156 “Такою и должна быть жизнь. Она должна быть трагедией полноты, трагедией производительности и счастья”. Письмо Л. Слейтер, 1956 (Х,183). “Трагизм жизни — ее естественная закономерность, она должна быть трагической, чтобы быть реальной. Когда потом над ее свидетельствами проливаешь слезы, то это не оттого, что в ней незадачливо стеклись обстоятельства, а оттого, что она дорого стоила. Плакать заставляет ее значительность”. Ж. Л. Пастернак. 12–16 мая 1958 (Х, 321).
157 См. прим. Е. Б. Пастернака о quinta essentia (V, 521).
158 Другой род дифирамбизма и восприятия человеческой культуры как пятой стихии мы видим в О. Мандельштаме:
Нам четырех стихий приязненно господство,
Но создал пятую свободный человек.
Разница в том, что человек в мысли Пастернака не столько “создает” пятую стихию, сколько сам ей является.
159 Цит. по: Канаев. С. 274.
160 Цит. по: Канаев. С. 188.
161 Гете имеет в виду, что в цветах мы видим разного рода столкновения света с темнотой, в которой свет “страдает”.
162 Канаев. С. 310.
163 Изложенное в сочинении Гердера: “Бог. Некоторые разговоры о системе Спинозы”, 1787.
164 “...В духовном мире это мысль, в телесном — движение. Я не знаю, каким общим словом можно было бы их охватить без насилия, если не понятием сила”. Цит. по: Канаев. С. 159.
165 Гете говорит, что он на стороне обыденного рассудка — против философии, которая “никогда не доходит до объекта”. “Она (критическая и идеалистическая философия. — О. С.) никогда не доходит до объекта, это мы должны признать вместе с обыденным человеческим рассудком...” “Всегда хорошо оставаться в естественном философском состоянии” (цит. по: Канаев. С. 140). Похожим образом мимоходом высказывается о философии Лара, к удовольствию Живаго: заниматься философией — все равно что есть одни приправы. “Естественное философское настроение” иначе можно назвать “мудростью”, и в определенном сотношении она противопоставлена философии: ср. “он (Гете. — О. С.) был слишком мудр, чтобы стать философом в обычном смысле” (слова философа Г. Сантаяны).
166 Цит. по: Канаев. С. 140.
167 Цит. по: Канаев. С. 143.
168 “Ищу божественное (иначе говоря: себя) in herbis et lapidibus” (цит. по: Канаев. С. 157).
169 Э. Пельтье-Замойской. 19 августа 1958 (Х, 375).
170 “Каждый новый предмет, хорошо рассмотренный, раскрывает в нас новый орган”. — “История естествознания”. Цит. по: Канаев. С. 174.
171 В так называемых отрицательных зрительных следах (то есть явлении зрению цвета, дополнительного к только что виденному, например, иллюзии голубого после виденного желтого, красного после зеленого) Гете видит “то молчаливое противоречие, которое вынуждено проявлять все живое, когда ему навязывается какое-то состояние. Так, вдох предполагает выдох, каждая систола — диастолу... Это вечная формула жизни, которая обнаруживается и здесь. Глаз требует светлого после темного... и именно тем показывает свою жизнь, свое право овладеть объектом, что порождает из себя нечто, противоположное объекту”(выделено мною. — О. С.). — Канаев. С. 320.
172 III, 206. Совсем по-гетевски: Первое и последнее, что требуется от гения, — это любовь к правде (Wahrheitsliebe). — Цит. по: Канаев. С. 414.
173 Из писем и разговоров Гете. Цит. по: Канаев.. С. 415-416.
174 Всегда невероятна роза,
Неописуем соловей (“Западно-восточный диван”).
175 Ср. Канаев. С. 186.
176 См. об этом подробнее в моей работе “Морализм искусства, или о Зле посредственности”. — Седакова О. Музыка.
177 Может показаться, что здесь мы сталкиваемся с существенным отличием Пастернака от Гете. Жертва — как будто слишком христианское и потому не гетевское слово: но вспомним алтарь, изображавший “всю природу” по ярусам, который Гете мальчиком мастерил для некоего жертвоприношения. И хотел зажечь при помощи зажигательного стекла (“Поэзия и правда”).
178 “Так неуместно и несвоевременно только самое великое” (IV, 194).
179 Удивительные строки “Чуда”:
Найдись в это время минута свободы
У листьев, ветвей, и корней, и ствола,
Успели б вмешаться законы природы.
Иначе говоря: проклятие не испепелило бы смоковницу. Их можно понять, только имея в виду эту необходимость свободы для действия законов жизни, сохраняющих живое.
Dac Sein ist ewig: denn Gesеtze
Bewahren die lebend’gin Schätze,
Aus welchen sich das All geschmükt.
(Бытие вечно: ибо законы
Охраняют живые сокровища,
Которыми украшена Вселенная) “Завещание”.
180 Цит. по: Канаев. С. 196.
181 “Добро, не добро сделанное, не есть добро”. “...Если нередко побеждает добро и своим явлением исправляет зло, то неправильно думать, что к этому добру привело зло, что добро явилось результатом зла. Это невозможно”. Софроний (Сахаров), архимандрит. Старец Силуан. М., 2000. С. 161.
182 Цит. по: Канаев. С. 308.
183 IV, 181. Похожим образом Гете говорит о своем учении о цвете: “оно старо как мир, и долго его отрицать или замалчивать не удастся”. — Эккерман. С. 422.
184 Речь идет о причинности и телеологии, какими они стали в механистической мысли. Совсем иное понимание причин и целей, телеологическое тепло и каузальное тепло, живое еще в мысли Данте, здесь не обсуждается.
185 Эккерман. С. 234.
186 Мы вспоминали пушкинский гнев на “поиски целей” в искусстве и природе. “Зачем арапа своего...” И множество похожего:
Больше ничего
Не выжмешь из рассказа моего.
Мы вернулись к вопросу: “Зачем эта трата мира?”
187 Ср. удивительное признание: “Я описывал характеры, положения, подробности и частности с единственной целью: поколебать идею железной причинности и абсолютной обязательности (подчеркнуто мною. — О. С.);представить реальность такой, какой я всегда ее видел и переживал; как вдохновенное зрелище невоплощенного, как явление, приводимое в движение свободным выбором; как возможность среди возможностей; как произвольность... Отсюда некоторый оптимизм этой манеры. Понимание бытия не как чего-то порабощающего и разочаровывающего, а как удивительной и освобождающей тайны”. Ж. де Пруайяр, 20 мая 1959 года (Х, 490).
188 Мысль в том смысле, как о ней думал Пушкин: “Где мысль одна плывет в небесной чистоте”.
189 “Слова только символичны, только образны...”. Цит. по: Канаев. С. 337. Мы помним, что у Пастернака вся ценность искусства в том, что оно “только символично”.
190 Ср. возмущение Пастернака попытками “символически” — в этом смысле символа — читать его роман (высматривать “за каждым словом или положением какой-то иной, скрытый смысл — мыслительный, оккультный или провиденциальный” (Х, 379); подобного рода возражения встречаются во многих письмах 1958–1959 годов), отыскивая в нем “шифры”, “аллегории”, “неподвижные и разрозненные знаки тайнописи” (X, 477) и т. п. Это противоречит и самому характеру творчества, и тому общему, что символизирует сочинение — “величие жизни и бесконечную ценность человеческого существования” (там же).
191 “Я понял, что история культуры есть цепь уравнений в образах, попарно связывающих очередное неизвестное с известным, причем этим известным, постоянным для всего ряда, является легенда” (III, 207).
192 Цит. по: Канаев. С. 178.
193 В святоотеческой мысли “мир предстает как епифания — с сообщенным ему порывом к причастию”. — Истоки. С. 219.
194 Истоки. С. 217.
195 Истоки. С. 219.
196 В этом смысле о. Александр Шмеман говорит о том, что “истинный символ неотделим от веры: веры как “обличения вещей невидимых””.
197 Истоки. С. 225.
198 Истоки. С. 217.
199 “Символ частичен и потому направлен в будущее” (о. Александр Шмеман).
200 Вот как выглядит удавшийся диалог: “Но едва лишь речь зашла о главном, о вещах, известных людям созидательного склада, как исчезли все связи, кроме этой единственной, не стало ни дяди, ни племянника, ни разницы в возрасте, а только оставалась близостьстихии со стихией, энергии с энергией, начала и начала (подчеркнуто мною. — О. С.). — IV, 176–177.
201 “Я понял, к примеру, что Библия есть не столько книга с твердым текстом, сколько записная тетрадь человечества, и что таково все вековечное”. (III, 207).
202 С этим размышлением Живаго с энтузиазмом соглашался католический богослов Т. Мертон (Х, 397).
203 “Ее всю (Третью Симфонию Скрябина. — О. С.) переполняло содержание, до безумия разработанное и новое, как нов был жизнью и свежестью дышавший лес, одетый в то утро, не правда ли, весенней листвой 1903-го, а не 1803-го года” (III, 302).
204 Эккерман. С. 639–640.
205 “Реальные дела милосердия кое-что значат для меня, но дела гения — для меня всё” (Х, 566-567).
206 “Ибо “мнение” о Святом Духе ничего не стоит по сравнению с его собственным присутствием в произведении искусства, с чего начинается великое и чудесное” (Х, 472).
207 IV, 645 (Комментарий Е. В. и Е. Б. Пастернаков).
208 Один из ранних вариантов заглавия “Доктора Живаго” — “Нормы нового благородства”. Здесь опять появляется моя легендарная четырехлетняя племянница Даша.
— Оля, а кто такие аристократы? — спросила она меня.
— Потомки благородных предков, — не долго думая, ответила я.
— Как мы с тобой, — удовлетворенно заметила она.
— Ну нет, мы не аристократы.
— А почему?
— Ну это, знаешь, князья, бароны, графы...