Мне не составило труда вспомнить эту жуткую историю. На другом конце уезда супружеская пара любила забавляться со своими крепостными в конце концов это плохо кончилось.
Летом 26-ого помещик в очередной раз воспользовался «правом первой ночи». А для остроты ощущений перед этим приказал еще и запороть не согласного с этим несчастного молодого мужа. Да еще и на глазах жены.
Но мужик оказался очень крепким и выжил. А затем бежал из тюрьмы, которая была устроена в поместье и попытался найти правосудие в Петербурге.
В итоге он нашел себе только место в Петропавловской крепости. Но из неё мужик тоже сбежал и в начале зимы помещичий дом подожгли с четырех сторон. Потушить его потушили, но в полусгоревших спальнях нашли связанных чету помещиков, а в двух людских дворовых помогавших помещикам творить их зверства. Спасти никого из них не успели.
Лично для меня самым ужасным в этой истории было активное участие жены помещика, которая выбирала очередную жертву для своего мужа.
После этого почти десяток молодых холостых мужиков из этого села бесследно исчезли. Власти быстренько провели следствие и никого и ничего не нашли. Начавшиеся волнения быстро сошли на нет, власти обошлись своими силами, а приехавшая из Питера наследница быстренько распродала по разным губерниям доставшихся ей крепостных.
Иван отлично знал, что эту категорию преступников, а они действительно являются таковыми, я не выдаю. Конечно если на них нет другой крови.
— А вы уверены, что на них нет других грехов? — изображать не понимание о чем идет речь ни к чему и я задал прямой вопрос.
— На тех, кто согласился с нами встретиться нет, а настоящие тати ушли.
— Сколько их и где они сейчас?
— На Шилковском Заводе, строят баркасы. Всего их осталось трое.
— Главный злодей среди них?
— Да, он бегать больше не желает. Сказал, если ты его прикажешь выдать, наложит на себя руки. Живет как волк-одиночка, ночует в камере бывшей каторжной тюрьмы, которую Вася приказал закрыть. Когда не работает на верфи, идет в строящийся храм и там плотничает, руки у него золотые.
У меня от рассказа Ивана заныло в груди. Сколько таких бедолаг уже было на моем пути, но каждый раз болела душа и хотелось рвать и метать.
— А тюрьму-то как Вася сумел закрыть, Государь ведь такое право дал только что, — поинтересовался я.
— Когда мы первый раз приехали на завод, серебряная фабрика уже была закрыта, а каторжан и ссыльных отправили в Нерчинск.
— Хорошо, мы этот вопрос решим когда я окажусь на заводе. Мне по любому надо на этого мужика посмотреть, — разговор был сейчас крайне неприятный и надо быстрее менять тему.
— Если я тебя правильно понял, ты, Ванечка, считаешь, что надо прекратить оглядываться на мнение господина Нессельроде и делать своё дело? И в частности нам совершенно не стоит опасаться китайцев, они по твоему мнению совершенно бессильны нам помешать, — я постарался составить резюме довольно сумбурному на мой взгляд выступлению на вольную тему моего друга детства.
— Да, ты меня понял абсолютно правильно, — согласился с моими выводами Иван. — Только хочу добавить не большой штришок. Новое войско надо организовать побыстрее, это будет главная военная сила в наших краях. И за зиму обязательно закрепиться в верховьях Амура.
Иван достал из кармана халата свернутый лист бумаги и расстелил его. Это оказалась нарисованная карта низовий Аргуни и Шилки и часть верхнего течения Амура.
— Смотри что у нас получается. Этот самый Го признал, что граница проведена немного неправильно и верхнее течение Амура от стрелки Аргуни и Шилки до устья реки Амазар наши. Это около сорока верст по Амуру. На прямую передачу этих земель России китайцы не согласны и предлагают нашей компании взять эту территорию в аренду на 25-ть лет, — похоже многословие вчера поразило и Ивана, который повторяет условия господина Го.
— Хорошо, Ваня. Это мы вчера слышали, повторять не обязательно, — повторение мать учения, но иногда это явный перебор.
— Так вот, — продолжил Иван, не обращая внимание на моё раздражение, — полагаю, что этот участок Амура надо считать полностью отошедшим к нам. Мудрый господин Го, а я его называю мудрым без всякой иронии, предложил нам идеальный вариант взятия левого берега Амура и его низовий под свой контроль — аренда нашей компанией. И мой план таков.
Иван после окончания нашего совещания сразу же понял, что заснуть нынешней ночью не получится и решил заняться делом — разработкой плана освоения Приамурья.
— За зиму нам надо продвинутся до устья Амазара, заложить и построить три станицы, села или поста. Не важно как это называть. Мне больше нравиться название станица. Больше трех не получится, просто нет удобных мест. Самая главная из них станица Амазар. Она должна быть в шести верстах выше устья Амазара.
Иван на своей карте показал предполагаемые места расположения будущих станиц.
— Территория это будет уже не российская, а компанейская. Амур ниже устья Амазара шириной больше четырехсот метров, там уже есть где развернуться и построиться флоту для будущего сплава. Шилка всегда судоходна от Сретенска и очень часто от Нерчинска. Поэтому сплавы надо будет начинать за зиму подготовить в Сретенске и Шилковском Заводе баржи, карбасы и возможно плоты. Подготовить людей, провиант, скотину пригнать, ну и всё такое.
— Какие там сроки навигации? — спросил я, раскрывая блокнот для записей.
— Реки начинают вскрываются с середины апреля и железно встают к ноябрю. Поэтому навигация гарантировано с середине мая до середины октября.
Я написал в блокноте 15-е апреля. Это пусть будет самая ранняя дата начала навигации на Шилке от Сретенска и ниже. Аргунь к сожалению практически не судоходна.
— Так, Ванечка. За месяц с 15-ого апреля до 15-ого мая мы сплавляем всех и всё, подготовленное для сплава по Амуру к устью реки Амазар. Подготовка идет в Сретенске, по всей Шилке и в трех новых станицах уже на самом Амуре. Временной штаб-квартирой компании на Амуре надо по идеи делать будущую станицу Амазар. Я правильно изложил твоё предложение?
— Правильно, — немного растерянно согласился Иван.
— Принимается, — я написал 15-е мая и поставил жирный крест. — Только ты, Ванечка, упустил один интересный момент. Новое казачье войско, которое разрешил и повелел создать Государь Николай Павлович, будет называться Байкальским. Оно будет не совсем наше, иркутский генерал-губернатор будет иметь там какие-то права. Поэтому на компанейской территории за зиму надо еще начать формирование и чисто компанейского войска. Назовем его Амурским казачьим.
— А хватит силенок? — с сомнением в голосе спросил Иван.
— Не знаю, это у вас с Яном надо спрашивать. Вы должны точно знать сколько и куда пришло людей.
— Это, Алёша, мы за пару дней уточним.
— Хорошо, давай дальше.
— Наша задача сейчас наладить поток людей и грузов через Амур к океану. Обратный поток пока вторичен, так? — Иван посмотрел на меня.
— На первых порах да, — подтвердил я.
— По Амуру вниз реально пройти примерно за месяц. Это если просто сплавляться. Вот из этого и надо исходить. А для надежности должны быть для начала наши посты или станицы где сплавщики могут остановиться и дух перевести. Только двух, в устьях Зеи и Уссури недостаточно. На мой взгляд еще обязательно нужно вернуться в Албазин. Там по описанию наших разведчиков почти идеальное место. Амур распадается на два рукава, образуя остров, где удобно расположиться и обороняться при случае, а по обеим берегам Амура хорошие места для пашни. Казаки были не дураки когда стремились там закрепиться.
— Тут ты прав на все сто. Без наших опорных пунктов идти вверх по Амуру будет сложно. А их наличие на деле будет означать наш фактический контроль на левым берегом Амура.
Я еще раз внимательно посмотрел на план Амура, составленный Иваном и постарался вытащить из памяти знакомые мне карты. Вроде бы более точно, что достаточно удивительно. Надо полагать, что основным источником информации были наши лихие люди тайно на свой страх и риск уже ходившие вниз по Амуру.
— У Ксении когда срок рожать? — у меня конечно язык не повернется приказать Ивану оставить молодую жену, тем более перед родами и ехать за тридевять земель. Но его личные расклады знать хотелось бы.
— К декабрю самое позднее должна родить. На этих всех лекарей и повитух зла не хватает, — Иван неожиданно начал говорить даже с какой-то злобой. — Они даже толком не могут сказать когда ей рожать. Одни говорят через месяц, другие через два.
Иван с раздражением сжал свои кулачища и потряс ими. Я знал, что беременность протекает девять месяцев, но в акушерстве был очень «крупным специалистом» и даже знал что это в среднем. Иван по идеи тоже должен это знать, но похоже, что в некоторых вопросах у него любовь нарушает мыслительный процесс.
— Мы с Василием договорились так, — Иван успокоился и продолжил говорить о деле. — Ян должен заниматься всем до Иркутска, моя забота дорога от Иркутска до Верхнеудинска, от которого до Амура всем заведует Василий. Мост через Бирюсу был мне в нагрузку, но теперь когда в Черемхово такие глыбы будут работать, я могу полностью своим участком заняться.
— А трое ваших однокашников куда лучше отправить?
— Конечно к Василию. У него работы там непочатый край, а грамотных инженеров мало.
— У меня к тебе есть, Ванюша, еще один личный вопрос. Соня хочет как можно быстрее сюда приехать, а я боюсь этого. Она со мной по всем морям и так намоталась. Не вредно ли ей будет сюда в зиму приезжать. Да и за детей переживаю.
— Думаю, что зря. Климат здесь неплохой. Вокруг Иркутска много курортных мест. Байкал великолепен. Это место силы России. Зимой холодновато, не спорю. Но наш компанейский дом по всяким удобствам будет не хуже чем в Пулково, осталось мелочи доделать. Дорога конечно не сахар, но пошлем людей и они все организуют в лучшем виде.
Откровенный бардак на дороге, честно говоря за всё путешествие поразил меня больше всего. Но прежде чем натирать перцем или горчицей мягкие детали организмов ответственных за это людей, я еще раз спокойно и трезво проанализировал всё увиденное и решил, что главное причина не нерадивость конкретных людей.