Инупиаты экспедиции быстро нашли общий язык с жителями этого жила и они можно сказать с радостью приняли наше покровительство.
Решающими были гарантии защиты от набегов тех же юпиков, а самое главное индейцев атабасков с Юкона, которые чаще всего мирно с ними торговали, но иногда и ходили в грабительские набеги.
Самым интересным было то, что и для торговли, и для набегов использовался один и тот же путь: вверх по Уналаклит, а затем через горы до Юкона, то есть именно тот маршрут о котором и шла речь на нашем совете.
Это жило было расположено в небольшой бухте Шахтоли, Малахов так его и назвал и естественно он там произвел назначение тойона, который обещал показать нам дорогу к Юкону.
В беседе с Малаховым тойон подтвердил, что большая река, к которой он обещал показать дорогу и большая дельта на юго-западе, есть одна и таже река, которую они и юпику называют Куигпак, Куукпак и Квинхрак, а индейцы Юк Хан или Юкон.
Следующее селение эскимосов Нуклит было на северной стороне полуострова образованного мысом Денбич. Двигаясь к нему от Шахтоли, Малахов учредил две одиночки в которых поселились шахтолинцы.
Нуклит было большим селением, с тойоном которого Петр Васильевич быстро установил хорошие отношения, вручил ему медаль «Союзник России» и назначил его уже русским тойоном.
Когда Малахов добрался до устья реки Коюк, оно уже было разведано второй нашей экспедицией и там был учрежден наш форт, а Колмаков с Лукиным отправились на запад вдоль северного побережья залива.
По пути до Коюка Петр Васильевич установил контакты с еще двумя эскимосскими селениями, которые идеально были расположены, через двадцать верст от Нуклита было жило с трудно произносимое название Тапхамикхуагмют, его у нас укоротили до удобопроизносимого Тапхамик.
А еще через двадцать верст был Квыгукгмют, многолюднейшее и богатое селение. Оно стояло на реке и при осеннем переходе оленей через неё производится главнейший их промысел.
Его название укоротили до Квыгука. От него до Коюка было тоже двадцать верст.
Прокладка трассы до Северного оказалась отнюдь не таким сложным делом как представлялось и до моего ухода это мероприятие было закончено.Теперь весь вопрос был как это сработает зимой.
Закончив прокладку трассы, наши экспедиции начали продвигаться вверх по течению Коюка иУналаклита. Задача была не просто пройти, но и сделать съемку и изучение местности, чтобы и другие могли следом пройти по этому маршруту.
Шли по берегу, прокладывая будушие дороги, стараясь максимально идти прямо, а не по изгибам рек, но при этом тщательно нанося на карту все эти изгибы.
Все это время наши пароходы и компанейский шлюп без устали курсировали по заливу Нортон, обеспечивая продвижение наших экспедиций и связь с Николаевом на Аляске и Новоархангельском.
С согласия Правителя Русской Америки из Новоархангельска в Николаев и Михайлов были откомандировано сто человек, частично это было компенсировано притоком новых людей из совершенно неожиданного источника.
К нам на работу по стандартному семилетнему контракту пожелало прийти почти пять десятков англичан и американцев. Все желающие пришли фильтр Ивана Васильевича и были приняты на службу при выполнении нескольких условий.
Этих условий было два. Первое — скорейшее овладение русского языка, максимум через год. Вторым условием была безусловная и стопроцентная лояльность. Нарушение этого условия немедленный разрыв контракта и высылка.
Все иностранцы были работягами, и они пошли работать на верфь, в мастерские и на разработку перспективной находки на севере острова Баранова, небольшого железнорудного месторождения, найденного случайно в начале лета.
Я конечно рассчитывал на русское пополнение с прибытием нашего очередного каравана из России ближайшей осенью, но сейчас появление этих иностранцев было как нельзя кстати.
Полтора десятка самых перпективных иностранцев Иван Васильевич рекомендовал направить в Николаев. Чисто англосаксов среди них было двое, остальные были европейские метисы, немцы и французы.
Все они судостроителями и слесарями. Но главным было другое — все эти люди хотели перебраться жить в наши владения и половина из них были с семьями.
Появление всех этих иностранцев в наших пределах было для меня большой неожиданностью и загадкой.
Человек двадцать пришли к нам через Британскую Колумбию и к ним было наибольшее внимание Ивана Васильевича. Было совершенно непонятно зачем они выбрали такой экзотический и непростой способ оказаться в наших пределах. Остальные же прибыли с Гаваев.
Среди прибывших «гавайцев» оказался один совершенно неожиданный персонаж с очень интересными именем и фамилией.
Одинокий мужчина представился Джоном Смитом. Сойдя на берег, он потребовал срочной встречи с нашим правителем.
Глава 24
Среди прибывших «гавайцев» оказался один совершенно неожиданный персонаж с очень интересными именем и фамилией.
Одинокий мужчина представился Джоном Смитом. Сойдя на берег, он потребовал срочной встречи с нашим правителем.
Фердинанда Петровича и соответвенно меня в Новоархангельске в тот момент не было и от греха подальше господина Смита посадили на гауптвахту и выставили персональный караул. Барон Врангель вернулся через два дня, он как раз осматривал обнаруженное железнорудное месторождение. Ему об этом человеке тут же было доложено и он сразу проследовал на гауптвахту.
С незнакомцем Фердинанд Петрович разговоривал тет-а-тет и выйдя из камеры, приказал содержать его по-прежнему в одиночке, но в офицерской камере, кормить как дорогого гостя и не отказывать ему в таких просьбах, как например подать хорошего вина или табака. А караулы были усилены и все были предупреждены, что их жизнь и здоровье находятся в прямой зависимости с тем же самым у арестанта.
Гавайи, честно говоря, совершенно выпали из моего поля зрения. Я как-то ими не интересовался, никогда там не был и знал только, что это было независимое государство, которое в конце 19-ого века добровольно присоединилось к Штатам.
Когда я пришел в столицу Русской Америки, то Фердинанд Петрович тут же распорядился привести ко мне этого человека.
Джон Смит оказался сыном американского миссионера на Гаваях и дочери одного из племенных вождей.
Он был крещен каким-то там протестантом и соответственно воспитывался. Его мать только называлась женой американского миссионера, в действительности она была в лучшем случае наложницей этого человека, он частенько издевался над ней и заставлял её выполнять его различные непотребные фантазии.
Но у него не хватило ума разделить мать и дитя и мальчик очень рано возненавидел своего биологического отца. Джон очень любил свою мать и начал вынашивать планы мести.
Очень рано Джон стал выделяться среди сверстников своим умом и у миссионера появились определенные планы насчет его будущего.
Но юноша к тому времени успел сам разобраться в происходящем на Гавайях и составить свой план.
В 1810-ом году один из племенных вождей с помощью британских и американских торговцев, вооруживших его армию, объединил острова в единое государство и эти торговцы получили большие привилегии. В историю этот вождь вошел под именем Камеамеа Первого или Великого.
После смерти первого короля править стал его сын Камеамеа Второй, но фактическим правителем была любимая жена предыдущего короля — Каауману. Её провозгласили королевой-регентом и соправительницей.
Со времен Джеймса Кука Гавайи стали важной стоянкой сначала английских, а затем американских кораблей, которые запасались здесь водой и продовольствием, а также «культурно» отдыхали. Последние годы все больше и больше стало заходить различных китобоев.
Главным экспортным товаром королевства была пушнина и сандаловое дерево, но аппетиты гавайской верхушки росли быстрее доходов и они начали погрузаться в долги, в первую очередь перед американцами.
После смерти старого короля Каауману, зарачившись поддержкой Хевахева, первосвященника традиционной гавайской религии, разочаровавшегося с своей вере, решила отменить систему капу — древний гавайский кодекс поведения, законов и постановлений. Капу поддерживала власть и авторитет сохранившихся племенных вождей, а она видела в них угрозу для себя.
Камеамеа Великий умер в 1819 году и тут же началось уничтожение изображений древних богов и разрушение хейау, гавайских храмов.
Некоторые гавайские племенные вожди и священники восстали против этого. Но в решающей битве повстанцы потерпели поражение и организованное сопротивление прекратилось.
Чтобы восполнить образовавшуюся пустоту Каауману, решила пригласить американских миссионеров и в 1820-ом году началось их нашествие на Гавайи. Хевахева поддержал их деятельность, а королева-регент и соправительница приняла новую веру и стала носить имя Элизабет.
Вскоре с США был заключен первый выгодный американцам договор, все долги племенных вождей были обнулены и они стали горячими сторонниками новообращенной Элизабет, американцы получили право свободной торговли и защиту гавайских судов.
Вскоре протестантские миссионеры добились изгнания с Гаваев своих конкурентов — католиков.
Биологический отец Джона сумел сориентироваться в ситуации и если изначально он был католиком, то как только на островах появились протестантские миссионеры, тут же сменил свою веру.
Джон был моим ровесником и в восстании естественно не участвовал. Но к моменту подписания договора с США стал склоняться к позициям противников королевской власти и американского присутствия. В основе этого его неприятия изначально лежало личное, обида за свою матушку.
Джону дали максимально возможное для Гавайев образование и собирались посылать его учиться в США. Но все сложилось немного не так, как планировалось.
Противником христианства он не был. Но вот американский протестантизм с некоторых пор стал, мягко говоря, не любить. Особенно его оппозиционность подстегнуло начавшееся развитие сахарного плантаторства. Первыми плантаторами были естественно американцы. А работали на них естественно гавайцы