— Ориентировочно где может быть золото? — спросил Иван Васильевич.
Вопрос был задан тоном, не допускающим сомнений. Похоже, Иван Васильевич уверен, что на Горбице или где-то рядом оно есть.
Да, собственно, и я тоже. Одно дело песок, другое дело самородки. По моему мнению, находка даже двух-трех уже говорит, что где-то рядом должна быть россыпь.
Реально признаков нахождения золота вокруг Байкала много, даже уже находили то там, то там его месторождения, некоторые даже пытались разрабатывать, как, например, в окрестностях Баргузина. Но пока это всё не рентабельно.
Когда Василий рассказал о карских находках, я вспомнил о Карийской золотой каторге.
Карийское золото — это уже настоящее месторождение, там его очень много. Я про него слышал, когда был в Забайкалье. Золото здесь высочайшей 95-й пробы. Одно из самых чистых в мире.
А вот река Урум в покинутом мною времени — это Ксеньевский прииск. Про него мне говорили, что это чуть ли не одно из самых богатых месторождений Забайкалья.
— Уверен, что это бассейн реки Урюм. Так утверждает один старый тунгус, которому я верю. По прямой это верст шестьдесят-семьдесят. Двадцать верст вверх по течению Горбицы считай уже прошли, — Василий высказал своё мнение твердо и безапелляционно.
— Это мы, Вася, скоро узнаем, думаю, весной уже все будет ясно. Через несколько дней в Нерчинск приедет Лев Иванович Брусницын с целой экспедицией. Да и большинство горных инженеров и мастеров упраздняемой Нерчинской горной конторы, я думаю, останутся с нами. Их судьба зависит от генерала Антонова. С ним я уже это обсудил, — главное на самом деле для местных специалистов — это их желание.
За красивые глазки я не буду платить ни одному человеку. Кроме отдельных личностей, которых, например, за нашими пределами гарантированно ждет смерть.
И вообще, на самом деле, сейчас для нас главное — дорога.
— Давай, Вася, вернемся к дороге, — решил я переключить тему разговора на более насущное. — Это сейчас главнее всего. Будет хороший тракт, будет и дело.
— Раз ты согласен с моими планами по будущей трассе железной дороги, я считаю правильным следующее решение.
У Василия, вероятно, запершило в горле, и он, сделав паузу, налил себе половину стакана воды.
Выпив его, он кашлянул и продолжил.
— Людей у нас сейчас на реконструкции главного почтового тракта достаточно. До первого снега, я в этом уверен, все работы по улучшению дорожного полотна будут закончены, кроме горного участка, который будем заканчивать следующей весной. За зиму задача — закончить с мостами и подготовить материал для укладки торцевой дороги. Осины для этого здесь достаточно. И конечно поставить все запланированные почтовые станции.
Ширина проезжей части почтового тракта или будущей автодороги у Василия запланирована шесть метров, и везде почти двухметровые обочины. То, что это именно так, я видел собственными глазами. Весной он предлагает пускать движение по обочинам и укладывать торцевое покрытие проезжей части.
Параллельное полотно будущей железной дороги частично готово от Култука до Верхнеудинска и от Читы до Нерчинска.
По мере укладки торцевого полотна рабочие будут переключаться на строительство железнодорожного полотна и на новый участок Верхнеудинск — Петровский Завод — Чита.
Непосредственно на строительстве дорог от Култука до Нерчинска занято двадцать тысяч мужиков. С семьями — около шестидесяти тысяч. Свободной земли в Забайкалье много, и лучше всего будет, если основная масса этих людей останется здесь: строить другие дороги, заселять и окончательно обживать русскую Даурию, в первую очередь левобережное Приаргунье и земли вдоль нынешних и строящихся дорог.
В моих планах здесь должны появиться новые города, та же Чита, и вперед шагнуть всякие Нерчински. Почти пять тысяч мужиков строят трактовую дорогу по левому берегу Шилки: Нерчинск — Сретенск, полотно будущей железной дороги Нерчинск — Сретенск и готовятся к будущему Амурскому походу.
Компанейские фельдъегеря к Василию отправлялись сразу же, как только появлялась какая-нибудь значимая информация, и он был в курсе решений царя-батюшки и результатов переговоров с господином Го.
И мало того, Василий уже начал воплощать в жизнь все мои планы.
Для участия в Амурском походе он планирует привлечь не меньше тысячи мужиков. Среди которых должны преобладать молодые неженатые.
Это те, кто пойдет от Амазара к устью Амура. Для участия в этом сплаве в Сретенске, на Шилкинском Заводе и в Горбице начали строить баркасы, баржи и плоты.
Для того чтобы к весне продвинуться к устью реки Амазар, от которого и должен начаться сплав по Амуру, Василий начал формирование двух отрядов по сто человек из крепких бывалых мужиков, местных и пришедших сюда с момента появления нашей компании в этих краях.
Им предстоит серьезное и сложное дело.
В суровую забайкальскую зиму, а других здесь не бывает, они должны продвинуться от начала Амура до устья Амазара и заложить две станицы.
Первая — в пяти верстах ниже слияния Аргуни и Шилки, являющегося началом собственно Амура. Она должна быть заложена в единственном по-настоящему удобном месте, которое назвали казаки, несущие караул в Усть-Сретенке.
По неизвестной, а вернее уже забытой причине, они это место называют Покровское. Так будет называться и будущая станица.
Место для жизни там по пятибалльной шкале тянет на твердую троечку. Главный минус — близкое соседство с рекой.
Амур — очень коварная река. Одна из его проблем — непредсказуемые наводнения летом и осенью, которые вызывают обильные дожди в бассейнах Шилки и Аргуни.
Когда эта вода доходит до Амура, то в его верховьях случается самый настоящий потоп.
Предлагать людям селиться в возможной зоне затопления — это явно не очень хорошо. Тем более что это будет по сути первая казачья станица будущего Амурского войска. Основным и, возможно, единственным занятием её обитателей будет служба — охрана наших рубежей по Амуру.
А всё остальное — хобби её обитателей.
Это с одной стороны очень плохо: покровских надо будет обеспечивать абсолютно всем. С другой стороны, казаки не будут заморачиваться хозяйственными делами и целиком посвятят себя службе, которая здесь точно будет не сахар.
Поэтому кандидатов в покровцы Василий приказал отбирать очень тщательно: только добровольцы и обязательно его личная беседа. Командира еще нет, хитрец Василий, думаю, в глубине души хочет это дело перекинуть на меня.
Десятка два добровольцев вообще должны быть сверхлюдьми. Им предстоит в тяжелейших условиях зимнего Забайкалья создать верстах в пяти-десяти до устья Амазара еще одну станицу, вернее опорный пункт, без которого нам трудно будет начать первый сплав по Амуру.
Задача второго отряда немного попроще. Они должны в ближайшие дни уйти в Усть-Сретенку, и с их приходом возобновятся все временно остановленные работы и начнутся новые.
Василий склоняется к идее сделать именно Усть-Сретенку главной нашей базой для будущего продвижения по Амуру.
У меня на самом деле по этому поводу вообще не было никакого мнения. Междуречье Аргуни и Шилки в треугольнике Усть-Сретенка — Горбица — Урюпино — настоящий медвежий край, безлюдный и труднодоступный, с очень суровыми условиями для жизни.
Таким он был всегда с момента появления здесь первых русских землепроходцев, и ничего здесь не поменялось все последующие века. В моем покинутом будущем в этих местах по-прежнему такая же глушь и безлюдие. Вопрос освоения этих мест всегда был под большим вопросом, и главное в нем — а стоит ли овчинка выделки.
Но в тот момент, когда Василий рассказывал о своем предложении по Усть-Сретенке, я внезапно решил, что именно так и надо делать.
Странное дело. В моей памяти вдруг всплыли какие-то давно забытые книги, очерки и рассказы об этих суровых краях. Я даже не мог вспомнить, когда это читал или слышал.
Всё пойдет как по маслу, когда нормальная круглогодичная дорога выйдет к истоку Амура, и мы начнем своё продвижение вдоль него. А до этого у нас будет непрерывный подвиг под названием сезонные сплавы по Шилке и Амуру.
Среднее течение Аргуни — это достаточно развитые по местным меркам края, и они должны стать житницей Забайкалья и важной опорой для нашего продвижения на Восток.
Главное условие для нашего продвижения в Приамурье — дороги. И здесь нужно обязательно построить целых три трактовых, а в дальнейшем автомобильных, дороги и одну железную.
Первая — это существующая и сейчас реконструируемая, а частично и строящаяся заново дорога Чита — Нерчинск — Сретенск — Горбица. Она должна идти дальше по правому берегу Шилки до Усть-Сретенки, которую, кстати, надо переименовать в Усть-Сретенск.
Горбица должна будет стать достаточно крупной казачьей станицей и местным центром. При одном, конечно, условии, что будет найдено предполагаемое золото Урюма.
Другая дорога должна будет пройти от Усть-Сретенска по левому берегу Аргуни вдоль российских рубежей в Забайкалье. Её строительство до поворота Аргуни в Китай надо начинать не мешкая. Эта дорога позволит использовать имеющийся огромный потенциал среднего Приаргунья и Нерчинского Завода с его окрестностями.
В будущем, когда дорога дойдет до верховьев Аргуни, по мере возможности надо будет вести её на запад тоже вдоль русской границы: южнее реки Онон до Кяхты.
В Горбице необходимо построить мост через Шилку и от него начать строить дорогу до Аргуни.
А третья дорога — это дело будущего. Она должна пройти так, как её проложили в моем прошлом будущем.
Из Читы почти строго на восток, севернее существующей дороги на Нерчинск, с выходом на реки Урюм и Амазар, а затем на восток, севернее Амура.
Железная дорога должна из Читы дойти до Нерчинска или Сретенска, а затем уйти на север и идти параллельно третьей трактовой на восток.
Эту схему дорог я тут же нарисовал на карте, составленной Василием.
Он несколько минут внимательно разглядывал проложенные мною маршруты, а затем предложил, как это осуществить.