Пока они сидели, они говорили о многом: о зле на западе и о корабле Ранновика.
Ранновик не отрывал глаз от стены леса по обе стороны от них с самого начала марша. В течение часа отряд следовал за странной фигурой проводника-Ткача, почти не произнося ни слова, хотя у всех в головах были одни и те же мысли. Сайсифер , заметил Ранновик, была холодной, почти отстраненной, и если в ней и был какой-то страх, она хорошо его скрывала.
Мы движемся еще дальше от реки, — сказал большой Гаммавар. Он уставился на толпящиеся деревья, которые были словно большие часовые на страже. Они раскинули густой полог наверху, такой же полный, как своды дворца, и солнечный свет за ними был достаточно ярким, чтобы осветить эти глубины, но не раньше, чем он был отфильтрован через густой пух растительности. Там были берега алых, розовых и желтых цветов, возвышающиеся кусты, которые затмили бы многие восточные деревья; подлесок был спутанным, некоторые из них были выше тех, кто проходил через него, и все растения росли в полном изобилии, воздух был густым от пыльцы. Направление и расстояние ничего не значили здесь, и время казалось фиксированной точкой, хотя Дровосек двигался так же безошибочно, как Земляной, проделанный сквозь камень и землю.
Сайсифер позвал их молчаливого проводника. Он ни разу не оглянулся назад во время путешествия, уверенно двигаясь вперед, но всегда со скоростью, которая не уведет его далеко вперед от компании. Теперь он вернулся, глядя на них со своим особым выражением, скрюченные руки на бедрах, как будто он мог быть раздражен тем, что его прервали.
Как далеко мы от Феллуотера? — спросил Сайсифер .
Ткач указал на деревья справа. Много миль.
Раннович рванулся вперед, лицо его покраснело. У меня там корабль. И много людей…
Туда идти слишком опасно, — сказал Дровосек.
Я не могу бросить своих людей! — рявкнул Раннович, его слова заглушались необъятностью леса. Он чувствовал себя униженным этим.
Если ты пойдешь туда, — бесстрастно ответил Дровосек, — ангары убьют тебя. Дровосек призвал нас всех из леса около Феллуотера. Это место объявлено запретным. Великое зло пришло туда, и за это будет расплата.
Раннович повернулся к своим людям. Они были измождены, измотаны, их дух был в клочьях. Как и он, они были людьми моря, а не этих высоких зеленых сводов. Они убрали свои мечи, но все же нервно сжимали рукояти. Если бы Раннович приказал им вернуться, они бы с радостью ушли, даже несмотря на то, что не было видно никакой тропы.
Мой народ будет искать твоих товарищей, — сказал Ткач.
Раннович резко повернулся к нему. Когда? Как скоро?
Будет весть. Когда мы достигнем места назначения.
Сайсифер положила сдерживающую руку на Ранновича. Она могла понять его глубокую обеспокоенность. В каком-то смысле он чувствовал, что предал их. У нас не было выбора, Раннович, — сказала она ему. Мы должны доверять этому Ткачу.
Он хмыкнул, хотя ее слова его мало утешили. И где же этот пункт назначения?
Ткач едва шевелился. Поскольку ты пришел в Глубокие Пространства с миром, ты не будешь страдать. Сердце Дерева понимает тебя. Ты должен быть Поглощен.
На одном из крутых берегов, нависавших над тем местом, где проходила компания, одинокая фигура прислушивалась, пытаясь уловить слова. Она не могла ясно видеть фигуры, но догадалась, что это, должно быть, друзья Киррикри . Теперь, когда Гримандер услышал голос Ткача, он повернулся и поспешил прочь в высокие травы так быстро, как только могли нести его согнутые ноги. Это было короткое путешествие обратно к его дому.
Белая сова была снаружи, сидела на вершине валуна, прихорашивалась, ее крыло было крепко привязано к боку. Ее голова качнулась, когда она услышала приближение Гримандера, а глаза уставились, похожие на блюдца и настороженные.
Киррикри ! — позвал Гримандер так громко, как только мог, словно опасаясь, что другие уши услышат это имя.
Сова почувствовала, что Ткач сильно встревожен.
Я видел их! Твои союзники, — выдохнул Гримандер. Один из Ткачей, воин, ведет их в лес.
Тогда я должен пойти к ним…
Подожди! Я должен объяснить. Гримандер стоял, затаив дыхание, подыскивая подходящие слова. Произошло что-то ужасное. Помнишь, как вчера вечером мы говорили о Лесной Пасти?
Да. Один из пяти, которые разбросаны по Дипуолкам…
Да, да. Они втягивают в себя много вещей. Вещей, которые умирают, вещей, которые полезны для леса, вещей, которые дают пропитание. Он танцевал, его собственные руки отчаянно размахивали, и Киррикри было бы забавно, если бы не его собственное беспокойство.
А что с Лесной Пастью? Его собственное видение все еще висело перед ним, как падение в небытие, как ночь, которая следует за смертью.
Гримандер замер. Твоих друзей ведут туда, где нас больше.
‘Почему?’
Быть преданным этому.
Привержены этому?
Это своего рода честь, Вудхарт понимает их, их желание предупредить его об опасностях для него. Он благословит их, приняв в себя. Они должны быть Поглощены.
Часть третья ГЛУБОКИЕ ПРОГУЛКИ
11 Смерть в море
Денновия чувствовала качку и качку корабля, который уверенно бороздил моря на западе. Они были в неделе от Цепи, и хотя хорошая погода не испортилась, сзади дул сильный порыв, и волны нарастали. Денновия пыталась заснуть, но движение корабля не давало ей уснуть, в отличие от ее спутницы, которая спала как убитая на койке над ней. Она хотела бы пойти к Руванне, которая наложила какое-то особое заклинание на Земледелов и Каменоломов в первую ночь путешествия, потому что они либо спали ночью, либо дремали днем, вяло, как животные в спячке. Море обычно было плохим для их вида, но силы Руванны облегчили им переход, даже сейчас, во время самой тяжелой части путешествия, Руванна постоянно сидела с ними, ухаживая за ними с замечательной заботой.
Раздался тихий стук в дверь каюты, и Денновия застонала про себя, зная, кто это будет. Она намеренно игнорировала Форнолдура во время путешествия, сказав ему до его начала, что ей придется это сделать, если она хочет отвести подозрения от Варгалоу и остальных. Но по ночам он настоял на том, чтобы попытаться попасть в ее каюту, и он становился очень глупым.
Денновия подошла к двери, бросив взгляд на Оттемара, но сегодня он крепко спал, изнуренный путешествием. Он был очень тихим во время путешествия, мало говорил и проводил большую часть времени в раздумьях, так что Денновия почти забыла, что он с ней. Пока его не обнаружили, но он обещал ей, что объявится Варгалу и Келлорику, как только будет видно западное побережье. К тому времени будет слишком поздно отправлять его обратно.
Кто там? — крикнула Денновия.
Денновия? Открой дверь. Все было так, как она и подозревала. Форнолдур.
Она коротко улыбнулась. Его было так легко поймать в ловушку, хотя теперь она жалела, что была столь искусна. Ты не можешь войти, — прошептала она ему. Мой спутник не спит.
Ты лжешь, — пришел ответ. — Ты бы не открыл дверь, если бы он не спал.
‘Уходите.’
Нет, пока ты не откроешь дверь.
Вы не сможете встретиться со мной, пока мы не приземлимся.
Мне нужно сейчас тебя увидеть.
Уходи, — прошипела она.
Но он постучал снова. Если вы не откроете дверь, я дам знать, кто там.
Он прикажет тебя казнить…
Я так не думаю, — раздался хриплый шепот. Нет, если я пойду в Варгалу .
Она обдумала это. Она не собиралась позволять Форнолдуру править ею: с этим было покончено. Но она должна была заставить его молчать. Она не смела рисковать яростью Варгалоу . Если бы он узнал о ее участии в этом, он, вероятно, выбросил бы ее за борт.
Поторопись, Денновия. Если меня здесь увидят, мне придется объясниться.
Нахмурившись, она отодвинула засов и впустила его. Он был очень быстр, закрыв и заперев дверь за собой сразу. Он жадно ухмыльнулся ей, и на мгновение в выражении его лица появилось что-то странное.
Тебе лучше поторопиться, — сказала она ему. Он спит, но только урывками. Если он тебя найдет…
Он улыбнулся, отпустив Императора. Тогда не будем терять времени. Он потянулся к ней, но она ловко выскользнула от него. Это его позабавило.
Это, должно быть, погоня? Разве вы не предпочли бы, чтобы мы не шумели?
Чего ты хочешь? — рявкнула она.
Он поднял брови. Краткое объятие…
Ты не думаешь, что я бы с тобой сейчас совокупилась? Когда Император всего в нескольких футах от нас?
Его ухмылка стала шире. Почему бы и нет? Пойдем, Денновия, я не думал ни о чем, кроме тебя, с тех пор как мы покинули Цепь. Я больше не могу себя сдерживать. Он спит, как под кайфом.
Ты должен вернуться, — настаивала она, снова избегая его.
Но он все равно улыбнулся. Ты бы не впустил меня, если бы хотел от меня избавиться.
Ты обманываешь себя, — сказала она ему. — Сейчас не время вести себя как дурак. Подожди, пока мы не сойдем на берег.
И что тогда? Ты думаешь, я хочу идти в эти лесные земли? Ты правда так думаешь?
Они уже говорили об этом раньше. Вы намерены остаться на корабле?
Некоторым из нас придется это сделать. И со временем, когда станет очевидно, что основная часть не вернется…
Вы в этом уверены?
Глубокие воды поглощают всех, кто входит в них. И они поглотят эту партию, с полномочиями или без них. Те из нас, кто остался на корабле, могут плыть, когда захотят. Как я и обещал.
Ты также обещал оставить меня в покое, пока мы не достигнем земли.
Он усмехнулся, и его явное безразличие обеспокоило ее. Раньше он был гораздо более сдержан. Ты знаешь, как сильно я тебя хочу, — сказал он. Разве один поцелуй не будет слишком?
Она настороженно посмотрела на него, все еще сохраняя дистанцию. С тобой? Один поцелуй? Она улыбнулась, но покачала головой.
Он быстро двинулся вперед и на этот раз схватил ее за запястье. Рывком он притянул ее к себе. Ее глаза расширились от гнева, и она ударила его по лицу свободной рукой.
Не надо! — прошипела она ему, но он рассмеялся, пытаясь поцеловать ее. Она вывернулась, но он схватил ее за затылок и повернул к себе. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, она увидела его глаза и подавила крик. Они были дикими, наполненными похотью, которой она раньше не видела, чем-то красным и злым, как будто его охватило какое-то безумие. Это придало ей еще больше решимости отбиться от него, но ее сила была бесполезна против его. Он медленно приблизил свои губы к ее губам, и они горели, его язык непристойно исследовал, вдавливаясь в ее рот. Его рука потянула ее за сорочку, разрывая ее и обнажая ее груди. Он тут же сжал их, но грубо, жестоко, без всякой прежней нежности. Он стал зверским, беспечным и полностью поглощенным. Отчаянным взмахом руки она впилась ему в лицо, ее ногти впились в плоть. Это удержало его только на мгновение. Он пристально смотрел на нее, его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее лица, струйка слюны стекала с его губ, глаза пылали ужасной похотью.