Этим объясняется большое количество занятых на строительстве, всего более тысячи человек, среди которых почти сотня работяг и два десятка инженеров и мастеров из Европы, большинство из которых англичане.
В России своих специалистов по строительству железнодорожных мостов еще нет и поэтому Иван приезда наших инженеров Андреева и Мельникова, которые будучи в командировках познакомились с английским и американским опытом этого дела ожидает как манны небесной.
Особенно он ждет отставного полковника, Петр Андреевич для своих слушателей был почти абсолютным авторитетом.
Пока мы осматривали мост компанейский паром с успел вернуться и оставшийся за старшего Архип начал переправу оставшихся внизу наших людей.
Закончив осмотр левой половины строительства, я решил перейти по проложенным пешеходным мосткам на правую половину и обернулся к своим сопровождающим.
— Господа, дело сугубо добровольное. Я лично хочу перейти на правый берег по мосткам. Если кто в себе сомневается, то лучше спустится на паром. Не нужный риск дело свинячье и не приветствуется, — риска на самом деле по моему никакого.
С одной стороны мостков уже капитальная ограда самого моста с перилами, с другой натянут страховочный трос, а мостки достаточно широкие и чтобы с них свалиться надо сильно постараться.
Через полчаса мы все были на правом берегу Бирюсы и Иван пригласил нас на обед, накрытый в строительной конторе.
К своему удивлению около конторы я увидел вальяжно развалившихся на траве трех фельдъегерей. Они судя по всему уже отобедали и решили немного отдохнуть.
То, что они отдыхают лежа на траве не удивительно. После их безостановочных многосуточных скачек, делающих многих из них инвалидами во цвете лет, полежать немного на теплой земле для них это маленькое счастье.
А вот сам факт, что фельдъегеря отдыхают, а не летят дальше сломя голову, как например они промчались еще недавно мимо нас, был очень удивителен.
Фельдъегерей было трое и старший из них был поручиком, что свидетельствовало об особой важности их миссии. Со времен легендарного Николая Егоровича Касторского, второго командира российского императорского Фельдъегерского корпуса, в редкую стежку доставку особо важных документов осуществляли офицеры корпуса.
Интрига разрешилась очень быстро. Увидев меня фельдъегеря-курьеры вскочили и вытянулись во фрунт, а офицер стараясь чеканить шаг как на плацу, направился ко мне.
— Ваша светлость, имею честь представиться поручик Фельдъегерского корпуса Корнеев. Мне приказано доставить и вручить рескрипт Государя Императора генерал-майору Броневскому, генерал-губернатоу и командующему войсками Восточной Сибири. Также мне поручено доставить и вручить вашей светлости личное письмо генерал-адьютанта и генерала от кавалерии графа Бенкендорфа, главного начальника 3-его отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии и шефа Отдельного корпуса жандармов.
Поручик вероятно был волшебником, по крайней мере я не понял каким образом в его руке оказался объемистый пакет запечатанный знакомой мне личной печатью Александра Христофоровича, который с легким поклоном почтительно протянул офицер.
— А почему вы, поручик, не сделали это по дороге, когда обгоняли нас? Ведь вы же наверняка поняли, кого вы так резво обошли. Если я не ошибаюсь, вы как-то доставляли мне императорский рескрипт.
— Мне, ваша светлость, велено сделать это в присутствии офицера Отдельного корпуса жандармов, — поручик коротким жестом указал на кого-то сзади меня.
Обернувшись, я увидел подошедшего непонятно откуда и тоже стоящего на вытяжку, жандармского офицера, который невозмутимо с каменным лицом наблюдал за происходящим.
Пока я общался с поручиком, Иван Васильевич с Петром и Тимофеем быстро поднялись на крыльцо строительной конторы, а Архип и Авдей с двумя казаками встали около крыльца.
— Господин поручик, я вас не задерживаю, — с этими словами я повернулся к жандарму который тут же представился.
— Начальник Иркутского жандармского отделения подполковник Чехов, — общаться с жандармским офицером у меня не было ни какого желания. И не потому что я испытывал к ним какое-нибудь отрицательное чувство.
Просто сейчас мне хотелось находиться как говориться среди своих. Поэтому я постарался максимально учтиво избавиться от господина жандарма.
— Если у вас ко мне нет никаких поручений и ваша миссия заключалась о засвидетельствовании передачи мне письма вашего шефа, то вас, подполковник, я тоже не задерживаю. НО если вы желаете отобедать, то прошу, — я сделал приглашающий жест.
Жандарм неожиданно по-доброму улыбнулся и ответил с такой же хорошей интонацией.
— Благодарю за приглашение, ваша светлость. Но служба есть служба.
Я был голоден аки пес, но сначала дело. Поэтому я с двумя Иванами проследовал в рабочий кабинет друга детства и расположившись за его рабочим столом, распечатал письмо генерал и графа Бенкендорфа.
Его содержания стоило того, что его доставка была поручена офицеру Фельдъегерского корпуса.
В Челябинске у нас была компанейская контора, которая занималась в основном проверкой грузовых и пассажирских транспортов следующих на восток. Путь предстоял не близкий и не простой, поэтому это было не лишним.
Вот в этой конторе мне и вручили письмо Яна Карловича с отчетом о выполнении моего поручения о привлечении к работе сосланных в Восточную Сибирь.
Надо сказать, что откровенный уголовный элемент в их число не входил, а вот сосланным на каторгу государственным преступникам, типа декабристов и прочих, я решил дать шанс. Как и ожидалось среди тех, кого планировалось привлечь в работе в компании, дураков не оказалось.
Еще бы, моё предложение возвращало всем личную свободу, возможности выбора рода занятий и воссоединения с разлученными семьями или создание семей по своему усмотрению, а не по высочайшему разрешению и еще многое. Чего например стоило материальное благополучие, ожидающее любого из них на службе в компании.
Поляки и осужденные за участие в восстании 1830-го года в их число не входили, да их еще в наших пределах и не было. Государь Император решил их судьбу сам и с началом нашей деятельности в Иркутске вся эта публика была из наших пределов изъята и определена в другие места, каторга в империи была и в других местах.
Чтобы этому делу дать окончательный ход мне оставалось только проверить и подписать кучу подготовленных Яном бумаг.
На это дело мы с Иваном Васильевичем потратили целый вечер и следующим утром всё это было отправлено в Петербург.
Право прямого обращения к нему Государь меня не лишил и увесистый пакет с моими бумагами я лично вручил оказавшимися под рукой фельдъегерям, возвращающимся в Питер.
Отправляясь в Сибирь, я взял с собой все материалы подготовленные для меня по двум важным вопросам: реформирования Нерчинского горного округа и создания нового казачьего войска.
Нерчинский горный округ со времен Елизаветы Петровны был вотчиной российской императорской семьи в Забайкалье. Его заводы добывали серебро и свинец. Но сейчас это уже мартышкин труд и экономически не выгодно. И даже более того, добыча свинца вообще приносит одни убытки, которые с каждым годом только множились.
Ян Карлович все это подсчитал и предложил мне купить у Государя весь округ или взять его в долгосрочную аренду. В Забайкалье уже было открыто рассыпное золото, а братья были уверены в блестящих перспективах производства железа в этих глухих местах.
А вопрос создания новой серьёзной воинской силы в Забайкалье просто висел в воздухе.
Господин Нессельроде делал всё от него зависящее, чтобы торпедировать дальнейшее расширение России на восток. У него была одна песня — не провоцировать Китай какими-либо российскими решительными действиями в Забайкалье и Приамурье.
Но у Николая Павловича к счастью были и другие советчики, которые считали, что России надо расширяться дальше и моя деятельность эти голоса делала всё решительнее. Но для этого надо иметь длинную и очень сильную руку.
То, как в морей первой жизни эту проблему решил генерал-губернатор Муравьев я знал и решил действовать также.
Перед поездкой в Сибирь я не успел подготовить все необходимые документы и дорабатывал их во время поездки используя для этого малейшую возможность. И вот как раз перед Челябинском я поставил последнюю точку, аккуратно промокнул написанное и еще раз все внимательно прочитал.
Моя работа мне понравилась, максимально убедительно, Государю Императору куча плюшек и самое главное всё будет делаться не его руками, но под неусыпным контролем государева глаза. Ну просто не может быть, чтобы это не сработало.
Всё это, вместе с полученным от Яна и повез в Петербург подвернувшийся фельдъегерь.
Решение царя-батюшки меня потрясло до глубины души. Он его принял очень быстро, сразу же как ему доложил генерал Бенкендорф. Александр Христофорович наверное успел посчитать свою личную выгоду от моих предложений и надо полагать доложил так как надо.
Практически вся наша деятельность в Восточной Сибири происходит под флагом Российской Американской компании и как один из её акционеров, генерал Бенкендорф от этого имеет очень даже неплохой доход.
А Государь Император имеет несравненно больше и это всё имеет вид слиточков золота и очень даже неплохо выглядит. В Петербурге есть еще и другие акционеры нашей компании и их совокупный глас намного сильнее голоса господина Нессельроде.
Поэтому Государь Император долго не размышлял и подмахнул всё поданное Бенкендорфом ему на подпись. Вот эту кучу императорских рескриптов, указов, каких-то писем на эту тему и везли в Иркутск фельдъегеря.
В письме предназначенном мне всё это было изложено коротко и только по делу, без всякой «словесной воды», думаю раз в пять, а возможно и более, короче.
Прочитав письмо генерала, я молча протянул его своим помощникам, которые быстро пробежались по нему по диагонали. Иван Васильевич прокоментировал прочитанное первым.