Карак и Огрунд почувствовали это первыми, движение земли. В ужасе они отстранились от своей задачи, оставив Брэннога недоверчиво смотреть на их выражения. Их глаза были устремлены на море. Они прочли в его водоворотах движение чего-то иного, чем течения и приливы. Брэнног развернулся. Вода под лодкой вспенилась. Темные фигуры извивались под корпусом. Акулы? Слишком темные, черные, как грязь.
Руванна формировала их, придавая причудливую жизнь самой грязи, словно гончар, сжимающий глину, и пока она это делала, она отражала призрачные силы Толла Уоррена в свою работу. Лодка содрогнулась. Брэнног увидел, хотя и не мог понять, что ее сдвинуло. Он вскарабкался по лестнице, бросив свой длинный шест. Карак и Огрунд были словно окаменевшие, завороженные. Брэнног пришлось толкать их вдоль причала.
Двигайтесь! Лодка освобождается! — крикнул он. Он поднял последнюю из швартовных цепей и перекинул ее через плечо так же легко, как веревку. Двое Земляных вскарабкались по сходням на корабль, и Брэнног последовал за ними так же проворно, как если бы он был на суше. Он сбросил цепь и бросился на корму. Когда он это сделал, он почувствовал, как она задрожала, освобождаясь от грязи. Он перегнулся через перила, глядя вниз. Вода бурлила, черная, как масло; в ней было несколько существ, созданных из ила, безликих, их толстые, деформированные руки были прижаты к корпусу. Брэнног подумал, что что-то гораздо больше движется под кораблем, как будто ил волновался. Он отвернулся.
Денновия пришла к нему. Это она, — сказала она. Она делает это! Ее прекрасное лицо было бледным, глаза широко раскрыты. Брэнног проигнорировал ее и начал поправлять паруса, не желая упускать возможность поймать прилив. Лодка рванулась вперед, теперь уже нетерпеливая, в мгновение ока миновав конец гниющего причала и вынырнув в открытую воду.
Руванна села, закрыв глаза, ее странная скульптура закончилась. Она истощила ее, но когда она вдыхала полные легкие холодного воздуха, ее силы возвращались. Она сумела ухмыльнуться Огрунду, когда он стоял над ней.
Я не буду спрашивать, что ты сделал, — торжественно сказал он. — Но ты здоров?
Конечно! — улыбнулась она, вставая. И теперь Толуоррен тоже. Она указала на удаляющуюся рыбацкую деревню, огромные журавли в утреннем тумане. Тени сомкнулись вокруг нее, но гнетущее облако, грозившее задушить компанию, рассеялось. Руванна знала, что освободила всех несчастных духов, преследовавших деревню. Теперь от нее остались только кости.
Ее улыбка померкла. Внутри себя она чувствовала, как часть ее собственных сил уходит. То, что дала ей Омара, она забирала обратно. Она начала лучше понимать свою судьбу. Поскольку она не стала Голосом, человеческой отдушиной для Омары, ее силы не будут длиться вечно. Как скоро они могут исчезнуть, она не могла предположить. Достаточно долго, молилась она, чтобы найти выжившего. И пообщаться с ним.
23 Выживший
Руванна стояла на носу корабля, напряженная, как носовая фигура, ее глаза изучали пики и впадины моря. Это было бурно, судно швыряло, как лист, хотя Брэнног управлял им с абсолютной властью, его инстинктивное мастерство, так долго не используемое, вернулось к нему. Он измерял ветер и легко скользил по волнам, хотя этот залив Печали был самым странным морем, в котором он когда-либо бывал. Вода была почти сине-зеленой, становясь темнее, когда корабль входил в сердце залива, теперь в тридцати, сорока лигах от берега. Ветер, казалось, налетал на них со всех сторон, как будто у него был свой собственный разум, и он пытался сбить с толку любого проходящего моряка. Но других кораблей не было, и Брэнног сомневался, что кто-то плавал здесь уже много долгих лет. Небо упало на них, смятое одеяло серого и черного, всегда угрожающее штормом. Дождь лил обильно, потом прекратился, превратившись в густую морось, и не прекращался никогда. Если компания была несчастна в Толуоррене, то теперь только Брэнног был выше этого. Но он задавался вопросом, не стал ли он немного безумным, преследуя цель, которая увела его так далеко от земель, куда он должен был спешить.
Карак и Огрунд, оба напуганные морем, были жестоко больны, прятались в середине корабля, укрывались, закрывали глаза и разум, хотя бессердечность моря нашла их. Варгалу был завернут в толстые одеяла и спал, в то время как Денновия наблюдала за ним, сама бледная, хотя и не такая больная, как Земляная. Она чувствовала жалость к ним, но не могла пошевелиться из-за страха, что движение корабля навлечет на нее ужасную болезнь. Моурндарк был привязан к основанию мачты. Если он что-то видел или чувствовал, он отгородился от этого. Его голова была опущена, и он двигался только тогда, когда лодка качалась.
Руванна чувствовала далекое присутствие выжившего. Она знала направление, и каждый раз, когда корабль грозил отклониться от него, она кричала Брэнногу , и он делал все необходимые корректировки, бросая свою огромную силу против ветра и моря, иногда ревя на него свой гнев, хотя потом он смеялся. Но он думал про себя, что поиски должны быть скоро закончены. Они были далеко за неизведанным морем, и Руванна действовала, руководствуясь слепым инстинктом, а не знанием.
Когда брызги пронеслись над ним, а море вскипело, взметнув завесу пены через борт, Брэнног оглянулся. Земля исчезла из виду, и теперь ни один остров или мыс не нарушал обширное пространство зелени и белизны. Но что-то двигалось на корме лодки, несколько фигур. Не было никакого намека на жизнь, никаких морских птиц, и это были не птицы. Они были одеты в тень, безликие, их движения были скрыты чрезвычайной медлительностью, с которой они двигались. Казалось, они скользили. Они вынырнули из-за лодки или из-под нее. У Брэннога не было времени кричать. Руванна уже оторвалась от своего пристального бдения и с трудом спустилась по качающемуся судну, чтобы встать рядом с ним.
Что это за твари? — крикнул он сквозь ветер.
Она с ужасом смотрела на эти фигуры. Они были над перилами, восемь или девять из них, и они были темно-серыми, вылепленными, казалось, из грязи песчаных отмелей, ила морского дна. Их очертания были человеческими, но их головы были не более чем округлыми массами, их глаза, нос и рот не более чем грубыми догадками, зачатками черт. Руванна не ответила Брэнног , но ей это было и не нужно. Он мог видеть, что это было. Она создала их, вытащила из грязи, чтобы освободить лодку. И они не остались позади.
Элементалы, — сказала она. Я вложила в них силу.
Тогда уберите его.
Я не могу. Они часть меня. Она казалась ошеломленной, как будто только что осознала, что сделала.
Значит, они не хотят причинить вреда?
Нет. Оставьте их. Она резко отвернулась и пошла обратно на нос, игнорируя взгляд Брэннога . Он изучал неподвижные фигуры, но они, казалось, были готовы остаться там, где были. Однако их эффект был тревожным, как угроза нападения, и хотя Брэнног отвернулся от них и вернулся к своей задаче, он чувствовал их.
Руванна почувствовала внутри себя леденящий холод. Она была ответственна за мрачных элементалей. Как верные псы, они следовали за ней по пятам, двигаясь, когда ей было приказано. Она не смела уничтожать их, потому что они были ее обузой. Но если она не уничтожит их, они всегда будут рядом. Это была цена за их существование. Она изучала море. Она видела, как мимо них проносились куски водорослей и гнилой древесины, уносимые беспокойным приливом. Здесь, вдали от любой земли, вода стала более маслянистой, вязкой и темно-зеленой, как будто она вливалась в Омару из другого мира, разрушенного убежища, где когда-то процветал выживший и ему подобные. Но в этом море теперь была только смерть, потому что ни одна омарская рыба не могла жить в этих водах. В нем плавали вещи, которые она не могла понять, как будто они были частью чего-то большего, куски разорванной плоти, остатки трупа за пределами воображения. Но это ее собственный разум, сказала она себе, придавал искаженную форму плавающим в океане обломкам.
Позади себя Денновия почувствовала перемену в море. Его цвет был странным, оттенок зеленого, который выглядел не так, как у воды. Она никогда не была рядом с морем до этой поездки, но что-то подсказывало ей, что это не так. Небо было тревожно-серым, но море не отражало его так, как должно было. Оно сохраняло свой собственный странный цвет. И что бы ни качалось на его поверхности, это было ненормально. Все больше и больше она думала о смерти и разложении, о плавающих трупах и резне битвы. Она покинула Варгалоу и побрела обратно туда, где Брэнног боролся за контроль над судном.
Лучше оставаться там, где ты был! — крикнул он, перекрывая шум, и Денновия поняла, что, когда он закричал, ветер усиливается, вздымая море для еще большего наступления.
Сможет ли корабль это пережить?
Ай! Он ухмыльнулся ей, и ее взгляд внезапно упал на фигуры на корме. Ее рот отвис, но если она и закричала, первый раскат грома заглушил его. Брэнног обнял ее и притянул к себе. Она тут же схватила его, испуганная.
Они не опасны, — крикнул он ей в ухо. — Наш единственный враг здесь — это море.
От него воняет смертью! Разве это не его дети?
Прежде чем он успел ответить, корабль подхватила волна и врезалась в другую, пересекавшую ее. Подобно разгневанному богу, море было полно решимости положить конец их движению. Брэнног едва не опрокинулся вместе с девушкой, но он удержал их обоих. Помоги мне с этим! Он схватил штурвал, и она сделала, как он сказал, бросив все силы в битву. Корабль выровнялся, качаясь, но оседлал еще одну огромную волну. Денновия только раз оглянулась, ожидая увидеть, как фигуры исчезнут, разбившись о бушующие брызги позади, но они были неподвижны, цепляясь, как моллюски за скалу.
Руванна знала, что шторм вот-вот обрушит на них свою ярость. Она также знала, что выживший где-то впереди, заполняя ее разум. Живой, видящий свои собственные мучительные сны. Владыка вод, — сказала она ему, выплескивая слова наружу, черпая силы, — отложи этот шторм. Мы найдем тебя. Шторм не помешает нам. Но она знала, что сколько бы Омары она ни черпала, это было в другом месте. Не было ни безопасного прохода, ни уверенности. Катастрофа стояла у них под локтем, стремясь забрать их. Лодка содрогнулась от еще одного ужасного удара, и Руванна едва не выпустила поручень.