е лучше ли сперва дело, потом удовольствие? — предложил Любасов.
Испытующе глянув на шкипера, Киров одобрительно заключил:
— Вижу, что вы оба — пара вполне подходящая. Вот какое дело, товарищи моряки... Заглянем в обстановку.
Придерживая кожаную куртку, наброшенную на плечи, он стал у большой карты, которая занимала всю стену за столом, обвел рукой Каспийское море, похожее на огромный голубой мешок, переполненный настолько, что верхняя часть его слегка обвисла в одну сторону, дважды подчеркнул пальцем узкую полоску с венозным разветвлением проток волжской дельты, напомнил:
— Все на Каспии, кроме этого выхода в море, как вы знаете, под сапогом всякой политической дряни. Мусаватисты под маской демократов, на самом деле— феодалы-помещики и нефтяные короли, тот же произвол меньшинства над большинством в Баку и на всей территории Азербайджана, вплоть до персидской границы за Ленкоранью... Побережье с Дербентом и Порт-Петровском почти до самой Волжской дельты контролируется деникинцами; у них же остров Чечень, и там же английский авиаотряд, долбящий Астрахань бомбами... На севере и северо-востоке от дельты, в Гурьеве, на Мангышлаке, в Форту Александровском и на острове Кулалы — уральское белоказачество, колчаковцы... Дальше весь Закаспий — с Кара-Бугазом, Красноводском, островом Челекеном и Гассан-Кули — до персидской границы под властью эсеров; они же достаточно зарекомендовали себя подлым участием в убийстве Шаумяна и других бакинских товарищей... Видите, какая пестрота, но эта чересполосица окрашена одним цветом, он проступает везде, несмотря на оттенки. За спинами мусаватистов, деникинцев, колчаковцев, эсеров самый лютый в наше время и самый сильный из империалистических хищников — английский империализм. Вот, извольте, вдумайтесь, для чего явились хотя бы на Каспий британские войска...
Возвратясь за стол, Киров снял тяжелое пресс-папье с пачки бумаг, вынул из нее небольшой листок, видимо доставленный через линию фронта; тщательно разглаженный, он все равно сохранял следы многочисленных сгибов.
— Для ясности прочту вам из информации, полученной от бакинцев, — сказал Киров, держа руку с листком под абажуром лампы. — Получили, правда, с опозданием, но такое никогда не поздно узнать — пригодится для истории... Послушайте, что заявил некий Денстервиль — генерал, командир бригады, он же глава британской военной миссии, посланной из
Энзели в Баку: «Мировые запасы нефти не должны достаться большевикам, даже если наше присутствие здесь расценивается, как авантюра...» Вот ради чего пожаловали в нашу страну господа интервенты. Хотя мусаватисты и держат в секрете свое обязательство поставлять каждый месяц восемьдесят тысяч пудов бензина для одной только месопотамской армии англичан. Шила в мешке не утаишь, тем более пароходы и поезда с нефтью, которую они вывозят из Баку днем и ночью. Словом, грабят.
— И заодно пытаются придушить нас, — лаконично откликнулся Ульянцев.
Киров подхватил:
— Вот, вот, заодно. Поскольку мы им мешаем грабить и прибрать к рукам эти мировые запасы.
Шкипер, недоумевая, спросил:
— А если бы не мешали?
— Откровенный вопрос, товариш Любасов. И столь же откровенный ответ на него соизволил дать все тот же британский колониальный волк Денстервиль. Сейчас прочту... — Киров перевернул листок. — Слушайте и стисните зубы: «...Они (то есть мы — русские) должны продолжать убивать друг друга, пока не придут в изнеможение, а тогда мы (то есть господа британцы), может быть, и сумеем навести там порядки...» В этих генеральских словах вековая политика английских колонизаторов. Повсюду: в Китае, в Индии, в Африке — где угодно.
Ульянцев иронически заметил:
— Практичные, джентльмены... Только ошиблись адресом для такой политики. Нажгутся.
Любасов хмыкнул:
— Пока что нефть выкачивают, а мы сушеной рыбкой отапливаемся и утешаем друг дружку: «Нажгутся»... Действовать надо, чтобы нажглись!..
Дав ему выговориться и тем временем убрав листок, Киров продолжал:
— С нефтью у нас положение, попросту сказать, аховое. В береговых цистернах уже очищают дно. У авиаотрядов ни капли настоящего бензина — лишь спиртовая смесь пополам с какой-то вонючей пакостью. Нет смазки у броневых машин, у речных судов — собрана вся и отдана вместе с мазутом на корабли морского отряда... И все-таки в Астрахани еще сносно. В других местах куда тяжелее. Вы же отлично понимаете, почему на целый месяц по всей республике было прекращено движение пассажирских поездов. А трое суток назад мы получили шифровку, подписанную Ильичем...
Он прочитал вслух телеграмму Ленина и только тогда объяснил причину вызова моряков:
— Задание вам предстоит нелегкое, но это задание Цека партии, подписанное Лениным. Реввоенсовет армии безоговорочно принял его к исполнению и выделил первую группу надежных людей — опытных подпольщиков — для работы в тылу противника и помощи Кавказскому комитету. Руководителем группы назначен товарищ Ульянцев.
— Кому передать трибунальские дела? — деловито справился балтиец.
Киров покачал головой:
— Никому. И ни в коем случае. Пусть все в Астрахани думают, что недремлющий предвоентриб на своем посту. А Тимофей Иванович Ульянцев тем временем будет разгуливать по бакинскому парапету... Вот шифр для переписки с нами.
Он протянул балтийцу полоску бумаги, напоминавшую телеграфную ленту, затем вручил обоим морякам по небольшому листку:
— Вызубрите наизусть. Тут адреса и пароль на явках. Теперь о маршруте. Надо проникнуть в Баку морским путем и в дальнейшем установить регулярную связь... Рыбница в порядке, товарищ Любасов?
Шкипер подтвердил, удовлетворенно промолвив:
— Дождалась-таки...
И замолчал в удивлении, увидев, что Киров вытащил из-под стола два спасательных круга.
— Каждому вместо подарка на дорогу, — пошутил Ульянцев.
— Еще какой подарок. — Лукавые нотки прозвучали в словах Кирова. — Учтите: в каждом круге ровно миллион рублей николаевскими деньгами. Кавказскому комитету. На приобретение судов и груза.
Подробно, не упустив ни одной мелочи, он сообщил план, утвержденный Реввоенсоветом: создать в Баку из матросов-коммунистов Особую Морскую Экспедицию. Как? А вот как... Зарегистрировать ее у мусаватистских властей под видом артели безработных моряков. Приобрести для этого небольшие парусные суда типа рыбниц и туркменских лодок. Заняться при первой возможности вывозом горючего: якобы керосина в бидонах для розничной продажи на базарах портовых городов, на самом же деле — бензина и смазочных масел для Астрахани. В то же время и на тех же судах выполнять специальные поручения и поддерживать связь большевистского подполья Кавказа и Советской России.
Дослушав, шкипер высказался без обиняков:
— Трудное дело... Хорошо, если интервенты не упрятали Федю Губанова за решетку. Вот кто сумеет подобрать самых толковых ребят. Это он осенью снарядил нашу рыбницу.
— Губанов? — переспросил Киров и заглянул в бумаги. — Председатель Каспийского союза судовых команд?.. Есть и о нем... Товарищ, недавно прибывший из Баку, известил нас, что Кавказский комитет готовит всеобщую забастовку под прежним лозунгом Бакинской коммуны: «Нефть для Советской России». Подготовка на пароходах и в порту поручена члену комитета Губанову.
— Он самый! — обрадовался Любасов. — Значит, действует...
— Да, забастовку начнут в первых числах мая каспийцы, на следующий день их поддержат железнодорожники, а затем, район за районом, — нефтяники, так что подоспеете в разгар событий, — сказал Киров.
Ульянцев обратился к шкиперу:
— Осенью как шли сюда?
Тот стал у карты, провел пальцем снизу вверх по Каспию от Баку до Астрахани прямую линию:
— За четверо суток проскочили с попутным ветром.
— Попутный ветер был в прошлом году осенью.
Любасов пожал плечами:
— А я в таких делах на попутный ветер не рассчитываю. Раз на раз не приходится. В хорошую погоду на рыбнице от дельты до Баку напрямик — неделя, а в шторм — полмесяца пробедуешь. Каспий — море бурное, мятежное, голубым оно всегда на карте бывает.
Киров с любопытством посмотрел на шкипера:
— Вдоль и поперек изучили, да, товарищ Любасов? И не променяете на другое, верно?
— Не променяю. Вся жизнь тут. В каждой щели побывал, по запаху и то узнаю.
Ульянцев недоверчиво усмехнулся.
— К примеру, идешь ночью из Порт-Петровска в Баку, — перехватив усмешку, объяснил шкипер. — Вдруг запахом роз потянуло с берега. Понятно: проходим Дербент — в нем полно цветов, и, если ветер оттуда, можно без ошибки в самую темень определить свое место...
Хмуро договорил:
— Только нам лучше подальше держаться. У Дербента сейчас не розами пахнет.
— Вот именно, — подтвердил Киров. — Все побережье в заставах, а сторожевые корабли днем и ночью курсируют в море.
— Где? — поинтересовался Ульянцев. — Спрашиваю к тому, чтобы постараться найти щель между морскими дозорами.
Теперь усмехнулся Киров:
— Везде. У них пятьдесят боевых судов. На всех пассажирских пароходах пушки и английские команды. Стерегут нефть.
— Ага, ясно. — Ульянцев повернулся к шкиперу. — Какую щель видишь при такой обстановке, браток?
Любасов ответил веско:
— Тут дело не в щели, а в том, чтобы повернее весь маршрут выбрать. И для этого раза, и на будущее. Белые с англичанами стерегут кавказскую нефть и везут ее куда? В Энзели, а не в закаспийские пески. Значит, нечего делать их кораблям у восточного побережья. За Фортом Александровским, почти до Красноводска, берег мимо Карабугазской косы — сплошная пустыня. А коса кончается, если смотреть поперек моря, как раз против Баку. Вот вам и щель — верст на триста. — Он по-свойски подмигнул балтийцу. — При таком маршруте с кем ни встретимся — ответ простой: снесло штормом к гиблому безлюдью.
Ульянцев заулыбался:
— Сплаваемся, каспиец...
— Верно, товарищ Любасов, — поддержал шкипера Киров. — Самый правильный, разумный маршрут, его и надо избрать. Дальше, конечно, чем напрямик, зато почти с гарантией.