на Дальнем Востоке значительных сил. Но сложившийся ещё в XVIIстолетии образ чрезвычайно боеспособных и диких «людоедов» следующие двести лет заставлял правителей многолюдной Китайской империи осторожно относиться к своему северному соседу.
Глава 6Самая маленькая глава о самом последнем удельном княжестве
До 1886 года в составе Российской империи существовала крайне необычная автономия или, говоря языком былых эпох, удел — «Обдорское княжество». Княжество, основанное на «грамотах», жалованных племенным вождям хантов московскими царями Борисом Годуновым в 1591 году, Василием Шуйским в 1606 году и Фёдором Романовым в 1679 году. В соответствии с этими «грамотами» вожди «остяков»-хантов из рода Тайшиных были подсудны исключительно царям и считались волне настоящими князьями с автономным управлением в своём княжестве.
Границы автономного княжества в тайге и тундре, правда, были вполне условны — ныне это земли современных Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов. Кстати первые столкновения «остяков» и русских (точнее, древнерусских) относятся еще к XI веку и временам походов дружин из вечевого Новгорода…
Эти гигантские территории современных формально были присоединены к России почти сразу после Ермака, при Борисе Годунове еще в конце XVI века. Понятно, что там не раз были восстания против русской власти — самые крупные в 1595 и 1607 годах. Даже уже при царе Алексее Михайловиче в 60-х годах XVII века были намёки на повстанческие заговоры.
При Екатерине II в 1767 году Правительствующий сенат Российской империи даже провел юридическую экспертизу статуса «остяцких» вождей и всё же признал их княжеский титул. Царица Екатерина не без юмора называла племенного вождя Матвея Тайшина «принцем, кочующим к самому северному океану».
Более того, этот автономный статус «Обдорского княжества» сохранялся и почти всё XIX столетие. Последний «обдорский князец» Иван Матвеевич Тайшин в 1854 году даже был удостоен личной встречи с Николаем I. Император подтвердил его княжеский титул — и соответственно статус таёжно-тундрового «Обдорского княжества». То есть уже не было ни грузинских царей, ни польских королей, уже не было ни одного владетельного князя на территории Российской империи (князья были, но давно без собственных княжеств) — ни одного, кроме вождя хантов, князя Ивана Тайшина…
То есть формально-юридически на середину XIX века, человек, живший в избушке на берегу Оби прямо на Полярном круге (в 20 верстах к северу от современного Салехарда), была самым крутым аристократом Российской империи! Ведь не просто князь, а по всем действующим законам империи — князь огромного автономного княжества, связанный с монаршьей династией индивидуальными «грамотами»-договорами.
Закончилось автономное «Обдорское княжество» тоже при помощи юридической казуистики — Иван Тайшин хотя и был крещён, но, живя всю жизнь в приполярной тундре, явно пренебрегал православием ради своих племенных верований. Когда князь Тайшин умер в 1886 году, его детям княжеский титул не передали — хитрые имперские бюрократы указали, что они рождены вне брака, ибо языческих браков для православных Российская империя не признавала, а документов о венчании у сыновей покойного «обдорского князя» либо не было, либо они не сохранилось… По закону внебрачные дети титулов не наследовали. Соответственно род «князей Обдорских» прервался — а нет князей, нет и княжества, основанного на личном договоре царей с «остяцким князцам».
Словом, помним: с 1591 по 1886 год — три века! — посреди России существовала огромная автономия, размером с Великое княжество Финляндское и побольше Царства Польского — Обдорское княжество…
Глава 7Как казак Иван ходил «до китайсково Крыму»
Всем нам известно выражение «китайская грамота», синоним чего-то абсолютно непонятного. Зато хорошо знакомое нашим предкам словосочетание «китайский Крым» сегодня поставит в тупик любого. И оба этих понятия родились в результате первого русского посольства, прибывшего в Пекин четыре столетия назад. Вспомним те давние события, прежде чем двинуться по следам первопроходцев на юг от Амура… Заодно и разъясним про «китайскую грамоту», и «китайский Крым», и многое другое из истории первых контактов с нашим самым большим соседом на Дальнем Востоке.
Четыре столетия назад, когда в европейской части России только завершилась разорительная Смута, границы нашего государства на Востоке заканчивались где-то между современными Томском и Красноярском. Томский острог уже был простроен русскими первопроходцами, а до основания Красноярского оставалось еще десятилетие. Огромные пространства к востоку — три тысячи вёрст от реки Енисей, через Якутию, до берегов Охотского моря и Камчатки — первопроходцам еще только предстояло открыть и освоить в течение следующих ста лет.
Поэтому четыре века назад все земли современной дальневосточной России были русским людям абсолютно неизвестны. Вообще о Дальнем Востоке тогда в Москве знали очень немногое — что к юго-востоку от пограничного Томска, за кочевьями «енисейских киргизов», располагаются владения «золотого хана», обширные монгольские княжества, за которыми на берегу моря находятся неизвестные, но вроде бы богатые земли Китая, откуда среднеазиатские купцы привозят драгоценные шёлковые ткани.
«Китайское государство стоит на край губы морские» — в таких географических терминах описывали наши предки расположение Китая на берегу ещё совершенно неизвестного им Тихого океана. Первые сведения о китайцах русские получили во время посольств к монгольским ханам в самом начале XVII века — потомки великих завоевателей к тому времени утратили было величие и кочевали в степях между Средней Азией и Китаем. Ещё в 1609 году в ставку монгольского Алтан-хана прибыл из Томска русский посол, казак Иван Белоголов. Иван рассчитывал через монгольские земли добраться до загадочного Китая, но ему помешала междоусобная война, вспыхнувшая среди кочевников.
«А у китайского государя город каменной, и на дворе полаты каменные, и людьми де сильны и богаством полные. И приходят де из многих земель с торгов к нему, и привозят всякие узорочья… А повсюду де стоят храмы, и звон де великой у тех храмов, а крестов на храмах нет, тово у них не ведают… А бой де у китайских у ратных людей огняной, пищали и пушки» — так докладывал в Москву вернувшийся из Монголии казак Иван Белоголов. Это первые документальные сведения о Китае, сохранившиеся в российских архивах.
В 1616 году в «Калмыцкой земле», то есть на западе Монголии, русские послы Томила Петров и Иван Куницын впервые встретились с настоящими китайцами — такими же дипломатами, отправленными к монгольским князьям из Пекина. Наши посланники так описали ту встречу: «А виделися с китайскими людьми и про Китайское государство роспрашивали, каково Китайское государство велико, и сколь людно, и какова их вера? И они нам в розговорех говорили, что кобылятины не едят и молока кобылья не пьют, а вера Китайсково государства людей такова, что молятца по своей вере шайтанам, а когда молятца, то в одной руке колокольчики, а в другой бубенчики невеликие… А в Китайском де царстве города кирпичные, а река велика, имени ей сказать не умеют, ходят ею суды большие и малые с товары, и хлеба родитца много…»
Одним словом, уже четыре века назад на Руси знали, что страшно далёкий Китай — это довольно развитое и богатое государство, с «городами кирпичными». Знали понаслышке даже о Великой китайской стене, ограждавшей далёкую страну от монгольских степей. Но никто из подданных московских царей в Китае ещё не бывал, и дорога к той земле была ещё неизвестна.
Поиском дорог в Китай наша страна озаботилась сразу по окончании Смутного времени. Любопытно, что к розыску путей на край Востока подтолкнули известия с крайнего Запада. Ещё в последние годы царствования Бориса Годунова, накануне Смуты, английский посол Томас Смит просил русского монарха «чтоб государь позволил аглинским купцам ходити через своё государство в Персиду и в Восточную Индею и о розыскании Китая…» По окончании смутного времени новый английский посол Джон Меррик вновь буквально осаждал московских бояр с теми же просьбами — «Да пожаловал бы государь дороги отыскать мимо Оби-реки в Китайскую землю…»
В Москве, благодаря таким просьбам, хорошо знали, что на западе Европы уже ведётся выгодная торговля редкими китайскими товарами, ведь голландские и португальские мореплаватели сумели добраться через коеаны до Китая. Бояре первого царя из династии Романовых поняли — если Россия отыщет свою дорогу в Китай, то тоже сможет пожать плоды столь выгодной торговли. Путь на край Дальнего Востока решили искать сами, без англичан.
Отказ настойчивым просьбам британского посла дал князь Дмитрий Пожарский, в недавнем прошлом знаменитый герой освобождения Москвы от польских интервентов. «Тебе самому ведомо, — обратился Дмитрий к Джону, — что наша царского величества отчина Сибирское государство от Москвы далече, подалось к востоку гораздо. От Москвы до первых городов сибирских полгода ходу… А сторона там самая студеная, мало живет лета, больши дву месеца тепла никак не живет. Да и про Китайское государство сказывают, что невеликое и небогатое, добиватца к нему дороги нечево…»