Но именно из-за Любы, из-за ее желания делать все как надо, я оказался в рассаднике пустых движений, ничего не значащих слов, бессмысленных объятий, дешевых поцелуев и мимолетных отношений как лекарства от скуки. Повторюсь: мне не могло быть скучно, но тоска и одиночество тоже толкали на поступки, за которые было стыдно. Чтобы оправдать себя, я придумал игру. Собственно, ничего придумывать не пришлось, оказалось достаточным правильно сформулировать. Я – разведчик, мне нужно понять неприятеля, чтобы не быть им завоеванным. Для этого надо выглядеть как неприятель, действовать как неприятель, думать как неприятель. По сути, мне нужно стать на время своим антиподом, и, возможно, мне откроются тайны, секрет которых ныне скрыт от сознания. Как с женской логикой. Она выглядит нелогичной, пока не окажешься на одной волне с той, кто вещает кажущуюся дребедень. Как заметили классики, «дважды два равняется пяти» – не женская логика, а неправильная мужская. В женской логике дважды два – это стеариновая свечка. И если задуматься… почему нет, если настроение соответствующее?
Чтобы глубже влезть в шкуру клубного аборигена, я прошел к бару и заказал коктейль с самым отвратительным названием. Выглядел напиток еще хуже, чем назывался. Все же я взобрался на высокий стул у барной стойки и, потягивая из соломинки вырвиглазную гадость, наблюдал за «отдыхающими».
Первое я уяснил сразу: Маши здесь нет. И быть не могло. В заведение, где она, по ее словам, работает, человек со стороны так просто не попадет. Здесь официантов не было, только бармены, все выглядели прилично, а неприлично вели себя только клиенты. Одеваться и танцевать так, как это делалось здесь, мы с Любой отказались бы даже под страхом смерти. У человека должны быть вкус и достоинство. Увидеть, как много оболочек не имеют внутреннего содержания, оказалось неприятно, я был о человечестве лучшего мнения. Итого: Маши здесь нет, заведение паршивое, тоску и одиночество развеять не удастся, зато понятие «скука» вдруг накатило всей тягостной сущностью. Вывод: бежать отсюда немедленно.
Пришлось задержаться, взгляд зацепился на танцполе за фигуру, напоминавшую кого-то знакомого. Три женщины возрастом между тридцатью и сорока стояли кружком, они танцевали и смеялись, но веселье было натужным: лица безостановочно искали кого-то в толпе. Кого-то или что-то. Скорее всего, они искали приключений. Одна из женщин была высокой и шумной, в танце она широко раскидывала руки, не боясь задеть окружающих, и неприлично двигала бедрами. Казалось, что задеть кого-то телом, словом или поведением было целью, поскольку возможные кавалеры внимания на нее категорически не обращали. Вторая – сухонькая, по виду – самая старшая в тройке, с неестественно округлыми цилиндрическими кудряшками, вызывавшими перед глазами вид бигудей, и в крупных «бухгалтерских» очках. Она застенчиво сжималась от чужих взглядов, но не теряла надежды встретить судьбу, постоянную или как получится. По-моему, она ошиблась адресом, придя в молодежный клуб. Впрочем, не мне судить, кому и куда ходить, я тоже оказался здесь не потому, что хотел именно сюда.
А третья… Именно на нее я смотрел. Невысокая, начинавшая полнеть, с крупными бедрами, сочной грудью, покатыми плечами и хвостом каштановых волос. Одета в голубые джинсы и узорчатый свитер. Еще бросились в глаза пухлые губы и слегка косивший взгляд. Я ее не знал, это точно. Возможно, видел где-то мельком. Мама кого-то из моих учеников? Но почему сердце щемит, словно встретился потерянный родственник?
Не сразу, но узнавание свершилось. Я глядел на танцующую женщину, не в силах отвести глаз. Это был словно призрак из будущего. Наваждение.
Так Люба будет выглядеть лет через десять-двадцать. Та же фигура, чуточку раздобревшая от времени. Те же волосы, пусть и уложенные иначе. Впрочем, Люба иногда тоже носит «хвост». Тот же взгляд – казавшийся отстраненным, но цепкий, который все замечает, все запоминает и делает выводы.
На миг наши взгляды пересеклись. Возникло полное ощущение, что смотрю на Любу. Я резко отвернулся. Все, допью – и ухожу. Не знаю куда, но уйду. В ночь. В одиночество. В родную квартиру с веселой соседкой. Маша на работе, но я вызову мастера, сломаю замок, а утром поделюсь с Машей новыми ключами. Лучше так, чем…
– Мне то же самое, – раздалось над ухом.
Рядом со мной стояла женщина, похожая на Любу, ее взгляд указывал бармену на мой стакан – дама хотела того же. Бармен занялся приготовлением, женщина присела рядом и обернулась ко мне. Кажется, мое разглядывание приняли за интерес.
– Почему молодой человек скучает в одиночестве? Пойдем к нам, у нас весело и не хватает кавалеров.
– Простите, я не танцую.
– Тебе так кажется, а на самом деле танец живет в глубине души. Все, что тебе нужно – выпустить его волю.
Бармен подал собеседнице готовый коктейль. Я посмотрел на ее правую руку. Кольца не было. Это ничего не значило. Если человек со складом характера Маши и Даши отправляется активно отдыхать, «предрассудки» он оставляет дома.
– Замужем? – прямо спросил я.
– Это имеет значение?
Значит, замужем.
– Мужа зовут Юра?
Вот была бы ирония судьбы.
– Чем тебе досадили Юры? Ты сам, часом, не Юра?
– Нет.
– Хорошо. А кто?
– Алик.
– Я Люба.
Меня пригвоздило к барному стулу. Бывает же. Глядя на женщину, я думал о Любе, и женщина оказалась Любой. Чем еще удивит сегодняшний вечер? В смысле, какую подбросит свинью?
Люба-номер-два потянула меня за рукав в круг танцующих:
– Пойдем, здесь больше ничего не высидишь.
– Я уже говорил, что не танцую. И мне пора уходить.
Сквозь гром музыки Люба-номер-два сообщила мне в ухо:
– Подожди меня на улице.
Ее унесло к подругам.
Я быстро шел к выходу. Не надо было сюда приходить. Напоминание о Любе совсем выбило из колеи, и теперь, глядя на любимую, я буду представлять эту женщину. Не сказать, что вид неприятен, даже наоборот, крутые бедра и большая грудь вызывали неуместные мысли, а пухлые губы, шевелившиеся у лица во время разговора, хотелось поцеловать.
Совсем крыша поехала. Не надо было сюда приходить. И коктейль, даже единственный, оказался лишним. Мы с Любой не пьем, зачем же я заказал алкоголь?
В гардеробе шумела очередь, люди все еще подходили, и работница не справлялась с наплывом. Потеряв с десяток минут, я, наконец, получил куртку и шапку и вышел наружу.
В голове шумело. Морозный воздух бодрил, нос мгновенно замерз, но в мозгу не прояснялось.
Домой. Быстрей. Чтобы не…
Я не успел. Рядом остановилась присыпанная снегом машина, ярко-синяя, не из дорогих марок, но и не эконом класс.
– Садись.
Дверца пассажира распахнулась. Ее открыла сидевшая за рулем Люба-номер-два – в цветастой пуховой куртке и вязаной шапочке. Сесть в теплый салон к теплой женщине хотелось невыносимо, и все же я сказал:
– Простите, не могу.
Люба-номер-два раздумывала пару секунд. Жизненный опыт подсказал правильное направление.
– Это связано с вопросом, замужем ли я?
Я кивнул, и на душе полегчало. Говорить правду в лицо – тяжко для обеих сторон. Я многие годы говорил только правду, ничем хорошим это не заканчивалось. Меня сторонились, презирали, изгоняли из компаний и даже били. Правда – предмет обоюдоострый, режет обе стороны.
– Еще раз простите, я не собирался портить вам вечер.
– Не «вам», а «тебе». Выкая, ты оскорбляешь даму, намекая на возраст.
– Простите. Прости.
– Извинения приняты. Вернемся к твоему вопросу. – Женщина посмотрела мне в глаза. – Я не замужем. Ну, ты сядь, что ли, машина и так холодная.
Непонятно как, но меня втянуло в салон, словно магнитом. Я знал, что делать этого не следовало, но это произошло. Почти без моего участия. Вопреки рассудку. Не стоило пить тот коктейль. И вообще, не стоило.
Дверца захлопнулась, машина тронулась с места. Люба-номер-два включила музыку.
– Чем же тебе досадили Юры?
– У моей сестры женатый любовник. Юра.
– Понятно.
Что ей понятно? Мне самому ничего не понятно.
– Остановите, пожалуйста. Я так не могу.
– Мы договорились быть на ты.
– Прости. Останови, пожалуйста.
– Ты уверен?
Конечно же, нет. Я хочу совсем другого, хочу ехать в неизвестность с теплой женщиной, похожей на Любу, хочу зарыться лицом в ее грудь и плакаться о судьбе, хочу сыграть с ней на раздевание и в прочие игры, тысячелетиями практикующиеся между мужчиной и женщиной. Заранее знать, что она не против – величайшее счастье. Никогда со мной такого не было и, я уверен, не будет.
– Я уверен, – четко проговорил я.
Люба-номер-два продолжала куда-то ехать.
– Сделаем так. – Ее тон был серьезен и спокоен. Тон взрослого человека. – Я отвезу тебя, куда скажешь, но сначала ты расскажешь мне, что случилось. Я вижу, что у тебя что-то произошло. Возможно, я смогу помочь. Не отталкивай помощь, сейчас это редкое явление.
– Куда мы едем?
– Ко мне. Ты интересовался, замужем ли я. Интерес я удовлетворила, но слова, как ты понимаешь, ничего не значат. Я покажу тебе дом, мы посидим на кухне, и ты расскажешь о своей беде. У меня тоже на душе кошки скребут, иначе я ни за что не согласилась бы пойти с подругами в этот клуб. Его стоило бы переименовать в «Одиночество». Туда идут от отчаяния.
– Дома кто-то есть?
– Никого. У меня есть сын Миша, ему шесть, сейчас он у моей мамы.
– Моего братишку тоже зовут Мишей.
– Ну вот, оказавшись между двух виртуальных Миш можно загадывать желание. Я загадала, ты тоже загадай. В приметы верят только глупцы, но когда приметы сбываются, на душе приятно, правда?
– Не знаю.
Я ничего не знал. Из желаний в голову лезли только гнусные. Не надо было пить тот коктейль. Не стоило идти в клуб. Не следовало садиться в машину.
– У меня есть девушка, – сказал я. – Мы очень любим друг друга. Она похожа на вас. Прости, на тебя.
– Почему же ты не с ней?
– Она живет в другом городе. Я ехал от нее, потерял ключи и не попал домой. Кроме меня, в квартире живет моя тетя, она работает в клубе, и я пошел в клуб.