Забрав с крыши рюкзачное летательное устройство, он окончательно покинул театральные окрестности. Подходы к театру по-прежнему были перекрыты, но строгость проявлялась лишь к тем, кто пытался приблизиться к театральному зданию, а не покинуть его. Машины телевизионщиков пропускали без досмотра, лишь по предъявлению документов. Однако при входе в театр представителей ТВ подвергали более тщательной проверке. Закинув рюкзак за спину, Сафронов проследовал в переулок-тупик, где его ждала оставленная машина с водителем. Эскорт, состоявший на сей раз из одной машины, Сафронов заметил стоявшим при въезде в соседний переулок.
– Премьера прошла блестяще! – сообщил водителю Сафронов, как только сел на переднее сиденье.
– Поздравляю, – угрюмо отозвался водитель, протягивая круглый, тяжелый, похожий на большую консервную банку предмет.
«Не ошибся, – окончательно переведя дух, мысленно произнес Сафронов. – Стало быть – будем живы! Интересно все-таки, где она была?! Под днищем или под сиденьем исхитрились замаскировать?! Впрочем, какая теперь разница… А вот водила молодец, толковый парень оказался и понятливый!» Роберт Сергеевич стянул с себя фашистский мундир, аккуратно завернул в него найденную водителем мину. И ободряюще подмигнул.
Автобус с буквами «ТВ» они обнаружили в том самом переулке, рядом с которым стоял эскорт. Сафронов оставил водителя в машине, а сам, прихватив сложенное обмундирование, каску и автомат, подошел к автобусу.
– Проходи, – произнес Рома-Лом, распахивая перед Сафроновым дверь.
Взору Сафронова предстала следующая картина. В просторном салоне автобуса, который был лишь внешне замаскирован под телевизионный, находилось всего четыре человека – Петр Васильевич Маркин, начальник его личной службы безопасности, отставной рэкетир Рома-Лом и прикованные друг к дружке наручниками Шубин со Степаном Митрофановичем.
– Браво, полковник Сафронов, – поприветствовал Роберта Сергеевича Лорд.
– Я не полковник, сколько раз можно говорить, – отозвался Сафронов.
– Теперь полковник, – убежденно произнес Лорд.
– Это я оставлю вам на память, – сказал Сафронов, кладя на имеющийся в салоне диван автомат, каску и сложенную вдвое эсэсовскую форму.
– Как знаешь, – улыбнулся Лорд. – Ты можешь несколько часов отдохнуть, поспать… До шести утра ты свободен.
– Благодарю, – кивнул Сафронов.
Он подходил к выходу, но вдруг остановился рядом с главным охранником Ромой.
– Роман, никогда не носите оружие таким образом, – кивнул Сафронов на торчащую из-за Роминого пояса рукоятку пистолета. – И вообще, будет лучше, если вы уедете подальше от этого района. Охрана наверняка уже пришла в себя. Оставаться здесь небезопасно.
– Ничуть, – ответил Лорд. – Во-первых, у меня пока еще есть депутатская неприкосновенность, а автобус принадлежит моей личной телекомпании. Так просто его не задержишь и не обыщешь. А во-вторых, мы с Ромой уже сумели кое-что выбить из этих паскудников… Возможно, мы продолжим с ними совместный бизнес, но уже на несколько других условиях. Виталий Павлович, например, уже согласился быть у меня швейцаром… Он созвонился со старшим своей охраны и попросил никуда не обращаться, лишь доставить домой в целости и сохранности их жен. У нас есть еще время, и, думаю, мне удастся убедить Степана Митрофановича передать руководство лекарственной компанией мне.
Сафронов посмотрел на Рому-Лома, на его закатанные по локоть здоровенные ручищи. Затем посмотрел на мертвенно-бледных, скованных одной цепью Виталия Павловича и Степана Митрофановича. Сейчас Лорд упивался своим могуществом и властью над своими недавними кураторами и вербовщиками.
– Я сумел достать вас в самом центре столицы! – повернувшись к ним, торжественно объявил Лорд. – Завтра я перекрою ваши подземные пути доставки товара… У меня же связь с албанскими наркобаронами. Поэтому я считаю, что вам, господа Уткин и Шубин, есть прямой смысл подписать некоторые документы. – Лорд кивнул на лежавшую на диване папку с бумагами. – А завтра сделать пару официальных заявлений на специальной пресс-конференции.
«Вот оно что, – окончательно догадался обо всем Сафронов. – Лорду надо было всего лишь утрясти свои бизнес-дела. Подмять под себя бывших руководителей. Сперва он хотел просто уничтожить их, а теперь использует то, что я доставил их живыми и невредимыми. Сейчас он выбьет из них какие-то необходимые подписи, нужную для дальнейшего бизнеса информацию, но потом все равно уничтожит. Как и меня…»
– Все-таки учтите мое замечание, Роман, – повернувшись к Роме-Лому, проговорил Сафронов. – Иначе с вами может произойти следующее.
Сафронов сделал обманное движение правой рукой, отвлек внимание Ромы и тут же молниеносно ударил левой. Точно в сонную артерию. Правой же выхватил из-за пояса пистолет. Главный охранник беззвучно свалился на пол салона.
– Руки в гору, Лорд! – скомандовал Сафронов, взяв Петра Васильевича на прицел.
– Напрасно, Сафронов, – проскрежетал зубами Маркин, но руки поднял.
Далее одним выстрелом Сафронов освободил Шубина и Степана Митрофановича, разорвав сковывающие их наручники. Затем вытащил из кармана Ромы ключи от автобусного салона.
– Вот что, господа хорошие, – проговорил Сафронов. – Вы так ненавидите друг друга, но почему-то постоянно втравляете в свои разборки посторонних людей. Меня, например. Поэтому я намерен положить этому делу конец. Оружие я вам оставляю, далее разбирайтесь между собой по мере сил.
С этими словами Сафронов положил на пол пистолет и тут же скрылся за дверью салона. Сам же салон он запер на изъятый у Ромы ключ. Покинуть автобус иным способом – например, выбить узкие пуленепробиваемые стекла – было делом нереальным.
Отпустив натерпевшегося за этот вечер водителя, Сафронов не торопился в путь. В свою очередь, не торопилась и машина сопровождения, в которой находился бывший ефрейтор Смирнов.
Лорд и Шубин рванулись к оставленному оружию одновременно. И тот, и другой когда-то занимались спортом. И тот, и другой имели огромное желание выжить, уничтожив противника. Они столкнулись точно два паровоза. Потеряли равновесие, упали на пол. Покатились по полу, ударяя и пиная друг друга как только можно.
– Хватит дурака валять! – отрезвил их голос Уткина.
Подняв взлохмаченные, украшенные первыми синяками и ссадинами головы, оба увидели, что пистолет находится в руках Степана Митрофановича. Уткин перевел ствол в сторону зашевелившегося Ромы и, ни слова не говоря, выстрелил в своего недавнего мучителя.
– Так кто у кого будет в швейцарах? – спросил Уткин, переведя ствол на Лорда.
Шубин благоразумно успел отодвинуться на безопасное расстояние.
– В швейцарах… – только и повторил за Уткиным Лорд, поднимаясь на ноги. – Только один звонок! Мне… Нам надо немедленно уничтожить Сафронова! Этого долбаного десантника! Все остальное потом!
Виталий Павлович и Уткин, не переспрашивая, выслушали короткое сообщение Лорда. Затем Шубин молча подошел к трупу главного охранника, снял с его пояса мобильник, протянул Лорду. Для того чтобы уничтожить «долбаного десантника», можно было пойти на риск. Ко всему прочему Шубин чувствовал – сейчас Лорд искренен как никогда… И никто в эти минуты не обращал внимания на скромно лежащую с края дивана аккуратно сложенную немецкую форму образца Второй мировой. А также соответствующие той эпохе каску и автомат.
– Смирнов, – связавшись с машиной эскорта, проговорил Петр Васильевич. – Даю команду – «Делай раз»…
В машине Сафронова задребезжали стекла. Взрыв, прогремевший в соседнем дворе, оказался немалой силы. Сафронов перекрестился, время позднее, дай бог, чтобы никакой бедолага не проходил рядом со злосчастным автобусом. И тут же Роберт Сергеевич набрал на мобильнике цифры 02.
– Говорит свидетель только что прогремевшего взрыва, – сообщил он дежурному по городу, назвав при этом точный адрес места преступления. – Предполагаемые подрывники находятся в машине под следующим номером…
И Сафронов назвал номер машины эскорта. Той самой, в которой он видел Смирнова.
А наутро следующего дня все каналы передавали две главные новости. ФСБ сумела перекрыть канал поставки наркотиков за рубеж и в данное время проводит тщательный обыск лекарственной компании господина Уткина, погибшего накануне при взрыве. Прокуратура наконец-то дала санкцию на обыск и возбуждение уголовного дела. И еще – при задержании сотрудниками милиции был застрелен некто Смирнов, предполагаемый исполнитель убийства Уткина, Шубина и депутата Госдумы Маркина.
Прослушав эти сообщения, Роберт Сергеевич переглянулся с сидящими рядом с ним Максимовым, Ушаковым и Артуром Михайловичем, откупорил стоявшую перед ними бутылку дагестанского коньяка, наполнил все четыре рюмки.
– За победу, мужики! – произнес подполковник Сафронов. – Что бы дальше ни случилось… За победу!
Эпилог
– Какая ты красивая! И молодая…
Надя лежала, закрыв глаза, со счастливым, улыбающимся лицом. Ведь в самом деле, как мало они оба, и Надя, и Сафронов, изменились с момента той далекой их первой встречи. И вот сейчас он был рядом и шептал, шептал ей такие замечательные, такие нужные слова. Так получилось, что он оказался первым и единственным, кто сказал эти слова ей, Наде Плужниковой… Все было позади. Уголовное дело в отношении Сафронова было прекращено, более того, он был восстановлен в воинском звании и должности. Более того, некий журналист предоставил широкой общественности видеоматериалы и записи разговоров, из которых следовало, что Сафронов никак не мог убить генерала Парфенова. Его убили боссы российской наркомафии, недавно погибшие при загадочном взрыве. Журналист вновь оказался на вершине популярности, вновь зарекомендовал себя бесстрашным борцом с коррупцией.
Завтра наступала осень – первое сентября. Анечка должна была отправиться в первый класс. Она уже знала цифры, буквы и даже могла читать по складам вывески на магазинах и кинотеатре.
– Скажи мне это еще… Еще раз! – открыв сияющие глаза, попросила Надя.