кий театр имени Ленинского комсомола (Ленком), Московский театр «Современник», Театр имени Евгения Вахтангова и др. Их спектакли по-прежнему вызывали наибольший общественный резонанс.
Юрий Любимов в Театре на Таганке собирался поставить спектакль «Владимир Высоцкий» в годовщину его смерти. Но разрешение не было дано. 13 июля 1981 года глава КГБ Юрий Андропов писал в ЦК КПСС: «По полученным от оперативных источников данным, главный режиссер Московского театра драмы и комедии на Таганке Ю. Любимов при подготовке нового спектакля об умершем в 1980 году актере этого театра В. Высоцком пытается с тенденциозных позиций показать творческий путь Высоцкого, его взаимоотношения с органами культуры, представить актера как большого художника-“борца”, якобы “незаслуженно и нарочито забытого властями”». Андропов опасался, что после окончания спектакля могут быть «антиобщественные проявления», и призывал принять меры.[240] Для того чтобы спектакль о Высоцком попал на сцену, Любимову пришлось лично обратиться к Андропову. Юрий Петрович вспоминал: «Разговор с Андроповым по телефону (17 июля 1981 г.) был очень конкретный и точный. И благодаря этой беседе состоялся спектакль 25 июля 1981 года. Он спросил:
– Почему вы обращаетесь ко мне? У вас есть министр.
Я говорю:
– К нему обращаться бесполезно.
А он знал, по какому вопросу я обращаюсь. Он говорит:
– Ваши аргументы: почему вы обратились ко мне и почему это должно быть решено положительно.
Я ему высказал свои аргументы, что все равно это перейдет в его ведомство, потому что это вопрос политический и вопрос международный. Вопрос престижный для государства и для атмосферы и внутри и вне государственных отношений: а так как вы занимаетесь именно этим, то вопрос неизбежно придет к вам. Поэтому я считаю, что с государственной точки зрения это необходимо решить положительно.
– И я надеюсь, что вы мне поможете.
Он мне сказал:
– Да. Я с вами разговариваю как товарищ. Называю вас “товарищ Любимов”. Я думаю, ваши аргументы убедительны.
Я привел еще ряд аргументов, более конкретных.
– Но я прошу вас сделать все возможное, чтоб избежать скандала. Потому что сочетание трех факторов: Таганки, Высоцкого и вас – чрезвычайно опасное сочетание. Это в том смысле, чтоб не было Ходынки, чтоб это все не повернулось против вас. – Потом он спросил – он человек очень конкретный и точный:
– Вы успеете?
Я говорю:
– Мы успеем. Впрочем, извините, я забыл, что завтра суббота.
– Ну и что?
– Но вы все разъедетесь по дачам.
Он говорит:
– Кто вам нужен, будут в кабинетах».[241]
Как вспоминал Любимов, на спектакле 25 июля было два кордона войск, и пускали по пропуску и паспорту. И то и другое Любимов забыл дома. Его не хотели пускать, но он объяснил, что без него спектакль не начнется. И его все-таки пустили. Но дальнейший показ спектакля «Владимир Высоцкий» запретили. Особенно министра культуры СССР Петра Демичева возмутило то, что «составители композиции противопоставляют творчество Высоцкого искусству социалистического реализма. В авторской ремарке с издевкой написано: “Мы можем изобразить для вас клоунов… если хотите, убийц, привидения и битвы, политических интриганов, героев, негодяев, страдающих влюбленных, распутных жен, непорочных дев – изящный фарс за хорошую цену. Все это под флагом реализма, для которого существуют специальные термины”».[242] А после того как в 1982 году был запрещен к постановке «Борис Годунов», Любимов был практически лишен возможности ставить новые спектакли в СССР. В августе 1983 года он улетел в Лондон ставить «Преступление и наказание» Достоевского. После того как Любимов осудил уничтожение южнокорейского «Боинга» в сентябре 1983 года, он фактически стал невозвращенцем и в 1984 году был лишен советского гражданства. Он смог вернуться только в 1989 году, когда гражданство было ему возвращено. Без Любимова Театр на Таганке в 80‐е годы во многом утратил свою ведущую роль и перестал быть раздражителем для властей.
Режиссер Марк Захаров в 1981 году поставил в Ленкоме рок-оперу «“Юнона” и “Авось”» композитора Алексея Рыбникова и поэта Андрея Вознесенского. Последний написал либретто по своей поэме «Авось!» о любви сорокадвухлетнего русского путешественника графа Резанова к шестнадцатилетней Кончите (Марии Консепсьон) Дарио де Аргуэльо, дочери испанского коменданта Сан-Франциско, которая была верна погибшему русскому графу до самой смерти. «Юнона» и «Авось» – это названия кораблей Резанова. Действие происходило в Калифорнии в 1806 году. Постановку назвали «современной оперой», поскольку к рок-музыке цензура относилась с большим подозрением. Но на этот раз никаких цензурных возражений не было, в том числе и против сочетания рок-музыки и молитв. Графа Резанова играл Николай Караченцев, а Кончиту – Елена Шанина. По словам Вознесенского, Рыбников написал «музыку, в которой завороженно оркестровал историю России, вечную и нынешнюю»[243]. Спектакль стал сенсацией и удержался в репертуаре Ленкома вплоть до нашего времени. Театр с успехом выступал с оперой «“Юнона” и “Авось”» во Франции, США, Западной Германии, Нидерландах и других странах. В 1982 году фирма «Мелодия» выпустила массовым тиражом пластинку с оперой «“Юнона” и “Авось”», и она стала широко известна по всей стране.
Московский театр имени Ленинского комсомола (ныне Московский государственный театр «Ленком Марка Захарова»). Премьера спектакля «“Юнона” и “Авось”» по одноименной рок-опере композитора Алексея Рыбникова, стихи Андрея Вознесенского. Актеры Елена Шанина в роли Кончиты и Александр Абдулов в роли Фернандо Лопеса. 1981
© Виталий Арутюнов / РИА Новости
Очень большую политическую роль сыграла в 80‐е годы пьеса Михаила Шатрова «Так победим!» Это была последняя пьеса о Ленине, которая вызвала большой общественный интерес. Она была поставлена режиссером Олегом Ефремовым во МХАТе в начале 1982 года. Владимира Ленина, несмотря на явное внешнее несходство, сыграл Александр Калягин. Критик Инна Вишневская писала в рецензии на спектакль: «Что же завещал вождь Революции дню завтрашнему? Спектакль построен так, что завещание Ленина – это не только несколько последних его трудов, это целая ленинская жизнь, где кремлевским светом высвечены основные ее этапы, важнейшие среди самого важного. А важнейшее среди самого важного – благосостояние людей, упрочение материальной базы страны, немедленное решение продовольственной проблемы. Важнейшее среди самого важного – мир»[244]. В условиях, когда публичная критика Сталина и проводившихся им репрессий все еще была под запретом, драматург и режиссер создали образ «хорошего» и в чем-то трагического Ленина, чтобы исподволь противопоставить его «плохому» Сталину, на сцене не появляющемуся. Спектакль имел большую популярность. Его посетил сам Брежнев с членами Политбюро. Постановка во МХАТе широко обсуждалась критиками и удостоилась Государственной премии СССР 1983 года. Критик Нинель Исмаилова писала в связи с этим: «Олег Ефремов поставил спектакль-протест против обывательского сознания. На сцене мы видим великого человека, понимающего, что победоносное революционное восстание – это только начало. Только действительно просвещенный человек понимает, что советская демократия находит свою устойчивость в способности видеть перспективу, в способности двигаться, идти вперед. Готовить такой спектакль можно только с верой, что проблемы, волнующие авторов, – это живые проблемы, они действительно занимают и волнуют миллионы людей, образуют центр духовной жизни современников»[245].
С наступлением перестройки и возобновлением критики Сталина популярны стали театральные постановки на тему сталинских репрессий. Одной из наиболее удачных и хорошо принятых зрителями стала инсценировка автобиографического романа «Крутой маршрут» прошедшей через ГУЛАГ Евгении Гинзбург. Ее осуществила в 1989 году в театре «Современник» Галина Волчек с Мариной Неёловой в главной роли. Волчек вспоминала: «“Крутой маршрут” для меня никогда не был спектаклем-констатацией. Хотя ничего плохого в задаче рассказать о зверствах сталинского режима я не вижу. Этот спектакль для меня, прежде всего, предупреждение. Именно поэтому у него такой финал, не позволяющий зрителю расслабиться и подумать – это в прошлом. Да, такой способ уничтожения человека, надругательства над его достоинством в прошлом. А какие в будущем? – Кто знает. И я как режиссер, как руководитель театра счастлива, когда вижу в зале на “Крутом маршруте” молодежь, вижу их лица после спектакля. Думаю, что этот спектакль будет прививкой для них. Он не только о том, что свое человеческое “я” можно защитить в любой ситуации, но и о том, что нельзя себе позволить унижать другого человека – в сталинских ли лагерях или, намеренно обращаюсь к примеру-антиподу, в вагоне метро».[246]
А газета «Вашингтон пост» 17 февраля 1989 года так писала о премьере: «Сюрреалистический ужас сталинской тюремной системы впервые восстановлен на советской сцене в спектакле театра “Современник” и бесспорно стал одним из самых больших “хитов” московской театральной жизни. Эта попытка воссоздать ужас и безумие сталинских лагерей явно потрясла битком заполнившую зал театра московскую театральную публику, устроившую в конце спектакля режиссеру Галине Волчек и исполнителям несмолкаемую овацию, длившуюся пятнадцать минут».[247]
Кино 80‐х годов
Советский кинематограф первой половины 80‐х годов, в доперестроечные годы, ориентировался прежде всего на развлечение зрителя. Поскольку киностудии были в значительной мере ориентированы на получение прибыли, то старались снимать фильмы, интересные широкому зрителю. Поэтому преобладали популярные жанры – комедия, детектив, фантастика, мелодрама. Идеологические моменты в этих фильмах тоже присутствовали, но отнюдь не доминировали. Помимо получения прибыли, у кинематографа была важная социальная функция. Хорошие развлекательные фильмы должны были отвлечь советских людей от не слишком зажиточной и не слишком счастливой повседневной жизни.