У Ливенов я полном смысле этого слова отдохнул душой, так искренне и радостно они встретили нас, особенно Дарья Христофоровна.
Ливены несколько недель назад потеряли двух сыновей, умерших от скарлатины в Дерпте и княгиня никуда не выезжала и никого не принимала. Для нас она сделала исключение.
Христофор Андреевич подобного позволить себе не мог, год назад его отозвали из Лондона и назначили попечителем при особе наследника цесаревича Александра Николаевича.
От общения с нашими учеными я конечно ожидал большего. Несмотря на мои денежные вливания никаких признаков намечающихся научных и технологических прорывов я пока не видел. По-видимому здесь рывок вперед временно отменяется, по крайней мере до появления Менделеевых и прочих Обуховых.
Но конечно говорить о моем полнейшем разочаровании нынешней нашей наукой никак нельзя. Чсего стоило только общение с Павлом Львовичем Шиллингом.
Павел Львович Шиллинг уже на молод, ему за пятьдесят и он больше практик, а не теоретик. Он воин, лихой гусар и военный картограф, дипломат и разведчик, чиновник и ученый. Вклад, внесенный его экспедицией в изучение Востока и Китая невозможно оценить. Как и пользу принесенную России его детищем — литографической типографией МИДа.
Кроме заинтересованных лиц, никто не знал о его службе руководителем 2-го секретного отделения министерства, где одним из основных его занятий была криптография. Увлечение её настолько поглатило Павла Львовича, что уберегло его от увлечения модными идеями декабристов и возможно, сберегло для России выдающегося человека.
Но его главной научной любовью было электричество. И три года назад, вернувшись из своей триумфальной экспедиции в Сибирь, в которую очень просился его друг, поэт Пушкин, Павел Львович наконец-то сосредоточился на своем любимом деле — электротехнике.
Полтора года назад состоялась демонстрация работы его первого телеграфа. В Европе уже пытались создать подобные устройства, но пока европейцы идут по порочному пути — использование отдельного провода для передачи каждой буквы и знака. Километр такого «телеграфа» требовал около 30 км проводов.
Шиллинг же изобрел телеграф использующий всего два провода. И это была первая рабочая модель, которую можно было применять не только для опытов, но и на практике. Передача данных осуществлялась разными сочетаниями восьми черных и белых клавиш, а приемник состоял из двух стрелок, расположение которых на специальном черно-белом диске означало какую-нибудь букву или знак.
Павел Львович Шиллинг сделал величайшее открытие. Фактически он первым в мире использовал двоичный код, на основе которого в моем первом времени работает вся цифровая и компьютерная техника.
Сейчас в начале 1835-ого года идут экспериментальные работы по прокладке телеграфного кабеля под землей и водой, телеграф Шиллинга должен соединить между собой помещения обширного Зимнего дворца и сам дворец с Адмиралтейством, где под председательством морского министра был создан Комитет для рассмотрения электромагнетического телеграфа.
Не прекращались работы и над предложенным Шиллингом способе электрического подрыва морских мин. Первая демонстрация состоялась больше двадцати лет назад, как раз накануне Отечественной войны 12-го года в Петербурге перед императором Александром и военным министром.
Эти работы он продолжал и в дальнейшем и 21-ого марта 1834-ого года на Обводном канале у Александро-Невской лавры в Петербурге изобретатель продемонстрировал Государю электрический подрыв подводных мин.
Николай Павлович достойно оценил увиденное и и приказал начать работы по созданию подводных минных заграждений. Скоро подводные минные заграждения станут оружием русского флота.
Для меня никаких тайн в увлечениях и занятиях Павла Львовича не было. У меня были хорошие знания о нем из моего 21-ого века, а Михаил Дмитриевич Бальзаминов сумел существенно пополнить их деталями.
То, что для меня нет тайн в его увлечениях и занятиях, Павел Львович понял сразу и начал говорить со мной совершенно откровенно.
Он разрабатывал своего телеграфа для подводной линии между Петербургом и Кронштадтом и собирался использовать для изоляции проводов натуральный каучук. Я с ходу предложил ему разработанную у нас резину.
Также Шиллинг уже озвучил проект соединения телеграфом Петергофа и Санкт-Петербурга, для чего планировал подвешивать медную проволоку на керамических изоляторах к столбам вдоль Петергофской дороги. Это было первое в мире предложение того типа электрических сетей, которые скоро опутают весь мир. Но в окружении Государя проект Шиллинга восприняли как дикую фантазию. Генерал-адъютант Петр Андреевич Клейнмихель рассмеялся и сказал Шиллингу: «Любезный друг мой, ваше предложение — безумие, ваши воздушные проволоки поистине смешны».
Но я не Клейнмихель и знаю, что Павел Львович предлагает именно то, что надо. Его рассказ меня немного даже рассмешил, но сам изобретатель был очень расстроен и расдосадован не пониманием своих идей.
— Павел Львович, я думаю самое разумное простить всех этих не очень разумных людей и не обращать внимания на всё это. А чтобы вам меньше зависит в своих работах от этих людей примите от меня в знак глубочайшего уважения перед вашими работами и вами лично мой скромный дар, — я достал из своих бездонных карманов пачку английских фунтов и протянул её Шиллингу.
Сейчас в 19-ом веке подобные вещи зачастую бывают единственным финансовым рычагом развития науки и техники и ученые и изобретатели с благодарностью принимают это. Но сейчас речь идет об огромной сумме — сто тысяч английских фунтов. Шиллинг мгновенно оценил это и немного побледнев, спросил дрогнувшим голосом:
— Полагаю, что у вас, Алексей Андреевич, будет какие-то пожелания и просьбы?
Я постарался улыбнуться как можно любезнее и после паузы ответил:
— Мои просьбы и пожелания вас я думаю не затруднят. Первая моя просьба подготовить для меня двух-трех специалистов по вашему выбору и начать разработку теленрафной линии в Сибирь и на Дальний Восток, — такой просьбы Шиллинг явно не ожидал и был явно ошарашен, поэтому невольно возникла пауза, выдержав которую я продолжил.
— Вы обратились к Государю с прошением об отпуске для лечения, — Шиллинг страдал от избыточного веса, но я обратил внимание, что он за время нашей беседы очень много пьет.
Мой родной отец 20-ого века страдал сахарным диабетом и я в своё время перерыл тонны различной литературы и возил его в своё время по всем отечественным медицинским светилам. Поэтому в этой болячке немного разбирался. И ине сразу же пришла вголову мысль, что Павел Львович страдает именно этой гадастью.
Такое продолжение нашего разговора еще больше ошеломило моего собеседника и у него от удивления чуть ли не в буквальном смысле полезли на лоб глаза.
— Да, Алексей Андреевич, я подал прошение, по ответа еще нет, хотя Карл Васильевич ходатайствовал за меня, — сумел Шиллинг все-таки выдавить из себя. Нессельроде ходатайствовал за Шилинга с единственно целью, его поездка на самом деле должна преследовать цели промышленного шпионажа.
— Отзовите своё прошение. Здоровью вашему эта поездка будет в тягость, а помощи вы там не получите. Нессельроде предлагает использовать вашу поездку для того, чтобы вы максимально узнали об успехах немцев в различных областях, от телеграфы до угольных печей. Да только смотреть вам нечего, а вот они у вас многое могут подглядеть, — в поездке, которая состоялась в моей первой жизни, Шиллинг поделился своими работами с европейцами и простимулировал там развитие телеграфа.
Но самое главное, что его здоровью это явно не полезно и я решил попробовать сам помочь Шиллингу.
— Скажите, Павел Львович, а давно вы так много пьёте и когда стали резко рабирать в весе?
И тут Шиллинг выдает мне историю болезни моего отца 20-ого века. У него даже были приступы гипогликемии и два раза он терял сознание. Он сумел найти связь этих приступов с эпизодами голода и больше их не допускал. Еще он заметил, что ему хуже от сладкого и старался ограничить себя в этом.
Я прочитал Павлу Львовичу целую лекцию о питании и здоровом образе жизни при диабете, стараясь не выходить за рамки известного об этом страдании сейчас, в 1835-ом году. Чтобы придать вес своим словам я сказал, что мой зять доктор Бакатин рассказывал мне об этом заболевании.
Во время моей лекции Павел Львович пришел в себя от и когда я закончил с некоторой иронией прокоментировал услышанное.
— А я, Алексей Андреевич, наслышан, что наоборот, это доктор Матвей Иванович Бакатин в своей работе пользуется вашими советами и идеями, — теперь пришло время мне удивляться, поэтому я решил сменить тему разговора, тем более что она уже была исчерпана.
— Я слышал, что вы способствовали переезду на работу из Кенигсберга в Россию господина Морица Германа фон Якоби и он получит место в Дерптском университете. Мне думается, что этому господину место с Санкт-Петербурге. Я готов платить ему жалование профессора университета, если вопрос будет только в этом. И позвольте еще раз вернуться к уже говоренному, настоятельно рекомендую использовать для изоляции проводов резину. Моя химическая лаборатория вполне способна обеспечить ваши нынешние потребности, а скоро, надеюсь, заработает и резиновый цех на заводе в Сызрани.
Завод в Сызрани производил асфальт, который шел на строительство дороги до Уфы. Строительству дороги на Урал никаких препятствий никто не чинил и я решил этим воспользоваться и первое в России производство резины открыть на этом заводе.
С Шиллингом мы беседовали еще некоторое время. Он попросил меня профинансировать издание трудов почившего год назад великого русского физика Василия Владимировича Петрова, память о котором уже успешно стала забываться.
Больше ничего значимого и интересного за Светлую Седмицу не было и после долгих разговоров с женой и сестрой было решено, что утром в среду, шестнадцатого апреля, я отправлюсь в путь. Реки уже очистились ото льда и везде наверняка восстановлены паромные переправы. Сейчас для огромной России это вопрос жизни и смерти. Ледоходы весной на какое-то время парализуют всякое транспортное сообщение по стране.