в прибрежные миссии.
В итоге в долинах не произошло перераспределение собственности миссий среди уже мексиканцев и индейцы неожиданно оказались предоставлены сами себе.
Среди них оказалось несколько тысяч «окультуренных» испанцами и мексиканцами, которые научились земледелию и кой-каким ремеслам. У индейцев начали организовываться какие-то новые общества и они резонно опасаясь карательных экспедиций мексиканских властей, потянулись к нам, тем более уже был пример наших новых отношений с индейцами.
Я предполагал возможность такого развития событий, но то,что оно будет столь стремительным, никак не ожидал. По факту можно считать что самые «хлебные» районы Калифорнии уже попали в нашу сферу влияния и закрепиться в них труда не составит. И что немало важно, время на нашей стороне.
Таким положением дел в Калифорнии я был очень доволен и потратив неделю на беседы со своими сотрудниками, а все теперь по факту и юридически ими являются, я поспешил обратно на Аляску. На руках у них остались мои очередные инструкции, а у меня были толстые стопки бумаг с отчетами и списками того, что срочно необходимо нашим колонистам.
Особенно впечатляющим и были списки из порта Румянцев: станки, материалы, сырье, в первую очередь уголь и железо и кадры, чем больше, тем лучше.
Если я сумею все требуемое предоставить хотя бы процентов на сорок, то через несколько лет в Калифорнии появится неплохая индустриальная база, добротный фундамент для универсального машиностроения.
В Николаевск мы вернулись пятнадцатого мая. Отремонтированный «Хабаров» был готов к походу. На север должны пойти тридцать пять человек во главе с Ефимом Капеловым. Среди них десять староверов пришедших со мной, которые идут туда сразу со своими семьями. Со своей семьей идет и Ефим.
Павел Александрович собирается там быть максимально долго и по моей просьбе его в Николаеве подстраховывает барон Врангель.
«Херсонес» за время нашего пребывания в Калифорнии был тщательно осмотрен в порту Румянцева, а затем и в Николаеве, пока шла погрузка на него промывочных машин. Наши мастера заверили меня то его состояние вполне приличное и мы двадцатого мая вышли в очередной поход.
Несмотря на наступившее лето, Берингово море встретило нас неласково, постоянно штормило, часто налетали шквалистые ветра, иногда даже еще со снегом, а на пути еще встречались льды и приходилось двигаться очень осторожно.
К цели нашего путешествия, золотому пляжу, мы подошли пятого июня. «Херсонес» начал быстро разгружаться первым, мы с Павлом Александровичем должны быстрее прийти в Михайловский форт.
Пока шла разгрузка я ломал голову как назвать реку, в устье которой мы высаживались и город, который здесь появится. Знакомое мне название Ном я даже не хотел рассматривать.
Соня видя мои муки, решила прийти мне на помощь и прямо спросила в чем дело.
— Алешенька, ты сегодня целый день из-за чего-то переживаешь и я не могу понять в чем дело, — она на меня посмотрела с такой тревогой,что я даже немного испугался., но тут же рассмеялся.
— Понимаешь, Сонечка, никак не могу придумать названия. С мысом понятно, Тебеньков назвал его Толстым, следующий будет Средним. А как назвать реку и будущий город? — я вопросительно посмотрел на жену.
— Город назови Михайлов, а реку назови Змеиной, Павел Александрович ведь про неё же говорил, что она вьется змейкой, — в этот момент меня как осенило, я вспомнил что я не просто смотрел мультфильм про пса Балто, но еще и где-то читал, что город Ном стоит на реке Снейк, и именно там нашли первое золото, а сама река Ном в пяти километрах восточнее. А Снейк по русски змея.
— Ты про реку правильно говоришь, но вот с названием города неувязка, на другом берегу залива у нас есть уже Михайловский редут, — в этот момент мне приходит в голову идея все немного сделать по другому. — Мы вообще все сделаем по другому. Пошли в кают-компанию. Совет держать будем.
Через полчаса в кают-компании собрались капитан Леонов, Ефим Капелов, Иван Васильевич и мы с Соней.
— Господа, мы начали выгрузку оборудования и механизмов. Это естественно надо продолжить, но вот город здесь я думаю основывать не надо. Лейтенант Тебеньков недаром выбрал для крепости место на другом берегу залива, — я показал на карте место, где год назад появился наш Михайловский редут или форт Святого Михаила.
— Это на сто километров южнее и в глубине залива. Здесь же голое место, продуваемое всеми ветрами и совершенно не удобное для якорной стоянки. Поэтому я предлагаю постоянное поселение, город Михайлов, заложить рядом с редутом, а здесь будет вахтовый поселок золотодобытчиков. Реку назвать Змеиной, мысы Толстым и Средним. Какие будут мнения? — Ефим что-то хотел сказать, но его опередил Иван Васильевич.
— Есть еще одна маленькая деталь, о которой не сказал Алексей Андреевич, — наш начальник службы безопасности последнее время все больше молчал, я иногда его целыми днями не слышал. — Индейцы здесь очень воинственные и агрессивные. Они легко провоцируются англичанами и особенно американцами. Здесь обороняться будет намного сложнее, особенно когда среди нас будут женщины и дети.
— Да и содержать два серьезных поселения здесь будет сложно, а Михайловский редут нужен чтобы продвигаться вглубь Аляски по Юкону, — совершенно неожиданно подключилась Соня. Она редко участвовала в моих совещаниях и обычно молчала.
— А вот об этом я даже и не подумал, — ухмыльнулся Ефим. — Получается городишко надо там строить.
Он махнул куда-то в сторону, но почему-то не в ту, где стоит наш Михайловский редут.
Глава 21
Как только была закончена выгрузка промывочных машин мы с Павлом Александровичем на «Херсонесе» пошли в наш Михайловский редут.
Там на зимовку оставалось двадцать пять служащих Компании, управляющим редута был служащий Компании креол Григорий Козьмин. В первых числах июня в Михайловский редут должен прийти шлюп «Чичагов», помошником капитана на нем ходит Петр Васильевич Малахов, Машин крестный.
На борту шлюпа должны быть служащие Компании Андрей Кондратьевич Глазунов и Александр Филиппович Кашеваров, а в самом редуте нашего прибытия должны ждать Фёдор Лаврентьевич Колмаков и Семён Иванович Лукин.
Малахов, Глазунов, Лукин и Кашеваров креолы, их отцы были русские и были служащими Компании.
Лукин рано оставшийся сиротой, его родители погибли во время войны с калошами, воспитавался в семье Баранова, Главного Правителя Русской Америки тех времен. Он образован, владеет многими местными языками, очень скромный, смелый и целеустремленный человек. Ему цены нет как переводчику. Фёдора Лаврентьевича Колмакова барон Врангель считает одним из лучших администраторов Компании. Начинал он когда-то ямщиком в Тобольске, а сейчас пара Колмаков — Лукин добиваются наверное самых блестящих результатов и ислледовании внутренних районов Аляски.
Малахов, Лукин и Глазунов ровесники, они трое восьмисотого года рождения, а Кашеваров мой ровесник. Он, как и Малахов закончил Кронштадское училище штурманов.
Почему и как Петр Малахов стал Машиным крестным большая семейная тайна, её унес с собой мой родитель. Ни матушка, ни мой крестный, об этом ничего не знают. Крестный тогда где-то плавал, а матушку уже на самих крестинах просто поставили перед фактом.
На эту могучую кучку у меня большие планы, к ним я еще подключу младшего Колмакова, Петра. Он тоже учился в Кронштадте и тоже с 1800-ого года. Сейчас он в Александровском редуте и должен искать сухопутные дороги на Кенай и сюда к заливу Нортона.
Эти бессташные исследователи должны будут исследовать все екрестности залива Нортона, пройти по Юкону до Клондайка, найти пока еще мифическую долину реки Танана и проложить трассы с Кеная до неё и дальше до Клондайка и желательно до будущего Михайлова.
И конечно они должны будут должны найти золото. В этот раз я перед отходом откровенно рассказал Фердинанду Петровичу о найденном золоте и моих надеждах, что в бассейне Юкона будут найденны и другие золотые провинции.
Барон Врангель выслушав меня несколько минут молча смотрел в окно кабинета на океанскую даль, за которой где-то там далеко-далеко была наша любимая Россия.
— Алексей Андреевич, с какой целью вы мне это рассказали? Срок моего контракта скоро истекает, да собственно это не имеет некакого значения, вы фактически можете хоть сейчас назначить на моё место любого человека, — Врангелю не было еще и сорока и я считал, что в своих начинаниях вполне могу опираться на его.
Совершенно не могу это объяснить, но я всегда почти сразу же после попадания стал чувствовать тех, кому могу доверять и пока еще ни разу не ошибся. Это наверное и есть главный рояль в кустах, без которого все мое попадание скорее всего оказалось бы пшиком.
— Хорошо, Фердинанд Петрович, — ухмыльнулся я, — как говорится, каков вопрос — таков ответ. Мне бы не хотелось, чтобы вы уезжали. И если вы будите не против, я без колебаний продлю ваш контракт.
— Спасибо, князь, за откровенность. Сочту за честь продолжить дальше служить под вашим началом.
После этого разговора я принял окончательное решение, что барон Врангель остается Главным Правителем Российской Американской компании. Я совершенно не хотел заниматься пушниной, хотя это пока еще и очень выгодное дело, поэтому в деятельности Компании пока ничего не изменится, а моя деятельность будет идти параллельно.
Возникшую юридическую коллизию, а новом уставе Компании, подписанном недавно Государем, нечетко прописано кто конкретно руководит всей оперативной деятельностью. Но там четко написано, что это моя компетенция. Поэтому должность Главного правителя Русской Америки остается, но только именно в Америке, на нашем Дальнем Востоке пока на таких же правах будет Начальник Дальнего Востока.
Им будет Флегонт Мокиевич. Его владениями будут Камчатка, Чукотка, Охотский округ и русские Курилы. За Южные Курилы он тоже будет присматривать.
Я же стану Председателем Совета Директоров Компании, его я создам когда вернусь в Питер. Резиденцией Совета будет Иркутск, а затем Николаев на Амуре.