говоря, ты не будешь бежать милю за наш клуб, пока не докажешь, что ты лучше парней, которых я уже отобрал». — И это было довольно справедливо, но в то время я так не думал.
Ничего не оставалось, как бежать с ними, хотя мне это было не по душе. И не потому, что они мастера, — ни один не бежал и за четыре минуты, у самого быстрого из них было 4.08 или что–то вроде, просто миля для меня — дело совсем новое. Я не имел представления, как рассчитать силы.
Всё же я побежал. Дес сказал им: «Это наш новый милевик, говорит, что оставит вас далеко позади». — Ясное дело, я совсем смутился, все трое бросили на меня скептический взгляд, потом переглянулись. Я сказал: «Просто хочу попробовать, вот и всё». А один из них ответил: «Попробуй, попробуй. Это тебе не четверть мили — раз и в дамки». Тут Дес поставил нас в ряд и мы побежали.
Я решил, что лучше, надёжнее держаться с ними, а перед финишем посмотреть, есть ли силы для рывка. На первом круге всё было проще пареной репы, ведь четверть мили — моя дистанция. Правда, едва удержался, чтобы не сделать рывок в конце круга. На втором круге Джек Броган, рыжий верзила, ушёл в отрыв, и я стал думать, догнать его или остаться с остальными, но пока я думал, он отрывался всё больше, и я решил, была, не была, и рванул следом, хотя это оказалось непросто: в лёгких чувствовалось покалывание, и в голову лезли мысли о втором дыхании — когда бежишь четверть мили, ни о чём таком и подумать не успеваешь.
Я догнал его, и тут он вроде немного сбавил. Мы бежали рядом, но едва начался третий круг, стало ясно, что они все заодно, потому что мимо меня пронёсся другой парень, коротышка Роджер Кумб; они явно старались загнать меня. Поняв это, я не стал догонять его, а спокойно продолжал бежать с остальными. Тогда Джек, обернувшись ко мне, спросил: «Ну что, ты уже сдаёшься?» И я ответил: «Сейчас увидишь!»
Когда Роджер понял, что я не кинулся за ним вдогонку, он снизил скорость, держался впереди ярдов примерно на двадцать, — наверное, надеялся, что я всё же приму его вызов, но я этого не сделал, решил дождаться последнего круга, а когда Дес крикнул: «Последний круг!» — я сказал четвёртому бегуну, Чарли Куперу: «Давай, теперь твоя очередь», и он точно, ускорился; но из их плана ничего не вышло, измотать меня им не удалось, а мне стало нравиться, как складывается забег, да и бежалось свободно, — может, потому, что та тренировка с Сэмом принесла мне больше пользы, чем я предполагал, после неё никакие нагрузки не страшны.
Так мы и бежали все вместе, наверное, каждый боялся вырваться вперёд, я‑то уж точно, хотя чувствовал — силы есть, но не хотелось рисковать. Кто знает, что в запасе у них… Первым рванул Джек, рыжий. Ярдов за двести пятьдесят до финиша он по внутренней дорожке припустил вовсю. «Поглядим, кто кого», — подумал я и кинулся за ним — всё или ничего. Он полуобернулся, услышав, что обгоню его, расстояние между нами сокращалось — об остальных я уже не думал, — и вот мы рядом, я вижу его лицо, смертельно бледное и встревоженное, и я уже впереди, и мне хочется смеяться — ясно, что я выиграл, черта, и я уже за ней, пытаюсь отдышаться. Дес с секундомером в руке: «Неплохо, 4.11». Вторым пришёл Джек, потом остальные, и Джек упал на траву, будто его подстрелили.
Спустя неделю я уже бежал на милю в Итоне.
Стадион на окраине Ист–энда прячется за высокой кирпичной стеной; даже трава здесь растёт будто из милости. Кирпично–красная беговая дорожка окружает поле; с одной стороны стоит деревянное табло скромных размеров, с другой — несколько деревянных домишек, какие на время возникают у строительных площадок. Вокруг табло маленькие группки зрителей — всего десятка два. Кое–кто прямо на поле, внутри зелёной оградки, отделяющей дорожку и поле от публики. На траве разминается несколько бегунов в разноцветных майках — синих, зелёных, красных, чёрных; одни делают короткие рывки по дорожке, другие, стоя, выполняют наклоны, третьи, сидя и вытянув ноги, плавно достают руками ступни. Остальные, расслабившись, лежат на траве или стоят вокруг мужчин в синих спортивных костюмах — тренеров.
Здесь ничто не предвещает триумфа, медалей, лавровых венков, как на больших стадионах, заполненных тысячами гудящих зрителей. Тем не менее, именно в таких неприметных печах и плавятся чемпионы, равно как боксёры приходят из трущоб, а футболисты — из угольных шахт. Разница лишь в том, что на таких стадионах легкоатлеты проводят большую часть года. Некоторым из них никогда не вырваться отсюда; иным это удаётся редко, самым счастливым — чаще, особенно в годы олимпиад. Тогда на короткое время они становятся львами и рычат на арене.
Посреди поля разминается высокий стройный парень в голубом тренировочном костюме, пробежит несколько шагов расслабленно, сделает рывок, остановится, будто взял не то направление, снова пробежит в разминочном темпе. Это Айк Лоу. Волосы тёмные, вьющиеся, — наверное, в детстве у него были кудряшки. У него прямой, красивый нос, лицо ещё совсем юное, на впалые щёки уже выдают легкоатлета. Широкий рот, губы узкие; серые глаза, не очень большие, посажены глубоко, они насторожены, поглядывают в сторону ворот, скрытых из виду. Даже в его скупых движениях заметны элегантность, выразительность и породистая сила. Он весь как пружина и похож на скаковую лошадь, готовую к старту.
Из громкоговорителей раздаётся команда:
— Внимание, участникам забега на милю приготовиться к старту!
Айк Лоу начинает без спешки снимать тренировочный костюм, у него развитые, гибкие плечи, стройный стан, мускулистые руки, грудь неширокая, но крепкая. Тело его, красивое и сильное, пока говорит о неиспользованных возможностях; это ещё мальчик, а не мужчина. Внезапно он замечает того, кого искал, — глаза останавливаются на худом седовласом мужчине, который появляется у входа на беговую дорожку; резкий в движениях, целеустремлённый, он шагает так, словно на него смотрит весь мир; хорошо бы все люди его возраста выглядели такими же подтянутыми, подвижными и прекрасно сохранившимися. Мужчина — Сэм Ди — одет в серый свитер под горло, джинсы и полотняные туфли. У него небольшая седая бородка, хорошо ухоженная, она как бы подчёркивает его вызывающую и самоуверенно эксцентричную внешность.
Снимая тренировочный костюм, обнажая жилистые, крепкие бёдра, твёрдые икры, слегка покрытые волосками, Айк Лоу поднимает руку в знак приветствия, но тут же опускает её. К нему направляется высокий мужчина с военной выправкой, прямой спиной, удлинённой головой с гладкой причёской и небольшими усами — клубный тренер по лёгкой атлетике Дес Томпкинс.
Томпкинс. Так, Айк, теперь с тобой. Ты что–нибудь ищешь?
Лоу (слегка смущённый). Нет, всё в порядке.
Томпкинс. Всё время следи за Уолдером — он очень силён на финише. Не выкладывайся на первом круге.
Лоу (рассеянно). Нет, нет. Ладно.
Томпкинс, проследив за его взглядом, видит Сэма Ди, который остановился возле стартовой линии и осматривается, — видно, ищет Лоу.
Томпкинс (подозрительно). Это Сэм Ди?
Лоу (пытаясь сохранить небрежный тон). Да, вроде он.
Томпкинс. Что он тут делает?
Лоу (сдержанно). Пришёл посмотреть.
Лоу и Томпкинс вместе направляются к стартовой линии.
Томпкинс. Небось, пришёл перехватить чужого бегуна. Ты работаешь, а он является на готовенькое, и все почести ему. Внезапно останавливает взгляд на Лоу. — Уж не к тебе ли он подкатывается?
Лоу (встревожено). Раз–другой мы с ним общались.
Томпкинс. Вот почему ты захотел бежать милю.
Лоу. Вроде так.
Томпкинс. Как же я не догадался, самому тебе такое никогда бы в голову не пришло!
Лоу. Это почему?
Томпкинс. Ладно, поговорим о нём позже. Лучше пусть мне дорогу не перебегает.
Томпкинс проходит мимо Ди, который стоит опершись на перила напротив старта и наблюдает за ним и Лоу, потом идёт к другому своему бегуну, рыжему Джеку Брогану, тоже участнику этого забега. Лоу, осторожно озираясь, приближается к Сэму Ди, который встречает его улыбкой.
Ди. Не понравилось ему, что я здесь?
Лоу. Точно.
Ди. Они все одинаковы, эти тренеры. Мелкие людишки. Одержимы собственной значимостью. Ладно, сейчас я тебе скажу, как ты выиграешь этот забег. Лучший здесь Уолдер. У него есть скорость, но нет выносливости. Идеальный способ его победить — измотать до последнего круга, но ты слишком неопытен.
Говоря, он продолжает улыбаться с видом доброго волшебника. Лоу слушает внимательно, он весь превратился в слух, он внимает, будто зачарованный, дух младшего рабски покорился духу старшего.
Лоу. Что же мне делать?
Ди. Первый круг пройдёшь медленно. Примерно за 58.5. Второй — чуть быстрее. Догонишь Уолдера не на последнем круге, а на третьем. Я хочу, чтобы в конце этого круга ты его опередил, даже если он не будет лидером. На последнем круге…
Слышны слова стартёра, угрюмого, с пистолетом в руке, похожего на бездействующего палача. Он небольшого роста, коренаст, на синем спортивном костюме выделяется броский герб.
Стартёр. На старт!
Ди (бросив презрительный взгляд на Томпкинса). На последнем повороте делаешь рывок. Я тебе крикну.
Он хлопает Айка по руке. Лоу встаёт на второй дорожке, наклоняется вместе с остальными, принимает стартовую позу — руки в землю, одно колено согнуто. Все замерли, словно застыли. Видно, как Лоу облизывает языком губы. Но лицо его неподвижно.
Стартёр (подняв пистолет вверх). Внимание!
Наконец раздаётся выстрел, бегуны срываются с мест, слышны выкрики: «Вперёд, Джон! Давай, Тед!» Предстоит бежать четыре круга, четыре минуты, и старт не являет собой драматичное зрелище, как это неизбежно бывает в спринте, но и не такое спокойное, как в забегах на десять тысяч метров или в марафоне, когда бегуны неорганизованной группой просто стоят на старте, одна нога впереди другой. Бег будет быстрым, но не скоротечным, поэтому первые круги вызывают интерес только у знатоков — к тактике, стилю спортсменов. Расположившись у бровки, тренеры напряжённо следят за бегом, громко и коротко подавая советы.