— Пираты могли закопать... Или корсары...
— Ну-у... Во-первых, пираты и корсары — одно и то же. Во-вторых, ни пиратов, ни корсаров здесь никогда не бывало. Они водились там... в Атлантическом океане. Да ещё в Индийском. А тут... Если кто и забредал сюда, то разве что контрабандисты. А контрабандисты своих сокровищ не закапывали.
— Жаль, — вздыхает Лёня. — А я думал...
— Гриша! — спохватывается вдруг Юра. — А где здесь остров Кермек? Далеко отсюда?
— Не очень. Зачем он тебе?
— Да вот... вспомнил. Как-то наш историк любопытную историю об этом острове рассказывал. Уверял, что всё это было на самом деле.
— Давай рассказывай. Я люблю занимательные истории. Лишь бы они с морем были связаны, — говорит Гриша и убирает удочку в сторонку.
Долго просить Юру не приходится.
— Тогда слушай, — начинает он. — Лет приблизительно за шестьсот до нашей эры в Северном Причёрноморье появились греческие переселенцы. Или поселенцы? Словом, греки. Они основали здесь много своих городов — Ольвию, Тиру, Керкинитиду, Феодосию, Пантикапей, Фанагорию...
— Мы это тоже проходили, — замечает Гриша.
— Ты слушай дальше, — говорит Юра. — Одновременно греки сооружали чудесные храмы. И почему-то любили строить их на островах. Ты, конечно, слышал, что на острове Змеином, который древние греки называли Левке, когда-то стоял известный во всём античном мире храм Ахилла?
Гриша кивает головой.
— Зато вряд ли ты слыхал, что не менее известный храм, посвящённый богу морей Посейдону, был возведён на острове Кермек, который в давние времена назывался Киосом. Вот так! Каждый греческий моряк считал своим святым долгом хоть раз в жизни посетить этот храм и преподнести ему дары.
— Об этом я действительно не слыхал, — сознаётся Гриша.
— Вот видишь! — замечает Лёня. — А ведь остров этот где-то недалеко отсюда.
— Я был на этом острове. И даже несколько раз. Однако ничего такого не видел. Кроме обломков обтёсанного камня.
— А ты что хотел увидеть? Храм? — спрашивает Лёня. — Ведь с той поры прошло больше двух тысяч лет.
— Слушай дальше, — говорит Юра. — Где-то в середине первого столетия до нашей эры в эти края пожаловали с Придунавья полудикие племена гетов под предводительством... забыл, как его... Буберисты или Буребисты. Они захватили, разграбили и сожгли Ольвию и другие греческие поселения. Погибло много людей. Узнав о нашествии гетов, жрецы храма Посейдона все сокровища и ценные статуи вроде как спрятали где-то на острове. Да так спрятали, что захватчики, как ни старались, так и не сумели их отыскать. Обозлённые, они жрецов всех до единого поубивали, а храм разрушили. Клад на Киосе, то есть на Кермеке, никто до сих пор так и не нашёл. А впрочем, его по-настоящему никто и не искал. О нём просто забыли.
— Вот если бы нам повезло и мы отыскали эти сокровища! — мечтательно закатывает кверху глаза Лёня. — Ведь это где-то совсем близко.
— Отсюда шесть миль, — говорит Гриша и уточняет: — То есть одиннадцать с гаком километров.
— А он большой, этот Кермек? — интересуется Юра.
— Побольше нашего Кугача. Где-то так... — морщит лоб Гриша, — около километра в диаметре будет. Кстати, остров виден с маяка. Вот поднимемся наверх и поглядим.
И ПОЧЕМУ ВАМ НЕ СИДИТСЯ ДОМА?
Преодолев около сотни ступенек, мальчишки оказываются в застеклённой башенке на самой верхушке маяка. Отсюда, с высоты двадцати пяти метров, горизонт отодвигается и становится намного шире, а море — прямо-таки бескрайним. Только на севере виднеется серая полоска береговой линии. На юге — сколько видит глаз, синяя морская гладь. Лишь в одном месте среди этого безбрежия заметно в дрожащей дымке тёмно-синее пятнышко.
— Вот это и есть тот самый Кермек, — показывая на пятнышко, говорит Гриша.
— Вот побывать бы на этом острове! Да поискать сокровища... — мечтательно тянет Лёня.
— А вдруг бы нам повезло, — вторит брату Юра. — Представляете: мы находим древнегреческий клад! Вот была бы сенсация так сенсация!
— Вы это серьёзно? — спрашивает Гриша. — Действительно хотели бы побывать на этом острове?
— Ты ещё спрашиваешь! — отзывается Юра.
— Ещё как хотим! — поддерживает брата Лёня.
— Если так... — задумывается на какое-то время Гриша. — Надо поговорить с отцом. Всё зависит от него. Если он отпустит нас и даст лодку, — пойдём на Кермек. Так и быть!
— Только не говори ничего отцу про сокровища, — спохватывается Юра. — А то ещё на смех нас поднимет.
Полюбовавшись ещё какое-то время морским видом, ребята спускаются вниз. Юра и Лёня идут на берег, а Гриша отправляется к Артёму Павловичу. Тот, сидя на пороге дома, чинит примус.
Пока Гриша ведёт «дипломатические» переговоры с отцом, Бондари, сидя на большом валуне, от нечего делать швыряют в набегающие на берег волны камешки и наблюдают за стремительной «кометой»[231], которая, почти не касаясь воды, мчит в сторону Одессы.
Переговоры на «высшем уровне» продолжаются недолго. Минут десять спустя Гриша спешит к ребятам. Настроение у него приподнятое, о чём свидетельствует сияющее выражение лица.
— Отец разрешает? — в один голос спрашивают Лёня и Юра.
Пока Гриша думает, как лучше обрадовать братьев, сзади слышатся шаги. К мальчишкам подходит сам Артём Павлович.
— Ну, что, непоседы, на приключения потянуло? Новые земли надумали открывать? Или поробинзонить захотелось? — сдерживая весёлую усмешку, спрашивает он. И тут же переходит на деловой тон: — Намерение хорошее! Одобряю. Сам в таком возрасте открывал новые острова. Однако есть одна заковырка: как на это посмотрит Нина Тимофеевна. Племянники-то вы её, а не мои. Хотя, думаю, общими усилиями нам удастся её уговорить. Но «Пеликана» я вам не дам. Самому может понадобиться. Пойдёте на яле, под парусом. Только прежде вам придётся внимательно осмотреть его: нет ли где щелей. Если есть — законопатите их и просмолите. Гриша знает, как это делается. На всякий случай возьмёте с собой две пары вёсел. Итак, за работу, Крузенштерны[232]! Или матросы селькирки[233]? И имейте в виду: работу буду принимать я лично. Поэтому делайте всё старательно.
Ял — четырёхвёсельная морская лодка — лежит неподалёку от берега кверху килем. Его ещё вчера ребята тщательно осмотрели. Размером он несколько поменьше «Пеликана», однако будущих мореплавателей и кладоискателей это нисколько не огорчает. Скорее наоборот — радует: поплавать под парусом намного интереснее.
Не проходит и часа, как на костре разогревается в старом ведре смола, а мальчишки тем временем с помощью тупой стамески и деревянного молотка конопатят борта и днище яла. Конопачение сводится к тому, что полоски, нарезанные из старого ненужного паруса, скручиваются в тугие жгуты и эти жгуты вколачиваются в щели лодки. Когда с конопачением покончено, в ведре закипает смола. Мазилками, привязанными к палкам, ребята тщательно просмаливают поверхность яла. Особенно старательно они это делают в местах, недавно проконопаченных.
Ещё час — и лодка тускло поблёскивает на солнце своими свежепросмолёнными боками, а запыхавшиеся, но радостные мальчишки любуются результатом своей работы.
— Думаю, Артём Павлович не будет иметь к нам претензий, — довольно усмехается Лёня.
— Да! — спохватывается Юра. — А где название корабля?
— Действительно... — соглашается с братом Лёня. — Название должно быть непременно. Иначе... что мы за мореплаватели?
— Так за чем задержка? — пожимает плечами Гриша. — Давайте придумывать название.
— А тут, собственно, и думать нет над чем, — говорит Юра. — Я предлагаю назвать наше судно «Арго»[234]. Чем не имя?
— А что? Название подходящее. Я — за! — поддерживает Юру Гриша. — Ведь мы, как и аргонавты, отправляемся на поиски сокровищ. С той разницей, что они плавали за золотым руном, а мы за сокровищами древнего храма. Разница небольшая.
— И себя мы будем называть аргонавтами! — спешит вставить слово Лёня. — Это же как звучит: аргонавты!
На последнем слове Лёня для большей значимости поднимает кверху руку.
— Подходяще, — соглашается Юра.
Такого же мнения и Гриша.
— Звучит здорово! Значит, будем аргонавтами. Вот застынет смола, и мы сделаем на бортах надписи «Арго». Белая краска у нас имеется. А сейчас идём составлять список вещей, которые необходимо взять в поход.
Список оказывается довольно внушительным. В нём значатся: компас — 1, подзорная труба — 1, рогатка — 1, блокнот — 1, карандаш — 1, маски для подводного плавания — 2, удочки — 3, лески — 20 метров, острога[235] — 1, спички — 2 коробки, фонарь «летучая мышь» — 1, нож — 1, лопаты — 2, котелок — 1, алюминиевые миски — 3, чашки — 3, ложки — 3, хлеб — 2 буханки, сухари, пшено, лук, соль, сахар, одеяла — 2.
— С этим всё понятно... Не возьму в толк одного: зачем вам лопаты? — просматривая список, недоумевает Артём Павлович. — Да ещё две.
— Да-а... это... — не сразу находится что ответить Гриша.
— Ладно. Можешь не выдумывать, — приходит ему на помощь отец. — Я догадался: надеетесь отыскать клад. Ну, что же — ищите, копайте, находите. Одно условие: если найдёте, чтобы не забыли поделиться со мной, — усмехается уголками губ Артём Павлович. И тут же переходит на серьёзный тон: — Не вижу в списке часов и зеркала.
— Часы есть у Юры и Лёни, — отвечает Гриша. — А зеркало зачем?
— Каждый день в восемнадцать ноль-ноль будете подавать зеркалом на маяк световой сигнал. Один длинный, беспрерывный означает «У нас всё в порядке». Длинный прерывистый, то есть с промежутками, — «Нам необходима помощь». Усекли? Если я сигнал приму, то в ответ мигну маяком. Если не отвечу, в восемнадцать десять сигнал повторите.