Я — школяр в этом лучшем из лучших миров.
Труд мой тяжек: учитель уж больно суров!
До седин я у жизни хожу в подмастерьях,
Все еще не зачислен в разряд мастеров…
Вместо солнца весь мир озарить — не могу,
В тайну сущую дверь отворить — не могу,
В море мыслей нашел я жемчужину смысла,
Но от страха ее просверлить не могу.
И именно отсюда следует трезвый, без всяких иллюзий, всепроникающий релятивизм мышления Омара Хайяма:
Кто сведущ глубоко в делах земного царства,
Тому одно — печаль, и радость, и мытарства.
Не вечны, милый друг, добро и зло Вселенной,
На свете все — болезнь, на свете все — лекарство.
Другой аспект, другая сторона рационального релятивизма Хайяма оказывается уже органичным компонентом суфийского мироощущения: все в конвенциональном мире, определяемом законами и нормами человеческого мышления, находится в непрерывном изменении и постоянном движении. Здесь все лишь переход от одного состояния (которого нет в действительности) к другому состоянию (которого, естественно, тоже нет), здесь нет ничего абсолютного, кроме тайны.
О невежда, вокруг посмотри, ты — ничто,
Нет основы — лишь ветер царит, ты — ничто.
Два ничто твоей жизни — предел и граница,
Заключен ты в ничто, и внутри ты — ничто.
Поутру просыпается роза моя.
Поутру распускается роза моя.
О жестокое небо! Едва распустилась —
Как уже осыпается роза моя.
Верующий и мыслящий человек должен быть предельно смелым и мужественным, преодолевая все испытания, даруемые Аллахом, постоянно сталкиваясь, ощущая, погружаясь в ту тайну, которая неизменно присутствует внутри и вне его тела и духа. Но мыслящий индивид должен также осознавать «здесь и сейчас», что в своем индивидуальном потоке жизни, на своем личностном пути познания он ежеминутно сталкивается с загадками, которые сам же и создает. Мышление, чувства, желания, воля выделяют, определяют, ограничивают в этом бесконечно многообразном мире то, что личности, в соответствии с ее культурными нормами, религиозными принципами и традициями, кажется необходимым, возможным или невозможным. Так, в соответствии с некими шаблонами ограничивается, переформатируется, огрубляется и почти перестает быть мерцающей загадкой тайна мира, так противопоставляется знакомый и обыденный мир человека тому таинственному миру, что также рядом, но который настолько непривычен и никогда не замечается.
Устойчивый, но только благодаря системе принятых иллюзий, описываемый знакомыми, но часто уже потерявшими первоначальные глубинные значения словами, символами культуры, сознательно и бессознательно ограничиваемый привычками, традициями отдельного индивида, личностный конвенциональный мир всегда противостоит сложному и загадочному, неуловимому и постоянно изменяющемуся потоку реальности. Омар Хайям говорит, что даже реальный мир, окружающий конкретного индивида, всегда сложнее самого сложного индивидуального образа об этом мире.
Ты видел мир, но все, что ты видал, — ничто.
Все то, что говорил ты и слыхал, — ничто.
Итог один, весь век ты просидел ли дома,
Иль из конца в конец мир исшагал, — ничто.
Суфии, как и Хайям, убеждены, что свобода тотального воображения, способность жить во многих реальностях многомерных миров одновременно может быть эффективнейшим приобретением на пути реального и эффективного самопознания личности. Нельзя бояться потерять привычный, комфортный, но только свой мир. Ведь глубочайшее прозрение заключается как раз в том, что признание потери, когда человек перестает хвататься за то, что безвозвратно утрачено, или за то, чего никогда и не было, оставляет за собой восхитительную пустоту, которая не бесплодна, а бесконечно плодоносна.
Одна из важнейших позитивных концепций в системе мироощущения Омара Хайяма — личностная жизнь как постоянная реализации потенциала человека. Личность, индивидуальность, индивид — это не только тело, не только душа, не только разум и так далее, это развертывание человеческой тотальности в течение времени всей его жизни, творение своего рода особой личностной мозаики, в которой, возможно, и скрывается зашифрованный ответ о предназначении каждого конкретного человека на земном плане. Жизнь личности — особая, уникальная ценность для Омара Хайяма:
Хорошо, если платье твое без прорех.
И о хлебе насущном подумать не грех.
А всего остального и даром не надо —
Жизнь дороже богатства и почестей всех.
За мгновеньем мгновенье — и жизнь промелькнет…
Пусть весельем мгновение это блеснет!
Берегись, ибо жизнь — это сущность творенья,
Как ее проведешь, так она и пройдет.
Но ведь жизнь невозможна без смерти. Более того, парадоксальным образом только смерть придает истинную ценность жизни. Как бы в разных аспектах, в различных ипостасях, с тончайшими нюансами обсуждает поэт с самим собой вечную тему жизни и смерти, бытия и небытия. Для Омара Хайяма сам принцип смерти как обрамления жизни играет, вероятно, важнейшую роль.
Прежде всего, смерть не должна быть неким бессмысленным, эмоциональным пугалом. В личностном восприятии жизни не должна забываться, обязательно должна присутствовать трезвая, без иллюзий, идея неизбежной смерти:
Разумно ль смерти мне страшиться? Только раз
Я ей взгляну в лицо, когда придет мой час.
И стоит ли жалеть, что я — кровавой слизи,
Костей и жил мешок — исчезну вдруг из глаз?
Смерти я не страшусь, на судьбу не ропщу,
Утешенья в надежде на рай не ищу,
Душу вечную, данную мне ненадолго,
Я без жалоб в положенный срок возвращу.
Если ночью тоска подкрадется — вели
Дать вина. О пощаде судьбу не моли.
Ты не золото, пьяный глупец, и едва ли,
Закопав, откопают тебя из земли.
Причем нельзя считать эти представления в прямом смысле пессимистическими. Точка зрения Омара Хайяма представляется по-своему достаточно эвристической. Человек смертен: можно спросить любого, и каждый даст утвердительный ответ. Но в своем каждодневном поведении, в своем мышлении, в своих чувствах индивид постоянно стремится забыть, что он смертен. Он в страхе, осознанно или бессознательно, бежит от этой, как ему кажется, безысходной мысли. И вот возникает и постоянно воспроизводится в различных культурах один и тот же максимально глупый парадокс: человек реально живет, забывая, что смертен, он живет, действует, любит, мыслит так, будто бессмертие является его родным братом. Но ведь это каждодневное, неконтролируемое ощущение иллюзии бессмертия рождает трагическую, бесконечно предательскую безответственность в личности.
Люди вновь и вновь повторяют банальные, бессмысленные ошибки — ну и что, ведь они «здесь и сейчас» ощущают себя бессмертными: у них еще будет время все исправить, все улучшить… Люди живут в мире постоянных повторов, постоянно подражая другим и забывая свой единственный духовный путь к совершенствованию — ну и что, они же «бессмертны», у них еще есть время все исправить, все улучшить…
Знает твердо мудрец: не бывает чудес,
Он не спорит — там семь или восемь небес.
Раз пылающий разум навеки погаснет,
Не равно ль — муравей или волк тебя съест?
Рефрен многоликого образа смерти у Омара Хайяма служит как бы тревожащим, пульсирующим напоминанием для мыслящей личности: будь предельно внимателен, у тебя есть своя цель в этой жизни. «Думали ли вы, что Мы создали вас просто так, без цели, и что вы не будете возвращены обратно к Нам?» (Коран. 23:115). Ты должен осознавать, что у тебя есть свой, неповторимый путь к этой своей цели, поэтому не трать зря жизненное время — самое главное твое богатство. Помни: смерть всегда готова бросить тебе вызов, поскольку смерть — твой терпеливо ждущий компаньон. Умей принимать ответственность за каждый свой поступок в каждый момент времени.
Вплоть до Сатурна я обрыскал божий свет.
На все загадки в нем сумел найти ответ,
Сумел преодолеть все узы и преграды,
Лишь узел твой, о смерть, мной не распутан, нет!
В рамках дилеммы «жизнь — смерть» существенную роль для Омара Хайяма играет соотношение настоящего, прошлого и будущего.
Коль можешь, не тужи о времени бегущем,
Не отягчай души ни прошлым, ни грядущим.
Сокровища свои потрать, пока ты жив,
Ведь все равно в тот мир предстанешь неимущим.
Когда человек вспоминает, тоскует о прошлом, думает или мечтает о будущем, он на самом деле не живет в реальном смысле слова, он лишь имитирует жизнь, растрачивая действительное время — время настоящего. Но что толку думать о прошлом — все одно его не вернешь. Думать или даже планировать будущее — да, но, может быть, реальная жизнь в настоящем — это более эффективная предпосылка созидания будущего. Кстати, для суфизма тема тотального осознавания настоящего, овладения, проникновения в это постоянное, мистическое настоящее всегда имела особое значение. Настоящее — эта та единственная точка, где временной поток соединяется с вечностью.
Словно ветер в степи, словно в речке вода,
День прошел — и назад не придет никогда.
Будем жить, о подруга моя, настоящим!
Сожалеть о минувшем — не стоит труда.
Вот снова день исчез, как ветра легкий стон,
Из нашей жизни, друг, навеки выпал он.
Но я, покуда жив, тревожиться не стану
О дне, что отошел, и дне, что не рожден.