– Скорее сюда, – схватив Андрея за руку, прокричала Елизавета.
– Сюда, сюда! – крикнула Екатерина, протягивая Саше обе руки. – Промедление подобно смерти.
Саша и Андрей разжали руки, повинуясь зову юных красавиц. Они только повернули головы к девушкам и тут же потеряли друг друга из вида. Густой матовый кисель вторгся между ними непроницаемой стеной. Андрей, опомнившись, хотел рвануться в гущу киселя, но Елизавета властно остановила его.
– Стой! Погибнешь!
Андрей повернул к ней искаженное злобой лицо. А она, подняв с земли ветку, воткнула ее в киселистый туман. Ветка загорелась.
– Спасибо, – буркнул Андрей и отошел на шаг назад.
– Вы могли бы быть полюбезней, я вам жизнь спасла, – надулась Елизавета.
– Да плевать мне на такую жизнь, – схватив ее за плечи, выкрикнул Андрей.
– Эй, полегче, грубиян, – Елизавета всхлипнула.
Андрей испуганно опустил руки и попятился. При этом он сделал несколько немыслимых реверансов и пробубнил:
– Пардон-с, пардон – с. Не хотел-с. Почту за честь. Буду премного благодарен-с. Всегда к вашим услугам-с…
Елизавета расхохоталась. Серьезно смотреть на этот концерт было невозможно. Андрей замер на миг в непонятной позе, а потом тоже рассмеялся. Елизавета подошла к нему и, протянув руку, проговорила:
– Мир! Я вас прощаю, князь Андрей.
– Мир! Я ваше прощение принимаю, княгиня…
Андрей крепко сжал теплую девичью ладошку и надолго задержал ее в своей руке. Елизавета смущенно опустила глаза, а на щеках проступил персиковый румянец. Андрей подмигнул и шепнул ей на ушко:
– Не краснейте так, моя прелесть, а то я подобно Егору превращусь в страшного монстра и съем Вас.
– А вы не боитесь, что в монстра могу превратиться я? – спросила Лиза, побледнев.
– Ого! Это было бы весьма интересно, – внимательно глядя в ее зеленые глаза, проговорил Андрей.
Ему показалось, что перед ним совсем другая девушка. С Елизаветой что-то произошло, но что, Андрей не мог уловить.
– Пойдемте! Я провожу вас в безопасное место, – взяв его под руку, скороговоркой выпалила она.
Андрей посмотрел на плотную стену киселя, которая стала совсем черной, и пробубнил:
– Накаркали: загородит дорогу черная стена… Самодеятельность школьная… Самородки доморощенные… Решили талантами похвалиться… Песни лучше не нашли… Захотели стену – получили стену… Нужна черная – разукрасим в черный… Все запросы выполним… Заказывайте, господа артисты…
Елизавета сделала вид, что ничего не слышит. Она развязала алую ленту, освободив огненно-рыжий пожар своих волос. Тряхнула головой. Андрей хмыкнул:
– Ваши волосы – пожар. Да, да, именно пожар. Я в этом пожаре горю. Я как мотылек лечу на огонь, зная, что погибну, сгорю. Но не прерываю свой полет… Не поворачивая назад, как глупый мотылек, который объясняется пламени в вечной любви…
Эхо подхватило его признание, повторив на разные голоса:
– Как мотылек.
– Mo-ты-ле-к-к-к.
– В вечной любви.
– Лю-б-ви-и-и-и…
Саша держал в своих ладонях прохладные руки Екатерины и улыбался. Она смущенно отвела глаза, не в силах выдержать его немигающего взгляда. Потом, решившись, проговорила:
– Полноте, полноте. Нам идти надо.
– Куда? Зачем? – спросил он мечтательно.
– Подальше отсюда. Пойдемте же. А то скоро стемнеет, – настаивала Катя, пытаясь высвободить свои руки.
– Пусть темнеет, – не поддавался Саша. – Нам еще Андрея забрать надо… Андрюха, нас зовут к спасительной пристани…
Саша повернул голову и, увидев черную глухую стену, нахмурился:
– Капкан захлопнулся, господа. Вы попались…
– Да, да! Да, да! – зазвенело эхо.
– А Вы? – он резко обернулся к побледневшей Екатерине и еще крепче сжал ее руки в своих. – Значит, Вы – подсадная утка, да?
– Да, да! Да, да! – ответило эхо.
– Прекрасно… Я теперь кое-что о Вас, Екатерина, знаю… Вот только мое знание никому не нужно. Оно не имеет никакого значения для спасения, потому что все теперь е-рун-да, – оттолкнув ее руки, зло сказал Саша. – Ведите меня туда, куда Вам велено-с…
Саша заложил руки за спину, как арестант, и опустил голову.
– Вы это зря, – улыбнулась Катя.
– Ведите, ну! – приказал Саша.
Девушка вздрогнула и, слегка приподняв платье, пошла вперед.
– Финита ля комедия. Финита! Нас всех растащили в разные стороны. Вместе мы были силой, представляющей угрозу. А порознь нас будет легче сломать. Только зачем все это? Вам-то, Катя, это все зачем? – раздраженно спросил он.
Она не ответила, а лишь ускорила шаг.
– 17 —
Утром Светлана проснулась позже обычного. Головная боль, которая донимала ее всю ночь, так и не прошла. Светлана потерла виски, силясь вспомнить то, что было с ней вчера, но не смогла. В голове была звенящая пустота. Светлана встала, подошла к окну и, обнаружив, что проспала дольше обычного, разозлилась.
– Спала, как слон, до обеда. Ужас какой…
– Сон – лучшее лекарство, – улыбнулся Валерий и, внимательно глядя на жену, спросил: с тобой все в порядке? Как ноги?
– Нормально, – проговорила она. – Ноги, как ноги, а вот голова раскалывается на множество малюсеньких частичек. Со вчерашнего дня болит…
– Голова? – удивился Валерий. – Вчера у тебя голова не болела…
– Как не болела? Ты же мне сам приносил таблетку цитрамона, – разозлилась Светлана. Валерий усадил ее на кровать и спокойно сказал:
– Послушай меня, только не перебивай. – Светлана кивнула, зажав голову руками. – Со всеми нами творится что-то странное после исчезновения ребят…
– Ты хочешь сказать, что у меня не все дома? – спросила Светлана растерянно.
– Светка, я просил не перебивать, – миролюбиво проговорил Валерий. – Милка с Игорем видели за рекой снежные горы. Мы все видели восход и закат одновременно. Даже сделали фото, чтобы запомнить это событие. А ночью от фотографий осталась кучка пепла. Тебе стало плохо, помнишь?
– Что-то припоминаю, – не совсем уверенно ответила Светлана.
– Тебе это все не приснилось. Это все было наяву. Ты так расстроилась, что не могла даже ногами передвигать. Я тебя на руках отнес в спальню. Уложил, укрыл и уснул…
– Раньше меня? – засмеялась Светлана.
– Ну, ты же знаешь, что подушка – это для меня все! Зато, я встал уже давно, с первыми петухами. А ты вот больше суток проспала.
– Как это? – вскрикнула Светлана.
– Уснула в пятницу, а проснулась в воскресенье, – объяснил Валерий.
– Я тебе не верю. Включи телевизор, – приказала она.
– Пожалуйста, – улыбнулся Валерий, щелкая кнопкой пульта. – Зачем мне тебя обманывать? Подумала бы своей головой. Мы с ребятами радовались, что ты спишь. Сон ведь лечит. Мила твердо была уверена, что ты встанешь совершенно другим человеком, забыв про все горести, свалившиеся на нас. А ты нам высказываешь претензии в знак признательности. Благодарю за такое радушие, дорогая Светуля…
– Перестань бубнить, как старый дед. У меня и так голова трещит. Пойдем лучше чай пить, – сказала она.
– Вот, это я понимаю. Это слова мудрой женщины, которую я обожаю, – Валерий поцеловал жену в щеку. – Пойдем на террасу. Мы там стол накрыли на свежем воздухе…
Мила вернулась домой, когда самовар был уже почти пустым.
– Где пропадала с утра пораньше? – поинтересовался отец.
– Пап, мам, Игорек, а у тети Тамары Дашенька – дареная, прелесть просто. Она лежит в кроватке, укрытая небесно-голубыми кружевами, – затараторила Людмила.
– Кто? – в один голос спросили все.
– Дашенька – дочка у тети Тамары. Милая такая. Просто пупсик резиновый. Прелесть, прелесть. А кружева ей Матрена Власьевна подарила, – пояснила Мила.
– Кто? – вскрикнула Светлана.
– Мат-ре-на Вла-сь-ев-на, – заикаясь, прошептала Мила. – A-а, что-о?
– Вспомнила, – выдохнула Светлана, прижав руки к груди.
– Что? – все семейство уставилось на нее с нескрываемым любопытством.
– Мы же все к бабке Матрене пошли, когда поиски мальчишек закончились… – сказала Светлана.
– И не побоялись к этой колдунье идти? – испуганно спросила Мила.
– Не побоялись, дочка, – в голосе Светланы прозвучали нотки грусти. – Нам было все равно у кого искать ответ на наши вопросы. Нам мальчиков найти хотелось. Мы не верили, что пропали они без вести… А Матрену все ясновидящей считают… Вот мы и пошли… Матрена не колдунья вовсе. Она просто одинокая женщина. Мы не ожидали, что она еще и красавица. Прямо дама статная, светская из другого века, не то, что мы, тетки деревенские…
– Так уж и деревенские? – улыбнулся Валерий. – Мы же с тобой в городе познакомились. Да и образование у тебя приличное – инженер – технолог. Какая же ты деревенская?
– Тут не в образовании дело, – отмахнулась Светлана. – У иного может и пять образований быть, а все равно – деревня. Культура должна быть внутри каждого из нас. Мне кажется, что внутренняя культура, интеллигентность и еще что-то даются с молоком матери. Посмотри, ведь все мы разные. А Матрена поразила нас какой-то внутренней статью. Она двигалась не так, говорила не так, как мы, а…
– Как старуха, – добавил Игорь.
– Глупый ты. Молодой, зеленый болван. Обидеть другого – это не великая наука. А вот утешить, поддержать, сказать что-то приятное, выслушать внимательно – не каждому дано. Этому учиться надо, если не впитал с молоком матери. Мы разучились быть добрыми. Книг не читаем. А торчим возле телика и компьютера день и ночь. Но ведь и там нам ничего хорошего не преподносят. Ни-че-го, – разозлилась Светлана.
– Мам, а я тетю Тамару с Дашей к нам пригласила, – попыталась разрядить накалившуюся обстановку Мила. – Вы не против?
– Нет, нет, – улыбнулась Светлана.
– Правильно сделала, дочка, – похвалил ее Валерий. – Что им в квартире сидеть. Здесь у нас свежий воздух, огород под боком.
– Мам, прости меня, – пробубнил Игорь. – Я не нарочно, думал тебя рассмешить…
– Лучше бы ты думал о том, что говоришь. Мысли должны быть быстрее языка, а не наоборот. Семь раз подумай, прежде чем говорить, понял?