С виду Юре не больше пятнадцати лет. Он худощавый, с густыми чёрными вихрами, похожий на цыганёнка. Его тёмные, широко открытые глаза в постоянном движении — признак того, что мальчишка отличается резвой и деятельной натурой. На нём белые с красными полосками кроссовки, потёртые джинсовые шорты и жёлтая футболка с цифрой «10» и надписью «ШЕВЧЕНКО» на спине.
Описывать другого мальчишку, Лёню, нет необходимости: он, как две капли воды, похож на Юру — и возрастом, и ростом, и фигурой, и лицом, и одеждой. И даже фамилия у них одинаковая — Бондарь. Объясняется такое редкое сходство просто: Юра и Лёня братья-близнецы.
Живут братья в районном центре Каменка, а едут в гости к своей тёте — Нине Тимофеевне на остров Кугач. Ребят впервые отпустили одних в столь далёкое — добрые полсотни километров — путешествие, и потому чувствуют они себя самостоятельными и слегка гордыми и вместе с тем, тоже слегка, неуверенными.
Выйдя из автобуса, который тотчас срывается с места и мчит дальше, дребезжа своими изношенными железками и оставляя позади себя густой шлейф белой пыли, ребята добрую минуту топчутся на месте, о чём-то возбуждённо споря. Наконец один из них кричит вдогонку женщине с тяжёлой сумкой:
— Тётенька, а тётенька! А где тут море? Где порт? — и, спохватившись, добавляет: — Скажите, будьте добры...
— Море? — переспрашивает, остановившись, женщина. Внимательно присмотревшись к ребятам, она вместо ответа удивлённо произносит: — Так это же вы, наверное, близнецы?
— Конечно, близнецы, — подтверждает догадку женщины Лёня.
— Братья-близнецы, — уточняет Юра.
— То-то я смотрю! — радостно, будто только что сделала неимоверной важности открытие, восклицает женщина. — И к кому же это вы, братья-близнецы, приехали одни, без родителей?
Предвидя возможность обогатиться свежими, пусть и не такими уж сногсшибательными новостями, женщина опускает свою нелёгкую ношу на серую от пыли траву и, настраиваясь на продолжительный разговор, вытирает тыльной стороной ладони пот с лоснящегося лба.
— Мы на остров Кугач, — отвечает Юра.
— К Кононенкам, — добавляет Лёня.
— Это к каким же Кононенкам? — морщит лоб женщина. — Уж не к маячнику ли Артёму?
— К нему самому, — утвердительно кивает головой Юра. — К дяде Артёму.
— Вон оно что, — глубокомысленно замечает женщина. — И кем же вы ему приходитесь, дяде Артёму?
— Мы не ему приходимся. Мы племянники тёти Нины, жены дяди Артёма, — неохотно объясняет Лёня. Похоже, что начатый женщиной допрос может затянуться на неопределённое время, и потому мальчишка требовательно произносит: — Так вы нам покажете, где тут море? Нам нужен порт. Он должен быть где-то здесь, неподалёку.
— Так вам надо море? И порт? — удивляется, будто слышит об этом впервые, женщина и, кивнув в сторону головой, добавляет: — Так вот же оно, море! Подниметесь вон на тот холмик и сами всё увидите — и море, и порт. Куда же вы? Как звать вас, хоть скажите!
Однако ребята уже далеко. Не слушая больше женщину и не оглядываясь, они торопятся к холму. И чем ближе подходят к нему братья, тем явственней слышат отдалённый непонятный шум. Можно подумать, что там, за холмом, шумит под ветром дремучий лес. Оказавшись наконец на холме, мальчишки переводят взгляды вдаль и, поражённые, замирают.
Перед ними панорама моря — бескрайнего, необозримого. Поначалу кажется, что они видят небо, которое, подчинившись чьей-то могучей воле, опрокинулось на землю. Только вместо пушистых тучек по нему, догоняя друг дружку, нескончаемой чередой спешат к берегу тысячи белых барашков — пенистых верхушек волн. Едва ощутимый бриз[228], донося с моря запах соли и йода, нежно касается разгорячённых лиц.
— Так вот оно какое, море! — изумлённо восклицает Юра.
— Ух, ты!.. — только и может произнести Лёня.
Вдоволь насмотревшись на море, братья переводят взгляды поближе к берегу и видят наконец порт. И тут выражение восхищения на их лицах сменятся заметным разочарованием. Они надеялись увидеть настоящий порт — ряд пирсов[229], могучие краны, большие корабли, если не океанские, то хотя бы морские — как показывают иногда по телевизору. А вместо всего этого — лишь один свайный пирс-эстакада, вокруг которого покачиваются несколько крохотных лодок и два белых катера. Да ещё небольшая будка на берегу белеет. Отсюда, издали, порт кажется маленьким, ненастоящим, игрушечным.
— Тоже мне порт! — небрежно роняет Лёня. — Одно название, что порт.
— А мне нравится, — не соглашается с братом Юра. — Хотя слово «порт»... тут действительно не совсем кстати.
Полюбовавшись еще некоторое время морем с высокого берега, братья широкой, плотно утоптанной тропой спускаются вниз и вскоре оказываются в «порту».
Вблизи «порт» выглядит не таким уж и игрушечным. Белая будка оказывается, пусть и небольшим, но всё же двухэтажным домиком с красной черепичной крышей. Пирс тянется в море на добрую полусотню метров. Похоже, к нему всё же пристают настоящие морские корабли. Пусть и небольшие.
Сейчас к пирсу жмутся несколько рыбачьих байд, похожая на катер большая моторная лодка с несколько неожиданным названием «Пеликан» и красно-белый красавец-катер рыбинспекции. Покачиваясь на мелкой волне и поскрипывая, они трутся бортами о висящие по бокам пирса автомобильные шины. Вдали, в самом конце эстакады, сидят, свесив ноги к воде, два пожилых рыбака с удочками в руках.
ТЫ ХОТЬ ДОГАДЫВАЕШЬСЯ, С КЕМ СЦЕПИЛСЯ?
Осмотревшись, Юра и Лёня направляются к «Пеликану», на котором, подставив спину солнцу и склонившись над раскрытой книгой, сидит мальчишка приблизительно их лет, возможно, несколько постарше, в потёртых, выгоревших штанах с закатанными штанинами и когда-то голубой, а теперь побелевшей от солнца футболке.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, паренёк поднимает голову и оборачивается. Увидев братьев, живо вскакивает на ноги.
— Бондари? Юра и Лёня? — спрашивает.
— Ну да, Бондари. Они самые, — отвечает Юра. — А ты, выходит, Гриша Кононенко?
— А то кто же! — приветливо усмехается мальчишка в лодке. — Как пишут в книжках, «собственной персоной».
Гриша Кононенко — коренастый парнишка с выгоревшей до цвета сметаны шевелюрой на круглой крепкой голове и такими же белыми, упрямо сведёнными на переносице бровями, из-под которых на Бондарей внимательно вглядываются голубые глаза. Во всей внешности мальчишки ощущается недюжинная физическая сила и не по годам твёрдый характер. Гриша кладёт на банку[230] книжку и протягивает братьям руки.
— Давайте сюда ваши рюкзаки. А теперь будем знакомиться ближе, — говорит он после того, как вслед за рюкзаками в лодке оказываются их хозяева. — Меня зовут Гришей. Это вы знаете. Как зовут вас, я тоже знаю: Лёня и Юра. А вот кто из вас Лёня, а кто Юра — надо выяснить.
— Я — Юра! Я — Лёня! — почти одновременно произносят братья.
— Та-ак... — чешет затылок Гриша. — И как же вас различать, Юра и Лёня? Вы хотя бы одежду разную носили, что ли...
— У Юры шрам над бровью, — говорит Лёня. — Вот, видишь? Свалился когда-то с дерева.
— A-а... Так это совсем другое дело, — присмотревшись к Юриному лицу внимательнее, говорит Гриша. — Значит, так: со шрамом — Юра, без шрама — Лёня. Всё понятно. А теперь познакомьтесь с Султаном. Султан, покажись! У нас гости.
Гриша приподнимает свисающий с передней банки брезент, и оттуда, сладко зевая, вылезает большая рыжая овчарка.
— Привет, Султан! — говорит Юра и протягивает псу руку. В ответ пёс без чьей-либо подсказки или команды поднимает правую лапу и, словно усмехаясь, скалит зубы.
— Он у нас сообразительный, — потрепав Султана по загривку, говорит Гриша. — Всё понимает. Жаль, говорить не умеет.
— Неужто такой умный? — удивляется Лёня, в свою очередь здороваясь с псом.
— Поживёте на острове — сами убедитесь, — заверяет братьев Гриша. — Пёсик что надо!
— На остров повезёшь нас ты? — спрашивает Гришу Юра.
— Мог бы и я, ничего сложного. Но мы пришли сюда вместе с отцом. Он сейчас в Бережанке — там у него какие-то дела. А я остался ждать вас...
Поговорив о том о сём, все трое взбираются на эстакаду, чтобы осмотреть пришвартованный с другой стороны катер рыбинспекции.
— Вот это машина! — восхищённо крутит головой Лёня, любуясь острым носом и плавными обводами катера. — Интересно бы знать, с какой скоростью он гоняет.
— Не намного быстрее нашего «Пеликана», — тоном знатока произносит Гриша. — Узлов тридцать делает. Не больше.
— Что это значит: «тридцать узлов»? — не может понять Юра. — При чём здесь какие-то «узлы»?
— Могу объяснить, — говорит Гриша. — На всех флотах мира скорость судов принято определять узлами. Если я говорю, что этот катер делает тридцать узлов, то это означает, что он ходит, именно ходит, а не плавает, со скоростью тридцать миль в час. Вот и всё. Вы, наверное, не знаете, что такое миля. Объясняю: миля — это мера длины, равная одной минуте дуги земного меридиана. То есть одному километру восьмистам пятидесяти двум метрам. Чтобы определить скорость этого катера в метрах или километрах, надо тысячу восемьсот пятьдесят два умножить на тридцать. Всё, как видите, просто.
— Откуда ты всё это знаешь? — удивляется Лёня.
— Я много чего знаю, — просто, без рисовки отвечает Гриша. — Имеются в виду море, корабли. Я, ребятки, собираюсь после окончания школы поступать в морское училище. Мечтаю стать капитаном или штурманом. Вот и изучаю помаленьку морское дело. Все книги на эту тему из школьной библиотеки прочитал...
За разговором мальчишки не замечают, как сзади к ним подходят трое мужчин.
— Вам чего здесь надо? — гаркает неожиданно один из них — высокий и тощий, с длинным острым носом на чёрном удлинённом лице, заставив ребят вздрогнуть.
— Ничего не надо, — придя в себя, подчёркнуто спокойно отвечает Гриша. — На катер смотрим.