Варгалу резко обернулся. Я достаточно хорошо понимаю твою историю, да! И я согласен, что Раннович и его партия не должны быть брошены. Но это дорогой способ заплатить за это. Освободить Асканара и его последователей.
Ты бы взвесил это с нашими союзниками? — резко спросил Оттемар. И если это даст нам путь на запад, Саймон, тропу в лес и дальше…
Отарус покачал головой. Сир, это, конечно, дело Зала…
Нет! — сказал Оттемар, и слово ударило по стенам и отозвалось. Я — Император, а не марионетка. Вопрос решен. Асканар, ты получишь свободу. Для тебя будет подготовлен корабль, укомплектованный моим флотом. Тебя отвезут на юг, вокруг Атахары, и высадят в безопасности. Он снял с шеи цепь и печать и протянул бывшему олигарху. Вот мое слово. Будь свидетелем этого, — крикнул он Отарусу достаточно громко, чтобы услышали и стражники.
Отарус ахнул; это сделало решение необратимым.
Асканар слегка поклонился. Он взял протянутую печать и подержал ее в руках мгновение, затем вернул ее Императору. Да будет так.
Оттемар отвернулся от своих товарищей и зашагал обратно в зал.
Отарус поднялся и направился к Варгалу . Это должно быть сделано, как и было обещано, — прошептал он Избавителю. Мы должны сдержать его обещание. Это закон.
Варгалу терпеливо кивнул. Да, да, Отарус. Несмотря на то, что ты обо мне слышал, я не лишен угрызений совести.
теперь не может представлять угрозы для Золотого острова.
Я согласен. Но мне не нравится, что Император так поспешен. Он не должен править только страстью. Я согласен, что люди Асканара должны быть освобождены, как были освобождены мои собственные враги на востоке. Но такие решения не должен принимать один человек. На чем еще будет настаивать Оттемар, а?
Отарус торжественно кивнул. Он должен консультироваться с Советом по таким вопросам.
Варгалоу нежно вел старого Законодателя под руку, и они последовали за Асканаром и Императором, гвардейцы шли в ногу за ними. Варгалоу скрыл свое веселье над беспокойством Отара и над собственным лицемерием: он правил Избавителями как диктатор с момента падения Грендака.
Асканар провел их через несколько коридоров и пришел к лестнице, которая вела наверх, а не вниз в сердце крепости, как ожидалось. По пути пришлось отпереть несколько дверей, так как Асканар был очень точен в своих приготовлениях. Если бы Варгалу или кто-то другой попытался найти путь к укрытию безумца, они бы прибыли слишком поздно, чтобы предотвратить его смерть. А Асканар принадлежал к породе людей, которые скорее пожертвовали бы собой, чем позволили бы своим врагам получить удовольствие взять их в плен без должной платы.
Место, где держали безумца, открывалось как выступ над морем. Ветер завывал за ним, и прибой становился серым, ударяясь о скалы внизу. Те, кто охранял безумца, вздохнули с облегчением, когда к ним пришел Асканар, зная по присутствию Императора, что их неприятное бдение скоро закончится.
Хельвор был привязан к скале, хотя по состоянию его веревок было очевидно, что он так часто их тер, что они растрепались, и их не раз перевязывали. Асканар подошел к нему так близко, как только осмелился, и поднял факел. В его дрожащем свете лицо Хельвора выглядело диким, глаза широко раскрытыми и пристально смотрящими. Его волосы были длинными и грязными, борода — растрепанным кустом. Толстые нити слюны свисали с его подбородка, а рот отвис, словно челюсть была сломана.
Так вот каким вы его нашли? — спросил Оттемар, потрясенный зрелищем.
Ему становится хуже, — сказал Асканар, сам оставаясь невозмутимым. Время от времени он становится спокойнее и говорит по несколько минут разумно, хотя многое из того, что он говорит, странно.
Словно в ответ, Хельвор дернулся. Я видел их, — внезапно сказал он, глаза его все еще были сосредоточены на далеком берегу его заблуждений. Он казался застывшим, как будто он мог снова представить себе то, что он когда-то видел.
Оттемар придвинулся ближе. Что это? — спросил он хриплым шепотом.
Темные, темные, — выдохнул Хелвор. Я вижу их глаза, их ненавистные глаза, не глаза людей! Темные доспехи, порождения ночи! И раздутые, жадные пожиратели плоти…
— Ферр-Болган! — пробормотал Оттемар.
О, да! Тысяча червей-вредителей. Но посмотрите на этих других! Этих убийц в черных шлемах. Кто они, с их изогнутой сталью?
Оттемар оглянулся на Варгалоу . Сталь? Фер-Болганы не носят клинков…
И кто за ними! — воскликнул Хелвор. А, мы видели таких, когда потеряли Теру Мангу. Пастух! Посмотри, как он злорадствует, когда кривые клинки рвут на части!
Дети Кургана, на западе, как мы и боялись, — кивнул Оттемар, снова повернувшись к Варгалу . Когда он это сделал, Хельвор взорвался, бросившись вперед на веревки. Одна рука вырвалась из ремней, но прежде чем он успел вонзить ногти в плоть Оттемара, Асканар ткнул в него факелом. Хельвор тут же отпрянул, плюясь, как волк.
На наших кораблях есть цепи, — сказал Варгалу из тени. Мы заберем его отсюда.
А мой корабль? — спросил Асканар у Оттемара.
Через два дня он будет здесь. Будьте готовы уйти.
Асканар поклонился. Все было уже готово. Он знал, что Оттемар не сможет устоять перед приманкой. Так что девушка была для него так же дорога, как и рассказанные истории.
Варгалу уже покинул комнату. Отарус и император последовали за ним. Как вы будете допрашивать существо, сир? — тихо спросил Отарус.
Лицо Оттемара вытянулось. Я предоставлю это Варгалу .
Позади них раздался пронзительный крик, и в нем — звук полного отчаяния. Отарус наблюдал, как Император падает. Мантия Империи тяжело давила на этих людей, размышлял Отарус. Она закалила их, как огонь закаляет сталь. Но в эти дни, казалось, не было другого пути. Настало время стали. Он устало спустился, и ему показалось, что лестница ведет вниз, в бесконечную тьму.
2 Разговор с императрицей
Теннебриэль изучал спокойные воды Внутреннего моря с балкона. День был безоблачным, солнечный свет сверкал на воде, четко очерчивая далекие Высоты Маладора. Прямо под Императрицей улицы перестраивались даже сейчас, более чем через год после Потопа и прихода к власти Оттемара. Каменоломы и их меньшие товарищи, Земляные творцы, проделали замечательную работу по восстановлению города, переделав его и подняв из собственных руин, сделав его более великолепным городом, чем он был прежде, и сады снова расцвели, их листва и растения расцвели впечатляющим образом. Для постороннего это было так, как будто город никогда не знал разрушений. Теннебриэль мало знала о том, как все было до ее брака с Оттемаром, поскольку она была фактически пленницей на острове Башни, одном из оплотов Эукора Эпты во Внутреннем море, но все эти острова рухнули, и море теперь было свободно от них, за исключением одной или двух изолированных скал, населенных птичьими колониями. Да, Каменоломы были странной расой, и их мастерство в обращении с камнем было почти магическим, поскольку они, казалось, могли придавать ему форму гончарной глины, и они могли быстро перемещаться под землей, словно призраки внутри нее. И более того, они были чрезвычайно преданы трону. Это правда, что Оттемар вернул им их родовой дом, Маладор, но не просто благодарность сделала их верными слугами, которыми они были. Теннебриэль много слышала о том, как ее муж отправился на север, где они когда-то были в изгнании за Теру Манга, и о том, как он вывел их из хватки врагов. Но ей удалось почерпнуть немного информации об этой истории от Оттемара, который говорил о ней лишь изредка и мало что рассказывал о своей роли в произошедшем.
Императрица отвернулась от вида, вытянувшись так же гибко, как кошка, ее волосы каскадом ниспадали вокруг нее, как шелк, мерцая в утреннем свете. На балконе рядом с ней стояла колыбель, и в ней спал ребенок. Она взглянула на него, улыбаясь про себя. Как быстро пролетели его первые три месяца. Она сопротивлялась желанию поднять его и покачивать; это всегда было радостью. Ее любовь к ребенку была сильной.
Она думала о своем муже и о своих необычных отношениях с ним. Были времена, когда она думала, что должна сбежать от своей жизни здесь и рискнуть во внешнем мире, о котором она слышала только шепот, а другие времена, когда она задавалась вопросом, должна ли она найти способ уничтожить Императора. Но по мере того, как проходили первые несколько месяцев ее брака, она начала понимать, что никогда не сможет ненавидеть Оттемара. Она никогда не любила его, думая, что любовь была выжжена из нее убийством Кромалеха, который был ее любовником. Ребенок научил ее, что она ошибалась, думая так. Сам Оттемар никогда не притворялся, что любит ее. Он объяснил это вскоре после их свадьбы, вежливо, немного нервно, сказав ей, что не хочет причинять ей страдания или каким-либо образом делать ее жизнь неприятной. Она улыбнулась, вспомнив тот день, когда он с тревогой пытался объяснить, что у них должен быть наследник, ребенок, который сделает слияние трех королевских Домов абсолютным. Ему потребовалось несколько часов, чтобы дойти до сути, и он, очевидно, боялся ее реакции.
Она поняла тогда, что его просьба не была неразумной, хотя она и не испытывала к нему никакого желания. Немного жалости, возможно, но это не было причиной делить с ним постель. Но вопрос наследника нельзя было игнорировать. Она предложила им завести наследника как можно скорее, ясно дав понять, что она хочет ребенка из чувства долга и только из-за него. Оттемар не был уязвлен или уязвлен ее ответом. Для него это также было вопросом долга.
Тот день, когда они сошлись во мнении о ребенке, ознаменовал начало нового взаимопонимания. После этого они говорили друг с другом о личных вещах, делясь секретами, которыми не поделились бы ни с кем другим. Впервые Оттемар заговорил о девушке, которую любил, Сайсифер , и о некоторых моментах, которые они провели вместе до того, как он стал императором. Его страсть к ней, Теннебриэль сразу понял, была неистовой. Как хорошо он скрывал ее от окружающих! И в ответ она рассказала ему правду о своем прошлом и о том, как она была любовницей Кромалеха. Оттемар был тронут до слез ее описанием его смерти, возможно, потому, что он думал о своей собственной утраченной любви, запретной для него теперь, и они тихо плакали вместе. Именно тогда они впервые занялись любовью, и хотя они делали это снова в течение последующих недель, Теннебриэль был уверен, что ребенок был зачат в тот первый раз из-за горя, из-за их слез по прошлому.