рани на Казань. Она нужна в первую очередь, по ней должен пойти основной поток апризводимого асфальта.
Шестнадцатого августа наконец-то из Франции вернулся месье Анри. Он настолько устал, что его на руках вынесли из кареты и занесли в Пулковский дворец и сразу же выяснилось что он не просто очень устал.
Анри Ланжерон был ранен, левая рука у него висела как плеть, сквозное пулевое ранение плеча было не смертельным, но рана кровоточила, гноилась и очень болела.
Скорость передвижения месье Ланжерона по Европе была как у заправского фельдъегеря и он в Париже был всего на два дня позже приезда Сергея Петровича в Варшаву.
Радости братьев Ланжеронов наверное не было придела, наконец-то их дорогой Анри приехал в гости.
Но почти сразу же Анри понял, что перед ним стоит невыполнимая задача, таких бывших польских аристократок легкого поведения имеющих маленьких детей, во Франции тысячи и проверка каждой из них займет годы. Братья конечно обещали помочь, но оптимизма ни у кого не было.
Глава 16
Почти сразу же Анри понял, что перед ним стоит невыполнимая задача, таких бывших польских аристократок легкого поведения имеющих маленьких детей, во Франции тысячи и проверка каждой из них займет годы. Братья конечно пообещали помочь, но оптимизма ни у кого не было.
Но когда Ланжерон начал собираться в обратный путь в Париж прилетел посланец Сергея Петровича. Он очень спешил и тоже наверное поставил рекорд передвижения по старушке Европе, но это того стоило.
Привезенная им информация оказалась бесценной. Польская дамочка, отвечающая всем исходным данным, оказалась только одна.
Анри попытался с ней познакомится, но она как почувствовала недоброе и начала кричать, что русский царь негодяй, а никак не человек чести, давший слово и подослал к ней наемного убийцу.
После этого все стало на свои места, а неумная дамочка еще и выстрелила в Ланжерона. Анри был ранен и скорее всего все бы для него кончилось очень плохо, дамочка была не одна и шансов уйти живым у него не было.
Но братья на таких делах собаку съели и подстраховались. Месье Анри был спасен, дамочка и несколько её шустрых кавалеров были без каких-либо сантиментов схвачены и жестко допрошены.
Пани Ядвигу допрашивал сам Шарль Ланжерон. Она сразу же поняла всю серьезность и печальность своего положения и честно рассказала всё.
Кипя желанием мести мне, граф Белинский в свое время сделал короткую остановку в Париже, где мгновенно угодил в сети пани Ядвиги предложил ей руки и сердце и успел даже обвенчаться с ней.
Незадачливый молодожен успел поделиться со своей молодой женой страшной тайной. Он был незаконнорожденным сыном русского императора Павла, при том вторым и должен быть наследником русского престола, а отнюдь не Великий Князь Константин.
Через несколько дней новоиспеченная графиня стала вдовой и решила дальше жить тихо и ни во что больше не встревать.
Вскорости у неё родился мальчик, но это был сын не графа Белинского, а очередного любовника, с которым пани Ядвига быстро утешилась.
Этот господин был очень очень шустрым, участвовал в Польском восстании, но сумел убежать и вернутся в Париж. Он то и задумал провокацию на Дальнем Востоке.
Во Франции было достаточно русофобов и среди них были и враги Джеймса Ротшильда. Они то и проплатили хитроумную провокацию, в итоге которой они хотели хорошо поднагадить царю-батюшке и Ротшильдам, которые в результате понесли бы большие убытки.
О том, что ничего не получилось заговорщики узнали быстро, по своим заранее подготовленным каналам они это узнали, когда я еще плыл в Европу. Англичане конечно лопуха склеили так быстро казнив Айзика Смита, он как выяснилось рассказал далеко не все.
Ярости пани Ядвиги не было предела и она сама предложила своему любовнику отомстить мне, рассказав своему любовнику о тайне графа Белинского. В итоге Государь получает письмо с угрозами разоблачения очередной тайны дома Романовых и требованием моего наказания.
На мое наказание император согласился и пообещал отослать меня подальше от Европы, а вот с остальным история должна еще только получить свое продолжение.
В процессе спасения месье Анри жизни лишились двое поляков, одним из которых оказался любовник пани Ядвиги, а никакого ребенка не оказалось. За него она выдавала сына служанки.
Все это пани изложила на бумаге и её повезли в полицию, оказалось что у неё большие проблемы с французской Фемидой и месье Шарль дал гарантии, что дамочка будет строго наказана.
Чтобы не осложнять себе жизнь еще больше, всю свою переписку с русским императором она добровольно отдала месье Анри и он привез её мне.
Я сразу же приказал заложить экипаж и поехал в Зимний, где потребовал срочной аудиенции Государя.
Николай Павлович наверное был удивлен, но принял меня сразу.
В кабинете кроме императора никого не было.
Я поклонился и протянул императору пакет с компрометирующими письмами, признанием пани Ядвиги и описанием судьбы всех фигурантов этого грязного дела.
Император внимательно прочитал всё и убрал бумаги в стол. Я молча стоял и ждал его реакции. Похоже Самодержец не знал как ему поступить и немного растерянно сказал:
— Благодарю вас, князь, — мне совершенно не хотелось слышать никаких слов от императора, я молча поклонился и вышел.
В полдень пятницы, восемнадцатого августа 1833-его года я поднялся на палубу парохода «Москва» и мы сразу же взяли курс на Британию. Там мы как всегда берем отличный английский уголь и вперед.
Пароходы ушедшие в Техас уже должны возвращаться, но ждать мы их не будем.
Наш отряд идет через мыс Доброй Надежды. У нас на борту стопятьдесят семей, пятьдесят казаки, остальное староверы. Отряд, идущий через мыс Горн тоже везет столько же семей.
Кто-то останется на Южных Курилах, если конечно там все нормально. Но конкретно я буду решать уже на месте.
Первого сентября мы покинули Британию и направились на юг.
Перед отходом из Британии я встретился с Федором, он ничего принципиально нового не сообщил, кроме благодарности Лайонеля с которым накоротке встретился в нашем клубе. Молодой Ротшильд был в курсе неудавшейся провокации на Курилах. И против сложившейся ситуации его клан не возражает, а полученные мною острова вполне заслуженный приз.
До французского острова Уэсан мы шли вместе, а затем наш отряд пошел к Африке, а отряд Артемова на Ресифи.
Нам предстоит пройти шестнадцать тысяч миль и сделать мы это должны за четыре месяца с учетом двух заходов на дозаправку: в Южную Африку и на Цейлон.
Второй отряд идет с одним заходом в Ресифи до Чили, а потом задача с непонятным количеством неизвестных.
До Курил идти напрямую девять тысяч миль и не факт, что хватит угля. Но можно идти с заходом в Калифорнию, это лишние полтысячи миль, но гарантировано дойдешь, заправившись там древесным углем.
Но конкретно будет решать капитан Артемов, флагман второго отряда во время стоянки в Чили.
С пароходами, возвращающимися из Техаса мы разминулись, хотя я до последнего надеялся на встречу, и погудев друг другу, разошлись и со вторым отрядом.
Никакого экстрима во время перехода через Атлантику, а затем и Индийский океан не было, за исключением непонятного сближения с нами десятка джонок около Сингапура, думаю это были местные пираты.
Но увидев, что мы вооружены, они предпочли пройти мимо. Второй неприятный эпизод был при прохождении Японских островов.
Здесь нас встретили уже военные джонки, но мы сыграли боевую тревогу и японцы передумали приближаться к нам, но на удалении сопроводили нас почти до Кунашира, вернее до пролива между Хоккайдо-Эдзо и островами малой курильской гряды.
Этот пролив японцы зовут Гоёмай, а мы еще никак.
Достигнув пролива, утром тридцать первого декабря, мы легли в дрейф, справа в нескольких кабельтовых небольшая скала посреди океана. Я её знаю как остров Сигнальный. Сейчас он по идеи пренадлежит мне. На нем неплохо бы соорудить маяк.
Места здесь еще непуганные и на русских картах не обозначены, да скорее всего и на любых европейских.
Я подошел к крестному, который разглядывал в подзорную трубу окрестности.
— Алексей Андреевич, эта скала если мне не изменяет память тоже пренадлежит вам? — крестный показал на будущий остров Сигнальный.
— Полагаю, что да.
— Идеальное место для установки маяка и остров вполне можно будет называть Сигнальным. До южного мыса Кунашира здесь миль двадцать. Не могу честно сказать решить куда идти в Южно-КУрильск или все-таки сначала заглянуть в бывшую японскую крепость? — слова крестного меня удивили, обычно он такими сомнениями не делится. А насчет Сигнального и маяка на нем попадание в десятку.
— Как тут называть острова это ваше право, насчет маяка с вами полностью согласен и если вас интересует моё мнение, то я бы предпочел идти до Южно-Курильска.
До Южно-Курильска мы шли еще пять часов и в полдень бросили якоря в его бухте.
Картина открывшаяся нам была довольно живописной.
На восточном берегу бухты на небольшом полуострове выдпющемся в океан был русский поселок. Он был небольшим и очень компактным. Всего я насчитал двадцать два деревянных строения. Половина из них были достачно большие и длинные бараки. У каждого было по два-три окна и по две-три печных трубы.
Все они были построены в одну линию на берегу бухты и производили впечатление чего-то временного.
А вот за ними было несколько свежесрубленных деревянных домов, по всей видимости пятистенков. Они производили основательный и капитальный вид. Из всех труб русского поселка поднимался дым, на улице был легкий минус
Немного отдельно стояли два более больших дома. Они были как бы глубине строящегося поселка и их высокие крылечки выходили на океан.
На восточном мысе бухты стояли четыре пушки, одна из них выстрелила и от строящегося на мысе причала отвалила шестивесельная шлюпка и бойко пошла в нашу сторону. На её корме развивался российский триколор и небольшой андреевский стяг.