Омару снился необычный сон: он где-то в горах, солнечный, но не жаркий день. Недалеко внизу слышно журчание ручья. Кругом тихо и спокойно. Напротив него сидит… он сам. Он ясно ощущал, что на площадке их двое. И оба сидят, не разговаривая, но в безмолвии понимая друг друга.
— Ты часто повторяешь о своем стремлении к познанию истины.
— Да.
— Но уже эти слова твои непонятны: кто ты, стремящийся к познанию истины?
— Не знаю.
— Но есть ли различие между тобой и истиной, к которой ты стремишься?
— Да.
— Следовательно, есть истина внутри тебя, но ты ее не знаешь и к ней не стремишься, и есть истина вне тебя, которую ты также не знаешь, но надеешься узнать. Откуда же ты знаешь, что ты тот, кто стремится к познанию истины?
— Потому что я никогда не чувствую себя удовлетворенным от того, чего достиг в своих исследованиях.
— Но поскольку ты себя не знаешь, то и твои слова сомнительны.
— Ладно, иначе я скажу: я познаю, чтобы продолжать понимать, в том числе и себя, но я не стараюсь понять, чтобы потом перестать познавать.
— Я тебе дам один совет: если хочешь сделать действительный шаг к самому себе, найди в себе великое и непонятное для тебя самого.
— А что потом?
— Видишь ли, есть познающие, которые стремятся быть светом между этим миром и вечностью. Есть познающие, которые осторожно идут по туго натянутому канату между жизнью и смертью. Есть познающие, которые с истошными воплями идут по канату, брошенному на землю во дворе их дома.
— Я не понимаю.
— Почему? Ведь я — это ты.
Предутренние сны часто вызывают головную боль, которая долго не проходит…
В 1091 году Омар Хайям написал «Трактат о существовании». Но еще незадолго до этого он закончил небольшое сочинение, дошедшее до нас под заголовком «Свет разума о предмете всеобщей науки, сочинение мудреца Омара ибн Ибрахима аль-Хайями».
Вообще надо отметить, что все его четыре философских произведения, созданные между 1080 и 1091 годами, достаточно целостны по тематике и рассматриваемые в них проблемы взаимосвязаны. Более того, к некоторым из них Хайям возвращается вновь и вновь.
Трактат «Свет разума о предмете всеобщей науки» начинается с констатации мысли, высказанной Хайямом уже ранее: «Вещь должна существовать, и притом существовать в одном из двух существований (в вещах или в душе), если же этого нет — это не вещь; нет вещи, которая не существовала бы с необходимостью в одном из двух существований… Поскольку сущее и вещь являются всеобщими, более первичным как предмет всеобщей науки является сущее, так как оно более очевидно».
В этом произведении еще резче проявляется естественнонаучный релятивизм Хайяма. Он подчеркивает, что существование и в вещах, и в душе есть относительное явление. Более того, Хайям утверждает: «Однако твердо установлено, что все случайно». Это, в общем, закономерно вытекает из тезиса, который он развивал в предшествующих работах: «Поскольку только Творец является необходимо сущим, все остальное возможно сущее». Иначе говоря, все остальное вполне можно считать случайным. В том числе и личность, даже так называемую великую личность.
Так как вечных законов твой ум не постиг —
Волноваться смешно из-за мелких интриг,
Так как Бог в небесах неизменно велик —
Будь спокоен и весел, цени этот миг.
В этом же произведении он вновь доказывает, что существование не может быть вещью помимо самого существующего: «Разум не может судить о вещи, если он не отвлечен от индивидуальных случайностей… и невозможно, чтобы эта отвлеченность находилась вне вещей».
Далее Хайям приходит к выводу, что существование в вещах отлично от того, каким оно существует в разуме: «…существование существующего в вещах существует само по себе, и понятие о его существовании, помимо его самого, имеет место только после понимания его разумом, и поистине разум понимает это свойство только после того, как познает его и превращает в познанную сущность». Но при этом «разум не может судить о вещи, если он не отвлечен от индивидуальных случайностей». Таким образом, Хайям не только ставит вопрос о соотношении общего, частного и индивидуального в познании, но и стремится решить важнейшую по сегодняшний день методологическую проблему целостности познания.
Действительно, утверждает он, существующее в вещах и его существование — одно и то же. При его познании оно превращается в познаваемую сущность. Но в этом процессе играют роль и ощущения человека, и его воображение: «…для нас нет познанного в чистом виде, и оно невозможно…» Это обусловливается тем, что не выполняется важнейшее условие: «чтобы разум при познании предмета был бы единым, как Творец».
Вероятно, одна из причин, заставивших Омара Хайяма написать этот трактат, заключалась в стремлении высказать свою точку зрения по проблеме познаваемости Аллаха: «Одним из сильных сомнений… представляющим собой предмет спора, является то, что если нас спросят, является ли абсолютное существование познаваемой сущностью или не является познаваемой сущностью?..»
В данном случае Хайям противопоставляет свое мнение представлениям и ортодоксальных факихов, и мутакаллимов, и исмаилитов, которые, исходя, правда, из различных предпосылок, утверждали, что Аллах принципиально не познаваем. Философ при помощи рациональной логики пытается доказать то, что являлось основной целью суфизма: «…если мы ответим, что оно (абсолютное существование. — Ш. С., К. С.) не является познаваемой сущностью, это было бы нелепо, так как если бы оно не было познаваемой сущностью, существующей в душе, то было бы нелепым и наше утверждение, что существование в вещах есть вещь помимо самой сущности».
Омар Хайям приходит к следующему выводу: «…существование, представляющее собой сущность первой истины, является необходимостью… Существование, являющееся противоположностью несуществования, о котором говорится по поводу всех вещей, является необходимым свойством этой сущности…»
В «Трактате о существовании» Хайям классифицирует определения для объектов на два рода — существенный и случайный. И тот и другой, в свою очередь, подразделяются на два вида — относительный и действительный.
Для дальнейших рассуждений Хайяма важно понять, что он имеет в виду под этими последними двумя видами: «Действительным (случайным) видом является, например, определение того, что тело черное, если оно (на самом деле) черное. Чернота есть действительное свойство, помимо самого черного, и является действительным определением. Доказательство этого действительного вида не нуждается в доводах, так как оно ясно как для разума, так и для воображения и ощущения.
Относительным случайным видом является, например, определение двойки как половины четверки, так как если бы свойство двойки быть половиной четверки существовало бы помимо самой двойки, имелось бы бесконечное число понятий помимо ее самой. Доказательство основывается на невозможности этого».
Омар Хайям связывает понятие «относительное определение» с предпосылкой, что общие понятия существуют только «в душе»: «…когда разум познает какое-нибудь понятие, он разумно разделяет это познаваемое, познавая все его состояния, и если он найдет это понятие простым… и найдет для него определение, то он познает, что эти определения свойственны этому понятию относительно, а не по его существованию в вещах…»
Объектом дискуссии вновь для Хайяма выступает проблема существования. Своих оппонентов он называет «людьми истины». Поскольку именно исмаилиты называли себя так, можно предположить, что в данном случае он дискутирует именно с ними: «По-видимому, вопрос существования труднее, чем остальные случайные свойства. Некоторые из людей истины сомневались в нем, поскольку они говорят, что, например, разумный человек обладает истиной и сущностью, в определение которой не входит существование, так что мудрый может познать понятие человека без понимания вместе с тем того, существует ли он или не существует…»
Дискуссия разворачивалась по поводу ключевого вопроса о возможности познания, о предметах и ограничениях этого познания, и в частности познания Всемогущего Творца. Исмаилиты утверждали, что единственным исключением для познающего является Творец, который по этой причине является безличным по своей сути для людей. Понятие «существование» нужно Хайяму для противопоставления подобной точке зрения своей концепции, которую он развивает в своем трактате. Для него необходимо сущее можно представить только как существующее. Причем свойство существования необходимо сущего вытекает из его сущности (то есть того, что в принципе познается). Следовательно, Творец не сотворил это свойство, а оно присуще ему изначально: «Если бы свойство существования было бы понятием, [существующим] помимо его самого, то в его сущности… была бы множественность…» А это противоречит разделяемому им кораническому тезису о единстве Аллаха.
Однако Хайям оказывается перед проблемой: каким образом совместить принцип познания Всевышнего (который одновременно абсолютно имманентен и абсолютно трансцендентен по отношению к человеческому бытию) и принцип относительности познания человека как трехмерного существа. Для этого он вводит понятие относительной множественности Аллаха, понимая под этим, вероятно, формы проявления Бога: «…необходимо сущий по своему существу один во всех отношениях, и ему ни в коем случае не присуща множественность, за исключением относительной множественности, которая, по-видимому, бесконечна по своему числу, но относительная множественность никоим образом не делает множественной сущность».
Итак, Всемогущий Аллах — познаваем, но это познание — относительно, как и все остальное в этом земном мире. И здесь Омар Хайям резко расходится с одним из ключевых положений суфизма. Мусульманин может и должен идти по пути познания Всевышнего, но при этом Аллах всегда будет оставаться тайной для человека: «Итак, все свойства необходимо сущего являются относительными (для человеческого познания. —