Римма шла домой, повторяя:
– Все мы эгоисты. Все мы думаем только о себе. А надо думать о других. Надо научиться думать о других, о других… – остановилась, увидев двойную радугу, перекинутую через реку. Подумала, что радуга похожа на яркий разноцветный мост, который кто-то выстроил на реке.
– Чудо какое – радуга! Радуга в марте?! Вы видели что-нибудь подобное здесь раньше? – услышала Римма чей-то голос и так резко повернулась, что потеряла равновесие.
Она бы непременно упала в мокрый снег, если бы ее не подхватил под локоть мужчина, сказавший про радугу.
– Спасибо, – смущенно проговорила Римма.
– Не стоит делать резких движений, – улыбнулся незнакомец краешками губ. – Вы не находите, что две радуги, да еще в марте – весьма необычное явление?
– Да, – согласилась Римма, поймав себя на мысли, что она стоит под руку с совершенно незнакомым человеком. И даже не пытается высвободить свой локоть, а наоборот, крепко прижимает руку незнакомца к своему боку. Мало того, ей совсем не хочется никуда идти, а хочется стоять здесь и смотреть на радугу.
– У вас места необыкновенные. Сказочные места. А женщины одна другой лучше. Вы, наверное, первая красавица здесь? – голос у него был завораживающий.
– Вовсе нет, – улыбнулась Римма.
– Улыбка у вас фантастическая! – сделал он ей комплимент. Римма смущенно опустила глаза. – И смущаетесь вы, как школьница. А у вас, наверное, муж ревнивый…
– Ну, хватит, – рассердилась Римма скорее на себя за то, что стоит с незнакомцем и слушает его, забыв обо всем на свете.
Она выдернула свою руку и снова чуть не упала. Незнакомец подхватил ее под оба локтя так, что они теперь стояли друг против друга, совсем рядом. Римма почувствовала нежный аромат его дорогого одеколона. Посмотрела в его голубые, горящие юношеским восторгом глаза, и поспешно опустила голову. Ей показалось, что она совершает что-то предосудительное, плохое. И нужно скорее бежать прочь от этого незнакомца, но она стоит без движения, словно ей приказали замереть.
– Не бойтесь вы так, – улыбнулся он. – Вы так волнуетесь, что я слышу, как стучит ваше сердце. Успокойтесь, поцелуй мы оставим на потом…
– Что? – прошептала Римма и подняла на него испуганные глаза.
– По-це-луй! – засмеялся он и разжал объятия. – Меня зовут Владимир Львович. Мой папа был Львом, но вас это не должно пугать. До скорого свидания. Не падайте больше.
Он повернулся и ушел прежде, чем Римма смогла сказать, что не собирается с ним больше никогда встречаться. Что сегодняшний случай вообще ничего не значит, просто над рекой двойная радуга в марте, вот и все… Или не все?
– 24 —
Егор очнулся. Прямо перед собой он увидел удивленные васильковые глаза и пропел:
– По-ли-ноч-ка! По-ли-на – это вы!
– Ой, наконец-то, вы пришли в себя, – защебетал алый ротик.
– По-ли-на! – повторил он.
– Я не Полина, я Анжелина! Ан-же-ли-на! – фыркнули губки.
– Как? – удивился Егор и попытался встать.
– Нет, нет, не двигайтесь, а то вы повредите все аппараты, – забеспокоился ротик.
– Какие еще аппараты? – испугался Егор, переводя взгляд на свое тело.
– Аппараты жизнеобеспечения, – пояснила Анжелина.
– Милая барышня, объясните, что все это значит? – взмолился Егор. – Зачем в меня воткнули такое огромное количество трубок?
– Вы были без сознания, когда вас нашли недалеко от вулкана…
– Какого вулкана?
– Нашего вулкана Тейде, – невозмутимо ответила Анжелина. Но, увидев, как побледнел Егор, строго добавила. – Если вы будете так волноваться, то я ничего вам больше не скажу.
– Я не буду волноваться, не буду. Меня одного нашли или со мной кто-то еще был? – с надеждой спросил Егор.
– Вы были совсем один. Вас по голове ударил камень, вылетевший из жерла вулкана. Вы упали без сознания. Лава прошла в нескольких сантиметрах от вашего тела. Вы могли сгореть в раскаленной огненной реке, но вы каким-то чудом остались живы. У вас, по-видимому, было отравление вулканическими газами, поэтому вы так долго не приходили в себя.
– Господи! – простонал Егор. – Меня нашли одного у какого-то вулкана, где я надышался каких-то газов и еще получил камешком по головушке. Вы меня, наверное, разыгрываете?
– Я вас не разыгрываю. А вот почему вы про Пико-де-Тейде – вершину нашего острова – говорите так пренебрежительно, мне не понятно совсем, – сказала Анжелина обиженно. Исконные жители острова – белокурые гуанчи называли гору Вершиной ада. И лишь в пятнадцатом столетии испанские конкистадоры назвали её Пико-де-Тейде, не подозревая о том, что это – дремлющий своенравный вулкан, который пробуждается тогда, когда захочет и швыряется камнями. Он извергает из своего чрева огненную реку, а потом затихает, умолкает до времени, известного лишь ему одному. Мы зовем вулкан сокращенно – Тейде, но не выказываем к нему пренебрежения, боимся его непредсказуемого нрава. И вам я советую быть осмотрительней, следить за своими словами. Островитяне не любят болтунов.
– Островитяне? Вы хотите сказать, что я на острове? – У Егора стало кисло во рту.
– Да, вы на острове Тенериф! – проговорила Анжелина. – К тому же – это самый большой остров, который по преданию охраняет вулкан Тейде, уподобившись доброму отцу. Конкистадоры считали, что Канарские острова – это семь дочерей Пико-де-Тейде – Тенерифе, Пальма, Иерро, Гомера, Гран-Канария, Фуэртевентура и Лансароте. А гуанчи считали, что в горе обитает божество преисподней – Гуайот. Неужели вы этого не знали? – Егор отрицательно покачал головой. – И про то, что в 1705 году под лавой погибла большая часть портового города Гарачико, тоже не слышали? И вы не в курсе, что последнее большое извержение было в 1909 году, а поток лавы растекся по западному склону на пять километров?
– Что? Мама, где я? – простонал Егор, поняв, что девушка не шутит. Что он действительно где-то очень, очень далеко от своего родного Северобайкальска, где даже на уроках географии он ничего не слышал ни про какой остров Тенерифе, ни сказок про вулкан Тейде.
– Вы правда не знаете, где мы находимся? – внимательно глядя на Егора, спросила Анжелина.
– Я действительно не знаю, где нахожусь, – сказал Егор с грустью.
– Канарские острова расположены в Атлантическом Океане, – сказала Анжелина. – На закате конус горы похож на черный треугольник, помещенный в малиновую рамку. И тогда мне лично начинает казаться, что гуанчи были правы, и в горе действительно обитает бог огня. Иначе как объяснить нынешнее извержение?
– Аааааа, – застонал Егор и закрыл глаза. Ему хотелось, чтобы все, что он сейчас услышал, было шуткой или сном.
– Что с вами? Вам плохо? Я сейчас позову доктора, – сказала Анжелина и убежала.
Егор лежал с закрытыми глазами, приказывая себе проснуться. Но, когда он открывал глаза, все оставалось на своих местах. Егор никуда не перемещался из больничной палаты, где он был подключен к аппаратам жизнеобеспечения. А Егору нестерпимо хотелось домой, хотелось обнять друзей. Их насмешки были бы сейчас уместнее, чем лекарства.
Егор услышал, как в палату вошли люди. Они что-то долго обсуждали. Трогали трубки, щупали пульс Егора. Но он не хотел открывать глаза. Лежал и вспоминал свою Шальную реку, по которой они с ребятами сплавлялись на байдарке.
– Поднажми! – командовал Саша.
– Веселей, Егорка, скоро будет горка! – кричал Андрей.
– Смотри, сам не робей, дорогой мой Андрей! – отзывался Егор.
– ¿Que es esto? ¿Que es esto?[3] – услышал Егор и открыл глаза. Он увидел серебряный ковшик, который дала ему Полина, и улыбнулся.
– Это мне Полина дала.
– Му bien, – сказала девушка.
– Donde esta Polina?[4] – спросил ее врач.
– Polina esta en Las Palmas,[5] – ответила девушка.
Егор удивленно смотрел то на Анжелину, то на врача и не мог понять, о чем они говорят. Наконец, не выдержал, спросил:
– На каком языке вы разговариваете?
– На таком же, на котором и вы, – ответила Анжелина.
– И какой же это язык, если я не понимаю ни слова? – хмыкнул Егор.
– Мы говорим на своем родном испанском языке. Перестаньте морочить нам голову. У вас не такая серьезная травма, чтобы вы полностью потеряли память, – грозно проговорил врач.
– Как, на испанском? – удивился Егор. – Я в школе немецкий учил до девятого класса. А потом вообще у нас иностранного не было. Я по-немецки-то еле, еле говорю, а вы утверждаете, что я свободно изъясняюсь по-испански? Нет, этого просто не может быть.
– Но, тем не менее, вы говорите по-испански, и мы вас прекрасно понимаем, – врач прищурился.
– Вы мне говорите правду? – спросил Егор, надеясь услышать отрицательный ответ. Ему хотелось, чтобы это все было розыгрышем. Но…
– Конечно, мы говорим вам правду, – сказал врач строгим голосом. – Здесь не место для розыгрышей. Да и зачем нам вас разыгрывать? Вас нашли у вулкана и доставили в нашу больницу. У вас была черепно-мозговая травма. Вы были босым и практически без одежды. При вас был только этот предмет, – врач показал ковшик.
– А где моя одежда? – испугался Егор.
– Остатки вашей одежды пришлось выбросить, – ответил доктор.
– Остатки? – Егор приподнялся.
– Да, – кивнул доктор и добавил, – ваша рубаха обгорела. Нам пришлось ее разрезать, чтобы вас раздеть. Вы все еще не верите? – Егор кивнул. – Анжелина, помогите больному встать. Пусть он посмотрит в окно.
Анжелина отключила аппарат, отсоединила трубки, опустила подлокотник, чтобы Егору было удобнее подняться. Врач в это время открыл жалюзи на окне. Комната заполнилась ярким солнечным светом. Егор встал, сделал несколько неуверенных шагов, опираясь на руку девушки.
– Смелее, смелее, – подбадривала она.
– Голова кружится, – сказал Егор, пытаясь оправдать свою медлительность. На самом же деле он медлил из-за боязни увидеть не то, что ему хотелось. Он и так уже был несказанно удивлен необычной сверкающей аппаратурой, которая размещалась в его палате. Такие приборы показывали только в иностранных фильмах. А Егор видел их теперь перед собой и даже был подключен к этим мигающим и тихо жужжащим аппаратам. Было от чего кружиться голове. Да еще и надписи на испанском языке, которые пугали и удручали Егора. Он понимал, произошло нечто необъяснимое, и сейчас ему придется соприкоснуться с пугающей реальностью. Ему придется принять все, как есть, и попытаться найти выход, если это будет возможно. Егор глубоко вздохнул и сказал уже чуть громче: