На ходу я сбрасывала верхнюю одежду – шапку, меховой жакет, закатывала рукава. Чем быстрее я получу информацию, тем быстрее смогу увидеться с Виктором.
Сторожевой на входе отдал мне свиток с информацией, которую нужно было получить. Я постояла в коридоре, привыкая к теплу и свету. Не знаю, что происходит с глазами при обращении, но к свету они теперь намного чувствительнее.
Задача была предельно ясной. И, похоже, наконец-то меня отправили делать то, о чем я просила. В мутном пыльном зеркале я увидела, как по моим губам пробежала улыбка. Вышел один из приближенных отца, Гаерт.
– Приведи заключенного в подвал, – распорядилась я. – И принеси мне что-нибудь… веселое.
Он понял. Гаерт с удовольствием сделал бы все сам. Но отец настоял, чтобы нашего гостя допросила я. Наверняка Гаерт не в восторге от того, что я здесь. Но отрицать, что будет весело, он не может. Второго такого садиста еще поискать во всем Тригоре.
Подвал был специально оборудован для занятий такого рода. Часть комнаты была отгорожена массивными частыми прутьями, а во второй половине стоял стол с ремнями. Я провела пальцем по столешнице и отметила, что его недавно мыли. Отмывали кровь?
Инструменты сами появились на столе. Гаерт маг, потому он и выбился в командиры лагеря.
Я рассматривала блестящие металлические клещи, когда дверь открылась, и двое никт внесли гостя. Он едва перебирал ногами и не оказывал никакого сопротивления.
– Запереть его, миледи?
– Брось здесь. Что вы с ним делали?
Носком сапога я заставила мужчину перевернуться на спину. Кровоподтеки на лице, сломано несколько ребер, вывихнуто плечо. Ничего такого, из-за чего можно переживать. Будет сотрудничать, сохранит при себе конечности.
– Оставьте нас.
Никты мгновенно послушались, но не Гаерт. Он с улыбкой покачал головой в ответ на мой недвусмысленный взгляд. Потом все же соизволил пояснить:
– Он опасен. Ты слишком самоуверенна. Я побуду здесь. Не волнуйся, он весь твой.
Состроив Гаерту рожу, я повернулась к пленнику и опустилась возле него на корточки.
– Знаешь, это моя самая нелюбимая часть допроса, но я должна спросить. Может, ты будешь сотрудничать, и мне не придется брать в руки разные мерзкие, совершенно не подходящие девушке инструменты, а?
– А может, – вдруг хрипло отозвался мужчина, – заткнешься и отныне будешь использовать рот только по единственно полезному назначению?
Я тяжело вздохнула. И почему мне за это не платят? Будь я леди, обиделась бы.
– Ответ неверный, Альдред.
Потом подошла к столу и задумалась.
– Что ты предпочитаешь? Есть особые пожелания?
Мне, в сущности, было все равно. Я и голыми руками могу сделать так, что Альдред забудет, как его зовут. Но с подручными средствами интереснее.
– Знаешь, мне даже жаль, что нужно задать вопрос. Если бы его не было, я бы получила больше удовольствия.
Я остановилась на небольшом приспособлении, которое при правильном использовании может сделать очень больно.
Он расскажет мне то, что нужно, но уже находясь на той грани, когда логика и мышление отключаются. Когда Альдред перестанет помнить, что его не оставят в живых, он расскажет. Вряд ли сейчас он верит, что его просто так отпустят, получив нужную информацию.
– Пока я выбираю, ты все еще можешь отказаться от нашего милого свидания.
Альдред молчал. Я глубоко вздохнула и сжала пальцы на металлической ручке. Но поверх моей ладони легла рука Гаерта. И это прикосновение вызвало волну отвращения, несравнимого с ненавистью к Альдреду. Захотелось уничтожить этого мага, я почти почувствовала, с какой радостью сломаю ему шею.
– Гаерт, – процедила я, – не забывайся.
Он убрал руку и усмехнулся:
– Прости. Решил помочь.
– Еще раз ко мне прикоснешься – закончишь дни в каком-нибудь ущелье.
Он убрал руку, но не торопился отходить. И я чувствовала его дыхание на затылке, что очень напрягало. Ярость внутри клокотала.
– Возьми что-нибудь попроще для начала. У тебя впереди вся ночь.
– Заткнись и отойди от меня. Иначе…
Я повернулась к нему и недвусмысленно толкнула в грудь. Гаерт не стал упорствовать. Неприятно улыбаясь, отошел к стене. Я схватила первый попавшийся инструмент и повернулась к Альдреду. Мне уже было плевать, я была так зла, что могла убить его сразу.
Как он оказался на ногах, не знаю, но пощечина была сильной даже для никты. Я не удержалась на ногах и упала на пол, а разряд электричества, полетевший следом, пронзил насквозь.
– Никту нельзя вырубить электрическим ударом, – откуда-то сверху раздался ленивый и спокойный голос Гаерта. – Тебе потребуется ее усыпить.
– Знаю, – хмыкнул Альдред. – Но это было так приятно!
Пока я приходила в себя и пыталась вернуть контроль над телом, мужчина что-то пробормотал, и меня накрыло серебристое свечение. Потом пришла жуткая усталость и сонливость, противиться которой было совершенно невозможно. А потом – тьма.
Завывала метель. И еще слышался какой-то звук, – скрип, будто кто-то очень большой шел по снегу. Я открыла глаза, но ничего не увидела, лишь темноту. Ощутила хвойный запах, напоминавший о славном празднике Нового года, когда по всему дому расставлялись веточки сосны или пихты. Потом, когда смогла чувствовать тело, я уловила мерное покачивание того, на чем я лежала. И только когда поняла, что нахожусь в движущейся повозке или санях, смогла оценить собственное положение.
Руки были скованы железными антимагическими кандалами, как и ноги. Рот не был завязан, но пить хотелось неимоверно, и в горле першило. Кандалы были прикреплены к чему-то, не давая свободно двигать скованными руками. А еще я была надежно укрыта, судя по всему, шкурой. Запах хвои, как я догадалась, исходил из маскировки, которая скрывала меня от посторонних глаз. Обычно в санях перевозили хвою. Она ценилась как средство от простуды среди бедняков и особенно популярна была в преддверии этого самого Нового года, который близился. Значит, кто бы ни вез меня, он изображал из себя торговца хвоей.
Медленно я вспоминала, что произошло. Гаерт – предатель… Что ж, не зря он меня бесил. Они с Альдредом, выходит, разыграли некий план, как по нотам. А я в их ловушку попалась. Но как им удалось меня увезти из лагеря? И куда, демоны их побери, мы направляемся?
Снаружи послышались голоса, и я притихла.
– Она очнулась?
– Нет еще. Не думаю, по крайней мере.
Если верить моей памяти, вторым был Альдред. Первым – Гаерт, в котором я не разглядела предателя. А должна была. Где мое чутье? Почему я списала все на ненависть между никтами и магами? Почему не проверила его, не убедила отца, что он опасен?
Теперь расплачивайся, Олианна.
– Иди. До границы недалеко, там нас встретят. Тебе надо возвращаться, – сказал Альдред.
– Уверен? Не наделаешь глупостей?
– Что ты имеешь в виду под глупостями?
Я прилагала миллион усилий, чтобы не шевелиться и не выдать себя. Чем больше я узнаю, тем проще будет сбежать, вернуться к отцу и довершить то, что начала.
– Я имею в виду, что эта девчонка уже не та, что ты знал. Она не просто изменилась. Твоя Оляна мертва, а в ее теле живет эта тварь. Ты знаешь, скольких она убила?
Скольких? Человек десять максимум. Нет, я, конечно, звезда, но не в этой области.
– О, не волнуйся, я хорошо представляю, что это такое. И если ты думаешь, что я начну обниматься с ней, гладить ее по головке и заплетать ей косички, можешь уходить в отставку, Гаерт. Она нужна мне не из-за внезапно нахлынувших сентиментальных чувств. Она ближе всего к нему. И больше всего силы он выкачал из нее.
– Что ж, без боя она не сдастся. Ты уверен, что сможешь выяснить все?
Альдред ответил таким тоном, что даже у меня волосы на голове зашевелились:
– Будь уверен. Она расскажет, покажет и будет счастлива, что легко отделалась.
Похоже, сыграть на его бывших чувствах не выйдет. Если они вообще были, чувства эти. В голосе Альдреда звучала настоящая угроза. И что-то мне подсказывало, что она более реальна, чем все, что было раньше.
– Не перестарайся, – хмыкнул Гаерт. – Она нужна живой до особого распоряжения Виктора.
Некоторое время они молчали, потом сани остановились, и я услышала шорох. Гаерт, вероятно, слезал, потому что вскоре послышался хруст снега, и голос стал приглушеннее:
– Кстати, она все еще девчонка. В смысле, если тебе будет холодно или одиноко, она с удовольствием тебя согреет. Насколько мне известно, никому из нас так и не удалось попробовать дочурку повелителя.
О да, Гаерт, но ты пытался, помнишь?
Как я жалела, что не могу высказать все ему в лицо, а вынуждена представлять собственные ответы на его реплики!
– Я учту это, – хмыкнул Альдред.
А вот это уже серьезнее. Хотя насилие с его стороны меня мало пугает. Если он хочет получить мое тело, он его получит. Информацию? Что ж, пускай попробует, но потом не кричит, что все это вышло ему боком. Никты, вопреки суждениям, не становятся тупее после обращения. По крайней мере, те никты, которые были магами. Я – была.
Вопрос в том, как сбежать. Потому что только на свободе я смогу уничтожить того, кто незаконно правит Тригором. Кто отнял у меня детство и загнал в демонову деревню на краю света. Кто отнял право быть принцессой и жить в нормальной семье.
Я боялась, что если выдам свое пробуждение, пока Гаерт еще не отошел достаточно далеко, спровоцирую его на активные действия. Поэтому лежала тихо еще примерно с час, но потом жажда стала нестерпимой, и я пошевелилась, закашлялась.
Почему так хочется пить? Будучи никтой, я не нуждалась в пище и воде.
– Проснулась?
То, что меня укрывало, откинули в сторону, и холод коснулся обнаженной кожи. На мне были лишь рубашка и штаны. И больше ничего. Они явно знали, что холод не причинит мне вреда – до поры до времени, конечно. Никты не обитают в северных районах, потому что не могут долго находиться на морозе. Да, они не чувствуют холода, но это не значит, что он им не вредит. Полное замерзание происходит за сутки нахождения при минус двадцати. Такая температура не редкость на севере Тригора, и уж точно не редкость в Двуледе, куда меня решил везти Альдред. Они довольно основательно к этому подготовились.