– Слушай, Бондарев, а если мы втроем проведем операцию по изобличению этого Лорда? – спросил Федор.
– Смысл? – осведомился капитан.
Он был постарше возрастом, у него была интонация бывалого человека, крепко сбитая фигура тренированного бойца.
– Мы хотим знать, почему погибли наши боевые товарищи, – ответил Сафронов. – Почему наркотики беспрепятственно идут в СССР, а бандит и убийца ходит под ручку с генералом КГБ.
– А надо вам это знать? – спросил Бондарев.
– У нас есть план, – уверенным голосом ответил Сафронов. – Шубин ничего не узнает, а мы узнаем многое… Если дело действительно касается гостайны, то забываем обо всем, ничего не попишешь. Но если дело касается… Как это правильно назвать?
– Незаконный оборот наркотических средств, – пояснил Бондарев. – Намекаешь, что генерал Шубин и Уткин из ЦК – главари наркомафии?
Все трое невольно усмехнулись. Но как-то не по-доброму. Конечно, наркомафия, она в западных боевиках. Тем не менее и Сафронов, и Федор, и, уж тем более, оперативник Бондарев были осведомлены, что все чаще и чаще в молодежной среде нерушимого Советского Союза появляются наркоманы или те, кто бравирует знакомством с наркотиками, в том числе героином фабричного производства.
– Вот, слушай, – взял слово Федор.
Не прошло и пяти минут, как Максимов изложил Бондареву план, который они накануне придумали вместе с Сафроновым.
– М-да, я думал, такие лихие гвардейцы лишь в фильме «Ответный ход», – оценил изложенное капитан Бондарев. – Значит, Лорд должен на короткое время исчезнуть… Ну и как вы себе это представляете?
– Потому к тебе и обратились, – произнес Максимов. – Не верю я, чтобы ты ничего на этого Лорда за прошедшие дни не нарыл.
– Угадал, – кивнул капитан. – И тихо взять Лорда можно только в одном месте. Эта тварь не может жить без двух вещей – хороших сигарет и доступных баб. Сигареты «Мальборо» он купил в нашем военторге, ну а насчет баб… Наладился такой «бизнес» в женском общежитии.
– Что?! – не сдержавшись, почти воскликнул Сафронов.
Сейчас ему вспомнились и хорошенькая Ирочка, и строгая Иннокентьевна, и толстушка Лариса, и дерзкая красивая Маша.
– Да, да, комсомолки-спортсменки, – кивнул Бондарев. – Не за просто так, а за «чеки»[16]». Начальство смотрит сквозь пальцы, потому как и сами не без греха. Есть там, в общежитии, одна профура, которая это дело на широкую ногу поставила… Действовать будем через нее, иначе никак, – принял окончательное решение Бондарев.
– Прости, капитан, – проговорил Сафронов, точно не хотел развивать дальше неизбежную тему. – А тебе в боевых условиях приходилось действовать?
– Там, в Союзе, один раз довелось пострелять. Целых два раза. В воздух. Оказалось достаточно, – убедительным тоном ответил Бондарев. – Ну и здесь немного пришлось. Вот Федор знает…
На самом деле Максимов не стал бы привлекать к предстоящему «рейду» необстрелянного человека. Бондарев был офицером МВД, советником местной милиции – Царандоя. В СССР служил в отделе угрозыска по раскрытию особо тяжких преступлений. Но вот вдруг вызвали к высокому начальству с генеральскими погонами и сообщили, что, как одного из лучших оперативников, спортсмена, старшего внештатной группы силового захвата, направляют капитана Бондарева в ДРА. Из таких, как Бондарев, и был сформирован отряд особого назначения, получивший кодовое название «Кобальт». Бондарева и других оперов-спортсменов-отличников привезли впритык к афганской границе, на войсковую точку, где новобранцы ускоренным образом прошли курс спецподготовки и адаптации. Тренировочные марш-броски в высокогорье, курс практической стрельбы и рукопашный бой в жесткой армейской версии. Плюс разговорные дари и пушту, просмотр учебных фильмов из афганской жизни и быта. Тут же первое серьезное потрясение, когда на аэродроме рядом с учебным центром приземлился «Черный тюльпан», из которого на летное поле стали выгружать цинковые гробы. Не два и не три… Затем транзитом через Кабул офицеры «Кобальта» на быстроходной армейской технике были доставлены в селение Самархель под Джелалабадом. Среди коллег Бондарева были не только оперативники, но и пожарные, специалисты-эксперты, инструкторы физ– и спецподготовки, офицеры внутренних войск и службы ИТУ.[17] Поставив двадцатиместные палатки, офицеры невольно залюбовались местным пейзажем: над белыми вершинами гор раскинулся высокий купол голубого-преголубого неба, а вид эвкалиптовой рощи вселял в сердца вновь прибывших относительный покой. Но не прошло и двух дней, как всю эту безмятежность точно ветром сдуло. Поздним вечером моджахеды нанесли визит в лагерь милицейских советников. Бой получился жарким, а так как полковник, старший отряда, был ранен в первые же минуты, командование взял на себя Бондарев. Нелегко пришлось бы «кобальтовцам», не подоспей к ним на подмогу десантники, которыми командовали капитан Крылов и прапорщик Максимов. Так, весьма достойно, не потеряв ни одного человека убитыми (правда, при пяти раненых), старший оперуполномоченный Бондарев принял боевое крещение. Далее Бондарева и его сослуживцев по «Кобальту» ждала привычная оперативная работа, но в условиях военной специфики. Приходилось подыскивать, вербовать помощников-осведомителей среди местных, обучать профессиональным секретам личный состав афганской милиции. В боевых действиях с тех пор Бондарев не участвовал, но был готов к ним. Как морально, так и физически. Капитан регулярно тренировался в рукопашном бою, периодически спаррингуясь с десантниками, в том числе с Федором.
– Поговори со своей подругой, лейтенант, – произнес Максимов.
– С Ирой? – переспросил Сафронов.
– Больше не с кем. Она у этой профуры-сутенерши в большом доверии и под покровительством.
Сафронов ничего не ответил. Да, это была его инициатива – выяснить, что на самом деле происходит с наркокараванами и почему погиб капитан Крылов, но… Впутывать в это дело Ирочку?! С другой стороны, иного выхода не было. Только надо сделать так, чтобы на девушку ни в коем случае не пало подозрение. Неизвестно ведь, как все в итоге сложится…
Сафронов продолжал молчать, и Бондарев с Федором истолковали его молчание как знак согласия. В широченных ручищах Бондарева появилась бутылка водки, товар в здешних местах недешевый и начальством не поощряемый. Тем не менее у советников Царандоя она всегда имелась.
Дети в подвале играли в гестапо.
Зверски замучен сантехник Потапов.
Ногти гвоздями прибили к затылку,
Но он не выдал, где спрятал бутылку, -
окончательно разрядил обстановку капитан, процитировав один из ставших новомодными садистских стишков.
В это самое время в стенах двухэтажного женского общежития происходило следующее.
– Маш, – произнесла Лариска прихорашивающейся у зеркала соседке по комнате. – Сегодня бы надо потише. Иннокентьевна опять ворчать будет.
– Опять эта Иннокентьевна! – отозвалась Маша, то укладывая темные волосы на затылке в хвост, то, наоборот, распуская их по плечам. – Ходит, строгую мамочку из себя изображает. А сама так и высматривает, так и зыркает глазками своими поросячьими, кто чем занят, у кого с кем чего и как… Потом докладывает начальству.
– Не надо так. Надя тебе ничего плохого не делала.
– Как и хорошего. Да она всем завидует. Какому мужику она, страхолюдина рябая, приглянуться может? – злым, нервным голосом продолжила Маша.
– Лейтенанту, – вдруг робко заметила Лариса.
– Сафронову?! «Дури» накурилась, Лариска?! Он же красавец! Удивляюсь, чего он до сих пор всю нашу общагу не…
– Хватит, Машка! – неожиданно резко оборвала разошедшуюся не на шутку Марию Ирочка.
– Понимаю, понимаю, здесь девочки из культурных семеек, – отозвалась Маша. – Ларис, выйди на пару минут, мне с Иринкой поговорить надо.
Лариска хотела было что-то возразить или сказать в ответ, но почему-то не решилась и с не очень довольным видом покинула комнату.
– Ой, голову вымыть надо, а шампунь на исходе, – произнесла Маша, смоделировав прическу, уложив хвостик в кольцо вокруг головы. – Иринка! К тебе есть дело! Считай, партийно-комсомольское поручение! – горячо заговорила Маша, вплотную приблизившись к занимающейся своими хозяйственными делами Ирочке.
Ира оторвалась от дел, повернулась лицом к соседке.
– Знаешь гостевой дом? – спросила заговорщицким тоном Маша. – Там всякие большие шишки из Союза останавливаются! Ковры там, мебель дорогая. Хочешь побывать там?
Сафронов понятия не имел, как разговаривать с Ирочкой. Не было у него таких слов, но отступать лейтенанту было некуда. Ноги несли Сафронова к женскому общежитию, и он принял решение сперва завязать разговор, далее – по обстановке.
До отправки в Афганистан лейтенант как-то не задумывался, что именно здесь встретит столько своих соотечественниц. Молодых, симпатичных, неравнодушных к «офицерским дуэлям». Что ни говори – без женщин никуда. Кто еще будет служить в банно-прачечном хозяйстве? На пищеблоке? Официантками в офицерской столовой? Вот и отбирали в Союзе лучших в этих профессиях, с чистыми анкетами и хорошим здоровьем. В Афганистане всякое было, и женщины тоже всякие попадались. Сафронов успел наслушаться. Один гвардеец-подполковник завел себе сперва одну любовницу, потом вторую. И хватило ему ума поехать на стрельбище сразу с обеими, чтобы научить их стрелять из пистолета Стечкина. У первой любовницы заклинило затвор. Тот хочет помочь, и в это мгновение женщина всаживает в него всю обойму. На следствии говорит, что нечаянно. Произошел непроизвольный пуск, а боевой механизм был установлен в автоматическом режиме. Дело замяли. Подполковника в гроб, стерву-любовницу на Родину. Сослуживцы подполковника хотели порвать ее на части, но не вышло – в Союз стерву провожал усиленный комендантский конвой.
Вот так, вспоминая такие вот невеселые истории, Сафронов дошел наконец до дверей общежития.