Ваших огненно – рыжих волос.
Я расстаться не в силах с Вами,
Вас ответить прошу на вопрос:
Лизавета, Вы знаете это,
Что я Вас позабыть не смогу?
Мне ответом горячее лето,
Алых маков пожар на лугу.
И все это сгорело. Сгорело дотла. Вы мне верите?
– Верю, – улыбнулась Тамара, медленно опускаясь на стул. – Значит, Андрей жив! Жив, конечно, жив. Он влюблен в рыжеволосую барышню Лизавету. Чудесно!
– С чего вы взяли, что ее зовут Лизавета? – удивилась Мила, присаживаясь на стул напротив.
– Ты же только что сказала: Лизавета, я вас позабыть не смогу…
– Я? Я не говорила, – замотала головой Милка.
– Ты только что прочла чудесные стихи про Андрея и Лизавету, – внимательно глядя на Милу, как на душевнобольного человека, медленно и внятно проговорила Тамара.
– Стихи… – Мила нахмурилась. – Все так странно… Эти стихи не мои… Мне их кто-то диктует, а я повторяю. Я даже не понимаю, что говорю стихами. Мои стихи пишу не я… Нет, я не умею писать стихи. Это полтергейст. Он ведь всякий может быть, правда?
– Не знаю, – честно призналась Тамара. В соседней комнате заплакала Даша. Тамара взяла ее на руки. Мила, снова глянув на небесно-голубое одеялко, спросила:
– Так откуда у вас это небесный лоскуток?
– Это подарок чудесной женщины, Матрены Власьевны.
Тамара вспомнила Матрену и улыбнулась. Как хорошо, что все в прошлом. Нет больше неразрешимых проблем, загоняющих ее в угол с криками «Ату». Желание жить и радоваться всему, что тебя окружает, становится сильнее с каждым вздохом, с каждой минутой. Тамара поцеловала дочку и, взглянув на одеяло, проговорила:
– Людочка, помни, когда тебя со всех сторон будет окружать зло, не бойся и не отступай. Не смотри на этот сжимающийся страшный круг, а подними глаза к небу. Знай, что выход есть всегда. Всегда! Он как раз там, где написано, что выхода нет. Главное, не надо бояться. Страх – это лишение поддержки и помощи от рассудка.
Даша улыбнулась, пустила пару пузырьков слюны изо рта. Мила тронула ее за персиковую щечку и сказала уверенно:
– Жизнь прекрасна, милый пупсик! Прекраса…
– 16 —
Егор бежал за босоногой Полиной, но никак не мог догнать ее. Она была впереди всего на несколько шагов. Разве это дистанция для молодого, физически подготовленного парня? А выходило, что это – дистанция, да еще какая. Егор ускорял бег, потом замедлял шаг, отпуская Полину вперед, но она все равно была впереди на расстоянии пяти шагов. Она перелетала с цветка на цветок, точно огромная стрекоза.
– Полиночка, я больше не могу, – крикнул Егор и рухнул в траву.
И тут же над его головой склонилось золотоволосое создание.
– Вы устали? – прозвенел колокольчиком ее голос.
– Безумно. А еще я ужасно хочу пить, – признался он.
– Пойдемте, здесь рядом родник, – она протянула ему руку с необыкновенно тонкими пальчиками.
И ваша тонкая рука, как дым над тонкой сигаретой, – мечтательно проговорил Егор, едва касаясь ее пальчиков. Полина сама крепко сжала его мозолистую ладонь и властно скомандовала:
– Вперед!
– Слушаюсь, мой генерал! – воскликнул Егор.
Поднялся с травы и пошел рядом с Полиной, которая парила над травой, над цветами. Ее босые ножки не касались земли. Они были чуть – чуть выше травы, тогда как ноги Егора по щиколотку утопали в ней.
– Вы – большая стрекоза? – нарушил затянувшееся молчание Егор.
– Нет, я бабочка, – равнодушно ответила Полина.
– Вот это да! Моя Полина оказалась бабочкой. Тогда значит, я юный натуралист, гоняющийся за редким видом типа Махаон Гигантус. Ребята умрут от смеха…
– Это вы напрасно, – зло сверкнув васильковыми глазами, прервала его Полина.
– Вы рассердились?
– Нет, мы пришли. Пейте, – чужим, бесцветным голосом проговорила она.
– Что с вами? – поинтересовался Егор, пытаясь заглянуть ей в глаза.
– Забвение, – очень тихо проговорила она, а глаза стали серо – черными, точно небо перед грозой. Егору показалось, что сейчас прогремит гром, засверкают молнии, а потом хлынет ливень. Но, ничего не произошло. Набежавшая туча неожиданно исчезла. Полина улыбнулась и, протянув ему серебряный ковшик, проговорила:
– Пейте же. Вода чистая, как слезы…
– Как чьи слезы? – поинтересовался Егор.
А Полина, вздрогнув всем телом, тихо прошептала:
– Как слезы матерей…
– Чьих? – Егор невольно тоже перешел на шепот.
– Ваших…
– Наших матерей? Не понял. Почему это наши матери должны плакать? Мы все очень примерные сыновья… – он замолчал и несколько минут наблюдал за тем, как меняется цвет глаз Полины. А потом, не выдержав, спросил:
– Да что происходит? Где мы? Полиночка, умоляю, если вы знаете, скажите мне. Объясните мне, почему все это с нами произошло? Умоляю вас, милая, откройте мне тайну забвения…
– Не велено-с, – равнодушно проговорила она. А глаза стали совсем черными.
– Полиночка, милая…
Раздался оглушительный гром. Егор от неожиданности уронил ковшик. И тут же прямо у его ног в землю вонзилась молния, точно огромный трезубец. Егор зажмурился, а когда открыл глаза, то Полины нигде не было. Она исчезла, испарилась.
– Ребята, – закричал Егор, понимая, что безнадежно потерялся. – Где вы, братцы? Ре-бя-та!
– Цы, цы, цы…
– Та, та, та… – отозвалось эхо.
– Болван, – обругал сам себя Егор. – Я просто круглый идиот. Вот куда теперь идти? Побежал за девицей, превратился в тупицу!
– Цу, ну, ну, – захохотало эхо.
– Да замолчи ты, без тебя тошно, – раздраженно крикнул Егор. Эхо затихло. – Что мне теперь делать? Эй, ты, что мне делать?
– Не зна-ю-ю-ю-ю… – выдохнуло эхо.
– Почем? – удивился Егор.
– Не велено-с-с-с-с.
– Кем? Что ты болтаешь ерунду? – Эхо не ответило. – Ты где? – ответом снова была тишина. – Ребята! Саня! Андрюха! Где вы? Где? – Егор до изнеможения кричал в пустоту.
– Андрюха, посмотри, сколько прошло времени? – потягиваясь, спросил Саша.
– Час, – ответил тот.
– Значит, Егора нет уже целый час. Многовато. Что будем делать: ждать или искать?
– Может, пойдем, а то надоело уже на одном месте сидеть. Да и не мешало бы местность обследовать.
– Большинством голосов принимается предложение продолжить движение. А куда прикажите двигаться? – спросил Саша.
– Вперед! – воскликнул Андрей.
– Позвольте уточнить, мой дорогой Андреич, что вперед – это везде! Куда ни посмотришь, везде только вперед, – рассмеялся Саша, разводя руками.
– Тогда, туда, – предложил Андрей, показывая направление.
– Значит вон к тому лесочку? – переспросил Саша.
– Именно. Наш молодой олень побежал именно туда, – ответил Андрей.
Ребята пошли вперед. Некоторое время они шли молча, внимательно глядя вперед. И не видели, что позади них с обеих сторон поднимается туман густой и тягучий, как кисель. Он возник из ниоткуда и двигался медленно, точно зверь на охоте, замирая и прижимаясь к земле. Туман, казалось, был живым существом, которое чутко реагирует на действия ребят. Когда Андрей заговорил, туман съежился, замер, выжидая.
– У меня такое впечатление, что мы маршируем на месте. Прошло полчаса, а мы не приблизились к этому лесочку ни на сантиметр. Мне все надоело здесь. Я, вообще, к маме хочу.
Серьезно? – Саша внимательно посмотрел на друга. Он впервые видел Андрея таким беззащитным и подавленным. Глупая бравада уступила место детской растерянности. Саше даже показалось, что Андрей сейчас расплачется. Поэтому он крепко обнял его за плечи и запел:
– Пора в дорогу, старина, подъем пропет,
Ведь ты же сам мечтал увидеть, старина,
Как на заре стучатся волны в парапет,
И чуть звенит бакштаг, как первая струна.
– Послушай, парень, ты берешь ненужный груз,
Ты слишком долго с ней прощался у дверей.
Чужими делает людей скупая грусть
И повернуть обратно хочется скорей,
– подхватил Андрей.
И дальше они уже пели вместе, отбивая шагами каждый такт:
– Дожди размоют отпечатки наших кед,
Загородит дорогу черная стена,
Но мы пройдем, и грянут волны в парапет,
И зазвенит бакштаг, как первая струна.
– На, на, на… – зааплодировало эхо.
Ребята рассмеялись и принялись раскланиваться во все стороны. Но, когда они повернулись назад, то прямо перед собой увидели стену вязкого молочно-белого, киселистого тумана. Туман стоял плотной стеной от неба до земли.
– Ловушка, – шепнул Андрей, крепко сжимая руку друга.
– Капкан, – подтвердил Саша, отвечая крепким рукопожатием. – Глянь, что сзади?
– Сзади простор. Бежим!
– Погоди. Кисель следит за нами. Давай идти вперед спиной.
Они начали пятиться назад, крепко держась за руки. Кисель слегка потемнел от такой наглости и придвинулся ближе.
– Точно, следит, – сердито проговорил Андрей.
– Как мне все это не нравится… – процедил Саша сквозь зубы.
– А я вас предупреждал. Я вам говорил, что из нашей затеи ничего путного не выйдет, – сказал Андрей раздраженно. – Неужели, нам теперь придется погибнуть в рассвете лет? Вот уж дудки… Вот уж не выйдет…
– Ты что задумал? – тихо спросил Саша, но при этом так крепко сжал руку друга, что тот наморщился.
– Я думаю, надо сражаться! – громко крикнул Андрей. Кисель потемнел. – Да, да, мы станем сражаться, тем более, что нас кисель боится. Мы ему сейчас покажем!
– Погоди орать, – дернул его за руку Саша. – Мы уже вариант агрессии проходили. Забыл, что потом пришлось прощения просить? – Кисель слегка просветлел.
– Сань, а ты ему больше нравишься, – Андрей усмехнулся.
– Не уверен, что ему вообще кто-то нравится. Просто он нас сторожит. Или отвлекает, чтобы мы ничего не слышали и не видели. Посмотри еще раз назад.
Андрей чуть повернул голову. В это время где-то далеко зазвенели колокольчики, испуганно вскрикнула какая-то птица, грянул гром. Справа и слева в землю вонзились трезубцы молний. А прямо перед ребятами, словно из-под земли, возникли Екатерина и Елизавета.