Иван Москвитин привез с собой из похода на Охотское море и три «кружка» серебра, как доказательство, что где-то за «Омур-рекой» водятся драгоценные металлы. Эти блестящие кусочки, переданные якутскому воеводе, стали одной из причин снаряжения в 1643 году первого русского похода на Амур.
За открытие новых, богатых соболем земель казакам простили несанкционированный поход к востоку от Лены и даже от имени царя, помимо жалованья за два года службы, выдали премии – 5 рублей командирам и по два рядовым.
Однако главной наградой для участников первого похода к Тихому океану стала добыча, которую они привезли с собой, – дюжина «сороков» соболиных шкур. Самых лучших из охотских соболей в Якутске оценили в целое состояние, по 10 рублей за шкурку. Для сравнения, рядовой казак тогда получал всего 5 рублей жалованья в год, а хорошая лошадь в европейской части России стоила 2 рубля. Это означало, что все участники первого русского похода к берегам Охотского моря стали богатыми людьми, добыча позволяла им купить хороший дом в любом городе и безбедно жить много лет.
Драгоценные шкурки соболей и были главной причиной, гнавшей первопроходцев всё дальше на восток, в неведомые земли «встречь солнцу». Ради драгоценного соболя они не жалели ни себя, ни тем более других. Метод добычи «ясака», меховой дани, кратко описан самим Иваном Москвитиным в его отчёте о первом походе к Охотскому морю.
«Ивашко, с товарищи ходил на море на усть Охоты реки на Шелганскую землю, – записывали в Якутске со слов казачьего атамана о первом появлении русских людей у будущего города Охотска. – И как он, Ивашко, пришел на шелганов и их побил, а убил у них шездесят человек и языки поймал… И лутчево князца Томканея в полон взял и, взяв, в ево землю к ево людем посылал, чтоб оне были под государевою рукою и ясак дали. И те люди отказали, решив ясаку не давать и под государевою рукою не быть. И он, Ивашко, с товарыщи тово князца повесили…»
«Тунгусы пальмами искололи…»
Рискованный поход Ивана Москвитина, сквозь неизвестные горы и две тысячи вёрст на утлых лодках вдоль берегов новооткрытого моря, в плане потерь оказался самым удачным за всю историю первопроходцев. Например, первый русский отряд, достигший среднего течения Лены, потерял половину людей. В первом русском походе на Амур погибло две трети участников. Из почти сотни «служилых людей» Семена Дежнёва обойти вокруг Чукотки и выжить посчастливилось лишь дюжине.
Отряд же Москвитина за почти два года походов и боёв потерял всего одного – казака Дружину Иванова весной 1640 года «тунгусы пальмами искололи». «Пальмой» или «палмой» в ту эпоху русские первопроходцы именовали распространённое у якутов и иных дальневосточных народов короткое копьё с наконечником в виде большого ножа.
Обитавшие на берегах Охотского моря эвены-«тунгусы» уже знали металлы, однако железное оружие у них было редкостью и ценилось очень дорого. Как вспоминал Нехорошко Колобов, рядовой казак из отряда Москвитина: «А бой у них лучной, у стрел копейца и рогатины все костяные, а железных мало; и лес и дрова секут и юрты рубят каменными и костяными топорками…» Но казаку по фамилии Иванов не повезло наткнуться на противника с железными «пальмами» – и он стал первым русским, погибшим на берегах Тихого океана.
Отряд Москвитина покинул охотское побережье весной 1641 года, после чего в течение шести лет русские люди сюда попадали лишь дважды, и то случайно. Спустя год после ухода Москвитина к устью реки Охоты, пройдя через Оймякон, полюс холода, вышел отряд казака Андрея Горелого, 18 русских и 20 якутов. Здесь им пришлось выдержать неоднократные атаки оленьей кавалерии «злых тунгусов». «А бой у них лучной, стрелы и копейца костяные, а бьютца на оленях сидя, что на конях гоняют…» – так позднее вспоминал казак Андрей Горелый о том, как якуты и русские вместе отбивали атаки эвенов.
После ухода казаков Горелова русские не появлялись на Охотском побережье свыше трёх лет. Лишь осенью 1645 года на берегах «Ламского моря» зазимовал отряд Василия Пояркова, возвращавшийся из первого похода на Амур и теперь искавший пути возвращения на реку Лену.
Только через пять лет после эпопеи Москвитина якутский воевода Василий Пушкин смог снарядить первую экспедицию, целенаправленно двинувшуюся к берегам «окияна». Сорок казаков во главе с Семёном Шелковниковым, пройдя по пути Москвитина, весной 1647 года достигли устья реки Охота, где и основали «острожек», будущий город Охотск.
Охотское побережье заметно отличалось от якутской тайги или колымской тундры. Массовый нерест лососевых рыб в устьях рек вместе с оленеводством позволял прокормиться здесь гораздо большему количеству населения, чем в континентальной тайге или заполярной тундре. В XVII веке на берегу Охотского моря, примерно в тысячу вёрст от Шантарских островов до современного Магадана, обитало порядка 10 тысяч «тунгусов-ламутов» – по меркам той эпохи и той местности это была высокая плотность населения.
Когда-то, за два-три поколения до прихода первых русских, оленья кавалерия эвенов, уже немного знавших металлы, частично истребила, частично вытеснила на север из этих «рыбных мест» предков коряков, живших ещё в настоящем каменном веке. Первобытные племена не имели письменности, и о тех жестоких войнах остались лишь упоминания в фольклоре их потомков.
Так, записанное учёными-этнографами уже в XX веке предание эвенов «О прошлой жизни» рассказывает: «В старину эвены и коряки враждовали между собой и всё время воевали. И сейчас ещё можно найти по берегу Охотского моря остатки деревянных луков, наконечники стрел, человеческие кости… Коряки имели в то время стрелы с китовыми и каменными наконечниками. У эвенов уже были железные наконечники стрел, а также железные пальмы. Эвены убивали коряков-мужчин, а женщин и детей брали в плен…»
К моменту появления русских «тунгусы»-эвены искренне считали своим отвоёванное у коряков Охотское побережье, богатую по таёжным меркам землю. На ней они хотели жить свободно – ловить рыбу, вольно пасти оленей и свободно ходить в набеги на своих первобытных соседей.
«Тунгусского князца убил из пищали до смерти…»
Появление на берегах Охотского моря новых людей в стальных доспехах и с огнестрельным оружием привело к новым конфликтам. Однако не все «тунгусы Ламского моря» вступили в войну с первопроходцами, многие согласились уплачивать русским меховую дань в обмен на спокойную жизнь и торговлю.
Таким оказался один из самых авторитетных эвенских «князцов» по имени Ковыр, или Ковыря. Его многочисленный род кочевал в верховьях реки Охота. Старый князь Ковыр участвовал в стычках с отрядом Ивана Москвитина – именно его люди «закололи пальмами» Дружину Иванова, первого русского, погибшего на берегу Тихого океана. Сам «князец» Ковыр в том бою потерял убитым племянника и пленным одного из своих двенадцати сыновей. Но, когда вслед за первыми русскими стали один за другим приходить новые отряды людей с железным оружием, Ковыр решил прекратить сопротивление, присягнул русскому царю и согласился уплачивать меховую дань.
Но мирная жизнь продолжалась недолго. Как гласит документ из архивов Якутского острога: «Промышленный человек Федулка Абакумов своровал, того тунгусского князца Ковырю убил из пищали до смерти…» На русском языке XVII века «своровал» означало любое нарушение закона, а «промышленными людьми» именовали тех, кто, не будучи на государственной службе, торговал с первобытными племенами на свой страх и риск.
Примечательна реакция русских властей после убийства вождя первобытного эвенского рода. «Князец Ковыря» согласился платить меховую дань, а значит, попал под охрану российских законов. «„Промышленный человек Федулка Абакумов“ был арестован казаками из Охотского острога и доставлен в Якутск, где его пытали на дыбе в присутствии одного из сыновей „князца Ковыри“». Под пыткой Абакумов уверял, что «по-тунгусски говорить сам мало умеет, потому побоялся, что тот Ковыря убьёт его самого…» Следствие вёл воевода Василий Пушкин, оправданиям «промышленного человека» он не поверил, убийцу посадили в тюрьму.
Сыновья убитого требовали мести. Как записал воевода Пушкин: «После Ковыри осталось двенадцать сыновей, и которой сын его ныне в Якутске бил челом, чтоб велети убийцу отца его повесить, или им отдать его убить…» Василий Пушкин не решился сам принять такое решение, и в итоге приговор по убийству эвенского «князца» пришлось выносить на высшем уровне в самой Москве.
Пока в течение года вести шли до столицы России и обратно, на берегах Охотского моря возмущенные родичи убитого по законам кровной мести убили «русских промышленных людей одиннадцать человек». В итоге сам царь вынес по поводу смерти князца Ковыри соломоново решение: «Промышленного человека Федулку бить кнутом нещадно и посадить в тюрму, а Ковыриным сынам говорить, что им того Федулку для убойства отдати не велено, потому как учинили неправду, не дождався нашего указу многих наших промышленных людей побили и отомстили сами собою…»
Не все из двенадцати сыновей убитого князца согласились с таким решением царя. Один из них, по имени Зелемей, решил не просто мстить дальше, а полностью ликвидировать русское присутствие на берегах Охотского моря. Понимая, что одолеть пришельцев будет сложно, сын убитого Ковыри решил поискать союзников южнее, за Амуром, на территории современного Китая…
Глава 3. Битва за Ламское море: «Днём и ночью на ружье лежим…»
Как непокорный тунгус звал императора Китая на Колыму
«Июня в 3 день пришли морем на устье Охоты реки, и в те поры на устье иноземцев тунгусов многих родов было тысяча и больше, и встречали нас збройны и оружны, с луки и с копья, в доспехах и в шишаках в железных и костяных, и в Охоту пустить не хотели, хотели побить…» – так позднее рассказывал «служилый человек» Семён Епишев, в 1651 году во главе 28 казаков отправленный из Якутска «на большое море Окиян и реку Охоту».
Отряд Епишева спешил на помощь казакам Семёна Шелковникова, пятый год жившим в устье реки Охоты за частоколом основанного ими «острожка». К моменту прибытия помощи первое русское поселение на берегу Тихого океана уже много месяцев осаждали «тунгусы»-эвены, возмущенные убийством «князца Ковыри». Епишеву и его 28 казакам пришлось 11 суток с боем проходить несколько вёрст, отделявших морское побережье от осаждённого острожка.