Антиалкогольная демонстрация на Пушкинской площади. 1987
© Андрей Столяров / РИА Новости
В 2015 году Горбачев признал: «Считаю, что антиалкогольная кампания все-таки была ошибкой в том виде, как она проводилась. Это перехлесты с закрытием магазинов, особенно в Москве. Огромные очереди. Рост самогоноварения. Сахар пропал из магазинов. Надо было проводить не кампанию, а планомерную долгосрочную борьбу с алкоголизмом. Вытрезвление общества нельзя проводить наскоком. На это нужны годы. И бороться надо непрерывно, постоянно. Думаю, и сейчас надо бороться с алкоголизмом. Если мы забросим это, будет еще хуже»[76].
Чернобыльская катастрофа
26 апреля 1986 года произошло разрушение реактора четвертого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции (ЧАЭС), расположенной около города Припяти (Киевская область, Украина). В результате взрыва активная зона реактора была полностью разрушена, а в окружающую среду было выброшено большое количество радиоактивных веществ. 25 апреля 1986 года был остановлен 4‐й энергоблок Чернобыльской АЭС для планово-предупредительного ремонта. В период остановки проводилось испытание режима выбега ротора турбогенератора, предложенного генеральным проектировщиком (московским институтом «Гидропроект») в качестве дополнительной системы аварийного электроснабжения. В этом режиме можно использовать кинетическую энергию вращающегося ротора турбогенератора для обеспечения электропитанием питательных (ПН) и главных циркуляционных насосов (ГЦН) в случае обесточивания станции. В 14:00, в соответствии с программой, была отключена система аварийного охлаждения реактора, а его мощность была снижена до 50 % (1600 МВт). Дальнейшее снижение мощности было запрещено диспетчером Киевэнерго, отменившего запрет только в 23.10. Затем за два часа мощность реактора была снижена до запланированного уровня в 700 МВт, но неожиданно упала до 500 МВт. В 0:28 оператор не смог удержать мощность реактора на заданном уровне, и она резко упала почти до нуля. Персонал пытался восстановить мощность реактора, извлекая поглощающие стержни, и через несколько минут довел ее до 160–200 МВт (тепловых). После достижения 200 МВт тепловой мощности были включены дополнительные главные циркуляционные насосы и количество работающих насосов доведено до восьми. Четыре из них с двумя работающими питательными насосами должны были служить нагрузкой для генератора «выбегающей» турбины. Но расход относительно холодной питательной воды оставался небольшим, и температура теплоносителя на входе в активную зону приблизилась к температуре кипения. В 1:23:04 начался эксперимент, и почти до самого его конца изменение мощности не внушало опасений. Только в 1:23:39 был зарегистрирован сигнал аварийной защиты АЗ‐5 от нажатия кнопки на пульте оператора. Поглощающие стержни начали движение в активную зону, но из-за их неправильной конструкции и низкого оперативного запаса реактивности реактор был не заглушен, а, наоборот, начал разгоняться. В следующие несколько секунд были зафиксированы сигналы об очень быстром росте мощности, а затем регистрирующие системы вышли из строя. Произошло два мощных взрыва, и к 1:23:47–1:23:50 реактор был полностью разрушен.[77]
Государственная комиссия возложила ответственность за катастрофу на оперативный персонал и руководство ЧАЭС. Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) в целом согласилось с этой версией. Согласно последней, грубые ошибки заключались в следующем:
– проведение эксперимента «любой ценой», несмотря на изменение состояния реактора;
– вывод из работы исправных технологических защит, которые просто остановили бы реактор еще до того, как он попал в опасный режим;
– замалчивание масштаба аварии в первые дни руководством ЧАЭС.
Однако в 1990 году комиссия Госатомнадзора СССР пришла к заключению, что «начавшаяся из-за действий оперативного персонала Чернобыльская авария приобрела неадекватные им катастрофические масштабы вследствие неудовлетворительной конструкции реактора».[78] МАГАТЭ также согласилось с новой версией. Разница между докладами 1986 и 1990 годов, возможно, во многом определялась тем, что до октября 1986 года президентом Академии наук СССР был академик Анатолий Александров, который являлся научным руководителем проекта реакторных установок типа РБМК (Реактор большой мощности канальный), а в 1989 году он перестал быть членом ЦК КПСС. Так что его противники могли свободно говорить о конструктивных недостатках реактора РБМК. Общий вывод доклада МАГАТЭ был достаточно осторожен: «Достоверно не известно, с чего начался скачок мощности, приведший к разрушению реактора Чернобыльской АЭС. Определенная положительная реактивность, по-видимому, была внесена в результате роста паросодержания при падении расхода теплоносителя. Внесение дополнительной положительной реактивности в результате погружения полностью выведенных стержней системы управления и защиты (СУЗ) в ходе испытаний явилось, вероятно, решающим приведшим к аварии фактором»[79]. Можно предположить, что к катастрофе на ЧАЭС привело сочетание конструктивных особенностей РБМК с ошибочными действиями персонала ЧАЭС.
Обработка территории Чернобыльской атомной электростанции дезактивирующим раствором после аварии. 26 апреля 1986
© Виталий Аньков / РИА Новости
Академик АН СССР Валерий Легасов, один из руководителей правительственной комиссии по расследованию причин и по ликвидации последствий Чернобыльской аварии, покончивший с собой на следующий день после второй годовщины катастрофы на ЧАЭС, 27 апреля 1988 года, незадолго до смерти утверждал, что главный конструкторский просчет РБМК «заключался в том, что, как требовали международные стандарты и как требует, в общем-то говоря, здравый смысл, систем аварийной защиты должно быть, по крайней мере, две. Причем одна из систем аварийной защиты должна быть основана на других физических принципах, чем первая и, что еще более важно, с моей точки зрения: одна из двух защит должна работать независимо от оператора. Значит, скажем: одной системой защиты – аварийной – должен управлять оператор: автоматически, полуавтоматически, вручную, – это зависит от режима; а вторая система аварийной защиты – должна независимо работать (при любом состоянии оператора) только на превышение параметров, скажем: нейтронных потоков, мощности, температуры и т д. и т д. и должна автоматически останавливать реактор. Вот реактор РБМК – не был снабжен такой второй, независимой от действий оператора, не включенной в систему управления, защитой. Это, в общем-то говоря, крупная ошибка и, скажем, если бы ее не было – Чернобыльской аварии не было»[80].
Непосредственно во время взрыва на 4‐м энергоблоке погиб только оператор главных циркуляционных насосов Валерий Ходемчук, тело которого не нашли. Сотрудник пусконаладочного предприятия Владимир Шашенок получил перелом позвоночника и многочисленные ожоги и в 6 часов утра умер в медсанчасти города Припять. У 134 сотрудников ЧАЭС и членов спасательных команд, находившихся на станции во время взрыва, развилась лучевая болезнь, 28 из них умерли в течение следующих нескольких месяцев. К станции выехали три отделения пожарной части, которые возглавлял лейтенант внутренней службы Владимир Правик. Из Припяти на помощь выехал караул 6‐й городской пожарной части, который возглавлял лейтенант Виктор Кибенок. Руководство тушением пожара принял на себя майор Леонид Телятников (он единственный из трех выжил, хотя получил большую дозу радиации, но в 2004 году все равно скончался от рака, вероятно, явившегося следствием воздействия радиации). Были вызваны дополнительные подкрепления из Киева. Действия пожарных предотвратили распространение пожара на третий блок АЭС. Наличие высокого уровня радиации было достоверно установлено только к 3:30. 69 пожарных, участвовавших в тушении пожара, не имели средств противорадиационной защиты и почти все, кроме водителей пожарных автомобилей, получили большие дозы радиации. В первые часы после аварии еще не знали, насколько сильно поврежден реактор, поэтому было принято ошибочное решение обеспечить подачу воды в активную зону реактора для его охлаждения, что было бесполезно и привело к дополнительному облучению людей. А вот тушение очагов пожаров в помещениях станции и меры, направленные на предотвращение возможного взрыва, оказались правильными.
27 апреля, через 36 часов после катастрофы, была объявлена эвакуация жителей города энергетиков Припять рядом с ЧАЭС. В первые дни после аварии было эвакуировано население 10‐километровой зоны, а позднее – население 30‐километровой зоны. Эта зона непригодна для жизни по сей день. Всего эвакуировали 115 тысяч человек. Только 28 апреля, в 21:00, ТАСС передало: «На Чернобыльской атомной электростанции произошла авария. Поврежден один из атомных реакторов. Принимаются меры по ликвидации последствий аварии. Пострадавшим оказывается помощь. Создана правительственная комиссия».[81] Однако первомайские демонстрации в Киеве и в других городах, над которыми прошло радиоактивное облако, не были отменены.
В ноябре 1986 года завершилось возведение бетонного саркофага вокруг разрушенных конструкций четвертого энергоблока (объект «Укрытие»). При выполнении строительных работ 2 октября 1986 года возле 4‐го энергоблока, зацепившись за трос подъемного крана в трех метрах от машинного зала, потерпел катастрофу вертолет Ми‐8, и его экипаж из четырех человек погиб. После дезактивации были вновь запущены 1, 2 и 3‐й энергоблоки ЧАЭС (станцию вывели из эксплуатации только в 2000 году).[82]
Директор Чернобыльской АЭС Виктор Брюханов, главный инженер Николай Фомин, его заместитель Анатолий Дятлов и еще трое сотрудников были привлечены к уголовной ответственности за халатность, нарушение правил безопасности на взрывоопасных предприятиях и во взрывоопасных цехах и злоупотребление властью. В 1987 году Верховным судом СССР Брюханов, Фомин и Дятлов были приговорены к 10 годам заключения, остальные получили от 2 до 5 лет. На суде были подтверждены недостатки реактора, но был сделан вывод, что к аварии они могли привести только при ошибках в работе обслуживающего персонала. Процесс проходил в Чернобыле, в 12 км от станции. Фомин был освобожден в 1990 году, Брюханов и Дятлов – в 1991 году.