— Нон си вэдэ ньентэ. — Челеста пристально вглядывалась в пургу. — О капито! Иль суд, иль поло аустрале?*
*(Ничего не видно. Я поняла! Юг, южный полюс?)
— Хочешь в Австралию? Легко. Но сначала…
Появилась идейка. Девушкам нравятся умилительные создания, они всегда в восторге от котиков и попугайчиков. Вот и продемонстрирую местных котико-попугайчиковых аналогов. Корабль сорвался с места, тоже радуясь возвращению из… как назвать место, откуда вывалиться можно только в космос?
— Прикинь, Челеста, в какую сторону ни лети — везде север!
Пока она прикидывала или прикидывалась, что прикидывала, мы прибыли к побережью.
— Гварда Ольф! Прэнди а дэстра!*
*(Смотри! Возьми правее!)
Множество пятнышек, на которые указывал восторженный пальчик, походили на рассыпанные по муке семена мака. Или, скорее, на муравьев, потому что многие двигались. Особенно те, что находились на кромке льда и воды. Мы спланировали, чтобы рассмотреть ближе. Рот Челесты растянулся, грозя порваться, глаза утонули в безоблачном счастье.
— Нон вольо звельярми.*
*(Не хочу просыпаться)
Она оказалась без ума от пингвинов.
А меня занимал философский вопрос: ну не понимаю, как пара пингвинов добралась до Иерусалима, или где там Ной строил ковчег из кедров. Переплыть океан, пересечь тропические дебри и пустыни… нет, без божественного вмешательства не обошлось. Видать, Он тоже очень любит пингвинов.
Челеста настолько воодушевилась, что захотела выйти к ним, покормить…
Я не разрешил. Не потому, что злюка и нелюдь, а с точки зрения безопасности. Стадо баранов при желании затопчет любого льва, а откуда мне знать, чего ожидать от неисчислимых птичек, которые лишь притворяются милыми и неповоротливыми?
На глобусе мой палец ткнул в другой южный материк. Корабль пошел на автопилоте, мы продолжили словесную чехарду.
— Ликата, — продолжила итальянка прямо с прерванного. Ну и память.
— Астрахань.
— Новара.
Ее взгляд упал вниз, на проносившиеся пейзажи… и завис, как компьютер, если ему одновременно задать несовместимые команды.
Австралийская пустыня Пиннаклз. Когда-то я писал про нее статью. И почему мне не заказывали про что-то отечественное?! Так хотелось показать итальяночке Родину во всей красе, но когда припирало, вспоминались именно заморские виды и интересности. Конечно, можно поискать родные достопримечательности на местности, летая сверху, но сколько на это уйдет времени и сил? В другой раз — обязательно, я даже посвящу этому специальные квесты — «Посмотрим на то, о чем многие слышали, но мало кто видел», «Откроем миру спрятанную красоту» и «Станем первопроходцами и первооткрывателями — найдем то, о чем другие не подозревают». Страна необъятна, и даже инопланетное (или иновременное?) НЛО с невероятными возможностями не позволит в течение человеческой жизни выявить и половины чудес, которые в ней находятся. Именно только выявить, потому что на «осмотреть и насладиться» потребуется еще с десяток жизней.
Чтобы поразить воображение, корабль завис в определенном месте, ради которого знающие люди преодолевают тысячи километров. Мы, собственно, тоже. В этих видах можно снимать фантастический фильм без компьютерной графики — внизу расстилался натуральный марсианский пейзаж. Чудовищные каменные столбы торчали из зыбучих песков — как острые, так и оплывшие, будто пережившие ядерный взрыв. Одни похожи на гигантские клыки и зазубренные наконечники пик, другие — на купола и надгробия. Некоторые напоминали минареты, если не брать более фаллические сравнения. А вокруг все неимоверно желтое. Так не бывает, глаза отказывались верить. Разрушение дюн пожарами и выдувание песка создало эти тысячи каменных зубов, многие из которых по высоте сравнялись бы с большими деревьями, если б здесь что-то росло.
— Иль туа пьянэта?* — Девичьи ладошки изобразили шар, затем указали в небо.
*(Твоя планета?)
Судя по жестам и знакомым сочетаниям в ее чириканье, Челеста решила, что перенеслась на другую планету. Об этом сказали глаза-тарелки и шмякнувшееся о край постели безвольное седалище — ноги забыли, как стоять. А легкие — как дышать. А сердце…
Сердце ее явно остановилось на минуту… и вновь забилось — радостно, весело: между инопланетных скал прыгал вполне земной кенгуру. Вдали появилась еще парочка.
— Аустралиа?*
*(Австралия?)
Осталось непонятным, довольна она или огорчена, что мы все еще на Земле. Кажется, то и другое. Или еще не до конца осознала.
— Нонэ альтра пьянэта. Стьямо а Аустралиа. Эзатто.*
*(Это не другая планета. Мы в Австралии. Точно)
Кажется, теперь окончательно разобралась, что к чему, и благодарит за исполненное желание.
— И за то, и за это — не надо.
— Ма вольо ведере туа пьянэта. — Она чуть помолчала. — Финке че фьято че сперанца.*
*(Но хочу увидеть твою планету. Пока живу — надеюсь)
Когда мы приблизились, чтобы рассмотреть попрыгунчиков как в зоопарке, из тени камня выглянул и медленно покрутил кожистой головой недовольный варан. Неподалеку по ядовитой желтизне почвы проползла змея.
Корабль сел, я достал лук и пару стрел.
— Ай инициато спарарэ алла лучертола? — Челеста показала в сторону, где находились змея и варан. — Пэр манджярэ?*
*(Собираешься застрелить ящерицу? Чтобы съесть?)
— Ноу.
Не знаю, что она спрашивала, но смотрела не туда, а потому — ноу.
Ее руки останавливающе взлетели:
— Соламентэ нон уно кангуро!*
*(Только не в кенгуру)
В ответ я мотнул головой в другую сторону.
— Ки э?!*
*(Кто это?)
В сотне метров от нас выискивал что-то среди песка и камней огромный эму. При вскинутой голове — вылитый бронтозавр, если ему отрезать ножки. Зато на двух тонких и длинных своих. Если силуэт плывущего лебедя раскрасить серым, поставить на ноги цапли и во много раз увеличить — вот вам и эму.
Стрела легла на полочку лука. Пальцы взялись за тетиву. Нога шагнула вперед, к выходу — пусть австралийский страус видит противника, пусть принимает меры. У животного ноги, у человека лук — все, как в пещерные времена.
Зачем-то я оглянулся… и оружие опустилось. Умоляющий взгляд девушки говорил сам за себя.
— Ладно-ладно. Спасем природу. Хотя жареное мясо уже снится.
Лук отправился на место.
— Скузи. Ла мадре пьетоза фа иль фильол тиньозо.*
*(Прости. У жалостливой матери порченные дети)
И мы просто вышли.
Но сначала возникла заминка с одеждой. В такое пекло — в чем? Челеста вспомнила про созданный в первый день комплект из камуфляжа. Ее грудку и талию опоясали тонкие полоски, где у второй имелась еще нижняя перпендикулярная часть. Чуточку фривольно, конечно, но получилось вполне приемлемое бикини хэнд-мейд. Мне понравилось. А с одеждой для себя — проблема. Что у меня самое легкое? Семейники. Непредвзятый взгляд, возможно, примет их за шорты… В общем, выйти только в них я не решился. Влезать в сделанные из моих брюк девичьи шорты тоже не хотелось, вдруг порву? Она так старалась, когда ушивала. В общем, обошелся майкой, джинсами и Калашниковым за спиной. Как уже не раз говорил, не люблю неожиданностей, оттого и.
Естественно, наше появление всех распугало.
Жар пронизывал до костей. Иссушающий, изничтожающий. Или так повезло с погодой, а в другое время намного лучше?
Рука в руке. Счастливые лица. Пусть жара, но до чего же здорово!
Раскаленная пустыня заставляла держаться тени известняковых зубов. В песке попадались острые камушки. Челесте было все равно. Счастливя фигурка носилась по земному Марсу, чувствуя себя пришелицей из другого мира. Да и являясь. Прошло не менее часа, пока пропитанные потом и впечатлениями мы вернулись на корабль.
— Хватит ада. — Я взялся за рычаги управления. — Летим в рай.
Челеста, конечно, не поняла. Выразительная пантомима, полная милых ужимок, изобразила душ.
— Потом.
Девушке пришлось смириться. Надеюсь, она не пожалеет, потерпев с купанием. Потому что…
Внизу раскинулись горы и долы соседней Новой Зеландии. Корабль взял курс на полуостров Коромандель — не путать с Коромандельским побережьем Индии, хотя название местные увели как раз оттуда.
Глаза разбегались: под нами — горный хребет, вулканы, девственные леса, одиночные скалы, расположенные в самых причудливых местах… Песчаные и каменные побережья… Чтобы дать общее понятие: если Камчатку уменьшить в сто раз и перенести в южные моря — вот оно самое и получится. Десять городов разбросаны по былой вотчине золотодобытчиков, здесь же находятся коммуны хиппи и «экологов», которые сбежали от цивилизации. Все это перемежается фермами, отелями и деревнями местных жителей. Через залив на горизонте виднелся крупнейший Новозеландский город Окленд. Набычившийся вулканчик, которого как бы поставили в угол за плохое поведение (отодвинули в воду и оставили в одиночестве) дымился белым паром, со стороны прикинувшись, что запутался в облаке. Так подростки курят тайком, стараясь, чтоб взрослые не заметили.
Я медленно водил рукоятками. Под нами проносились двухтысячелетние деревья каори, напомнившие дом синекожего народа нави из довольно известного фильма, знойные пляжи, влажные леса с доисторическими папоротниками, горячие озера, уединенные бухты, невероятные утесы, не описываемые словами, ибо такое только видеть надо… Прибрежные ландшафты рвали глаза и сердца. Коралловые рифы, удивительные известняковые скалы — с одной стороны полуострова голые, а с другой окруженные невиданными деревьями, которые росли прямо из моря… Фактически, это те самые летающие скалы из кинофантастики, только не летают.
Восточное изломанное побережье — четыреста километров белых песчаных пляжей со всей шкалой волнения от штиля до подобия цунами. Челеста снова забыла как дышать. Отлично, собственно, этого я и добивался. Она прижалась ко мне плечом:
— Сэ нон э джюсто э бен пенсато.*