— Смотрите, князь, не заиграйтесь в свое рыцарство и благородство. Вашего батюшку это до добра не довело, — император ухмыльнулся, но на этот раз с какой-то презрительностью. — А княгиню Волконскую вы своей дуэлью так напугали, что она до сих пор подает прошения разрешить за границу уехать. А вы бы, князь, разрешили?
— Скатертью дорога, Государь. Как говорят наши мужики, баба с возу — кобыле легче.
На выходе из дворца меня окликнул незнакомый армейский полковник.
— Ваша светлость, генерал Бенкендорф сегодня вечером ждет вас. Карета за вами приедет ровно в девять.
Никаких плохих предчувствий у меня не было и я вернувшись из Зимнего, распорядился готовиться к отъезду на Пулковскую мызу.
В течении всего дня у меня мелькнула мысль, а не была ли утечка информации от кого-нибудь из моих людей. Но поразмыслив, я это исключил.
Иван Васильевич и Сергей Петрович безотлучно находились дома, они на пару заболели и всё время лежали в постели. Мои мужики тоже были постоянно на глазах и контакты с посторонними были исключены.
Часов в восемь вечера прибыл посыльный от Бенкендорфа, он уточнил, что карета за мной приедет не к девяти, а к десяти.
Через несколько минут ко мне в кабинет пришел Архип.
— Ваша светлость, Иван Васильевич к вам по неотложному делу.
Внешне Иван Васильевич выглядел совершенно здоровым, даже не верилось, что еще вчера он в лежку лежал в постели. Вид у него был очень озабоченный.
— Иван Васильевич, что-то случилось?
— Мне, Алексей Андреевич, не нравится, что вы поедете не в своей карете. Мы втроем, месье Анри, Архип и я, аккуратненько поедем следом.
Ход мысли Ивана Васильевича я понял сразу и рассмеялся.
— Я не думаю, что меня хотят арестовать, если бы хотели, то сделали бы это еще утром в Зимнем. Думаю, что генералу просто не нужны лишние глаза. Наверняка будет еще кто-то.
— Тем более надо будет проследить, игры начались нешутейные. Вам вообще лучше ни где одному не показываться.
С Иваном Васильевич я согласился. Береженого бог бережет. Хотя слабо представлял такую ситуацию, меня арестовывают и везут в крепость под конвоем, мои люди меня освобождают, а дальше?
Тем не менее «охранительная» тройка проследовала за мной, когда я в казенной карете отправился на встречу с шефом жандармов.
Глава 12
Моё предположение оказалось верным. Карета заехала во внутренний двора особняка Бенкендорфа и в его полутьме я заметил еще один экипаж. Он стоял в самом дальнем и темном углу двора и его силуэты с трудом просматривались. Если бы не моя настороженность, то вполне можно было его и не увидеть.
Меня провели в рабочий кабинет генерала. Здесь я был первый раз. Чая в этот раз не предложили и Бенкендорф сразу же перешел к делу.
— С вами князь одни проблемы. Я получил подробное донесение о вашем прибывании в Варшаве и мне хотелось бы получить ответ на некоторые возникшие вопросы.
— Я постараюсь господин генерал ответить на все ваши вопросы, — за моей спиной, в затемненном углу кабинета находился еще кто-то. Я его не видел, но ощущал тяжелое дыхание этого человека. Так дышат больные или тучные люди. Наверняка всё, что я скажу предназначалось в первую очередь для этого незнакомца.
— Скажите, князь, вы просили полковника Антонова о выделении вам взвода кирасир для сопровождения до границ Царства Польского?
— Нет, — не совсем понимаю в чем дело, я решил пока говорить как можно меньше.
— А сопровождать вас до Пскова была ваша идея?
— Не моя.
— Вы слежку видели?
— Да.
— Вы или кто-нибудь из ваших людей рассмотрели этих господ?
— Они держались на приличном расстоянии и когда мы пытались к ним подъехать сразу же разворачивались.
Генерал поправил одну из свечей на своем столе и несколько мгновений задумчиво смотрел на неё.
— По возвращению в Варшаву на графа Ростова было совершено нападение. Вероятно его хотели похитить. Нападавшие попытались набросить на него мешок, но граф оказался проворнее. Одного из нападавших он застрелил, а двое скрылись. Я полагаю, что это связано с поездкой графа в вашей компании, — Бенкендорф вопросительно посмотрел на меня, ожидая моей реакции.
— А это не могло быть простое ограбление? — говорить, что я очень хорошо заплатил кирасирам было ни к чему. Но граф и так был человеком не бедным. Так что. Все возможно.
— Не думаю. Убитого опознали, — теперь я вопросительно посмотрел на генерала, но он эту «тайну» раскрывать не стал.
— Граф обещал написать мне по возвращению, но я пока от него ничего не получил.
— Его ранили. Я думаю через несколько дней он вам пришлет весточку. Полагаю. Что это будет что-то конфиденциальное. Но вы князь все равно известите меня о содержимом письма.
Таинственный незнакомец шумно выдохнул и быстро вышел из кабинета. Возможности разглядеть у меня не было, но надеялся, что мои люди смогут проследить за ним и выяснить, кто он такой. Я был уверен, что этот человек сразу же уедет.
Бенкендорф помолчал и совершенно другим тоном продолжил нашу беседу.
— Алексей Андреевич, не буду скрывать, я лично испытал чувство облегчения, когда вы сказали, что граф Белинский мертв. Он был слишком опасным человеком. Его мы начали искать по всей Европе на следующий день после Ватерлоо, но тщетно. Он как сквозь землю провалился. Единственное, что точно узнали, что он где-то в Европе. Похоже его ненависть к вашему отцу была превыше всего, если он для мщения вам покинул свое убежище. Будьте осторожны и займитесь, пожалуйста, каким-нибудь спокойным делом.
Генерал встал, показывая своим видом, что наш разговор окончен. Но неожиданно он ухмыльнулся и со смешком произнес.
— Да, забыл вам сказать, Государь проявил твердость и отказал брату в его просьбе. Польская армия будет участвовать в войне.
Я оказался прав и таинственный гость сразу же покинул особняк генерала. Архипу не составило труда проследить за ним и выяснить, что он такой.
Толстый господин, страдающий одышкой, оказался чиновником из ведомства генерала Бенкендорфа. Он утром приехал из Варшавы и уже вечером, почти сразу же после отъезда из особняка своего шефа отбыл обратно. Фамилию его Архип не узнал, но это было совершенно не принципиально.
Я и без совета Бенкендорфа решил вести спокойный размеренный образ жизни, пока естественно. Спешить было некуда. Еще раз все взвесив, я остался при своем прежнем решении. Спокойно живем и занимаемся подготовкой в предстоящим великим свершениям.
Главное российские и семейные дела, на втором месте ожидание и подготовка к европейскому времени «Ч» — летним потрясениям 1830-ого года, очередной революции во Франции и паровозом в Бельгии.
На следующий день состоялось великое переселение на Пулковскую мызу. Мои дамы быстро обустроились на новом месте и были а восторге от невиданных ранее бытовых удобств, один душ чего стоил.
Соня конечно хотела сразу же после возвращения в Россию поехать к бабушке, но Матвей категорически запретил это делать, срок беременности был уже приличный и он считал, что поездка чуть ли не на Урал явно перебор.
У Сониной семьи было два имения: одно в Новгородской губернии, а другое в Заволжье под Уфой. Там перед нашим приездом что-то случилось и Сонина бабушка срочно туда уехала. Она не внучке отписала о случившемся, а коротко и сухо написала о своем срочном отъезде.
Новгородское имение принадлежало моей жене и бабушке Наталье Петровне, а уфимское её брату и в их отсутствие они управлялись бабушкой.
Вечером дня великого переселения в Пулково из Питера примчался курьер и привез письмо Бенкендорфа с просьбой срочнейшим образом ехать в имение Николая Андреевича, там что-то случилось и погиб местный капитан-исправник и еще кто-то.
Русских литературных слов у меня несколько минут не было от слова совсем и было острейшее желание срочно увидеть жандармского босса и задать ему маленький вопросик: «Александр Христофорович, а как же просьба заняться чем-нибудь спокойным?». Можно подумать, что я специально ищу на свой хребет различные приключения и неприятности, типа дуэлей и бандитских нападений.
Но делать нечего, надо ехать, вот только требуется решить небольшую деликатнейшую проблему: подать эту свою поездку так, чтобы супруга не волновалась. Все таки она на шестом месяце и лишние волнения ей явно не к чему.
Но пока я придумывал, что мне наплести жене, Соня неведомым мне образом узнала о письме Бенкендорфа и проблема сама собой разрешилась, она к этому отнеслась на удивление спокойно, только попросила взять с собой побольше людей. Думаю, эта её реакция такой была благодаря сестрице Анне, они уже к моей радости успели подружиться.
Посовещавшись с Иваном Васильевичем, я решил с собой взять пятерых человек: его самого, месье Анри, Петра, Архипа и Герасима. Тимофей остался в Пулково, Соне очень нравилась его стряпня. Сергея Петровича я решил на этот раз не привлекать, ему все еще не здоровилось.
До Уфы было без малого две тысячи верст и мы совершили почти подвиг, потратив на дорогу до неё всего неделю. Генерал вместе с письмом любезно прислал мне подорожную, но все равно на дорогу я потратил почти тысячу рублей, но зато мы на аочтовых станциях быстро и без всякой волокиты получали лошадей и причем самых лучших.
Наталью Петровну мы догнали в Казани, наше общение было очень коротким всего полчаса, ничего нового она мне не сообщила, сказала только, что в имении был какой-то взрыв, да рассказала о самом имении.
Имение было расположено недалеко от дороги Уфа-Стерлитама, на границе двух уездов. Имение представляло деревню на две с небольшим сотни дворов, господа там бывали крайне редко, раз в год, а Соня с братом ни разу. Но имение приносило стабильный доход и никаких проблем там после Пугачевского восстания не было. За имением присматривал местный капитан — исправник за какую-то символическую сумму, десять рублей ассигнациями в год.
Наталья Петровна в свои пятьдесят пять выглядела просто великолепно, женщины всех сословий первой половины 19-ого века в большинстве своем выглядят уже как старухи. Но Сонина бабушка была еще очень даже ничего, старухой её называть язык не поворачивался, вдобавок она была еще очень доброй и энергичной.