рю в эту хрень. Больше склоняюсь к тому, что это просто дорогой наркотик, который Джеймс вывел совершенно случайно и овеял его шлейфом мистики. А может специально, потому что жадность — штука затягивающая.
— О том, что Мелодия Эванс исцелилась на последней стадии болезни, писали все. А умирающий дон, что больше всего боится погибнуть и тем самым навсегда потерять над кланом и родом, способен зацепиться за любую сказку.
— А ты? Ты, Киан? Веришь в этот чудодейственный «препарат»?
— Я не знаю. Но мне определенно любопытно, из чего он состоит и как получился. Я не исключаю того, что секретные лекарства имеются во всем мире, но они недоступны для масс. Иначе бы все жили очень долго, но это привилегия лишь тех, кто стоит у власти. Цветок — один из них, и возможно, за ним охотятся лидеры и других стран, которые уже находятся в почтенном возрасте, но хотят и дальше активно вести управление, бизнес или быть может, целую страну.
— Ты имеешь в виду…
— Именно. Правители, чиновники, военные деятели многих стран хотят жить вечно. И в теории, «цветок» это некое подобное мифического философского камня. Если тебе интересно мое мнение, то я смотрю на «цветок», как на бесценный продукт, который обеспечит мне свободу. Все.
— Хорошо. Я тебя понял. Мне нравится твоя приземленная версия, Киан. Я не верю в такие чудеса, — соглашается Рик и перекинувшись ещё парой важных новостей, мы прощаемся.
И очень зря ты не веришь, Риккардо. Потому что верят доны всех семей и охотятся за жалким «цветочком», сея вокруг смуту и хаос.
После разговора с Риккардо, я перемещаюсь в гостиную и открываю ноутбук. Пришло время для моего отчета перед теми, кто находится по другую сторону баррикад. Забавно…но за все эти годы, никто из клана так и не узнал о том, что я нарушаю один из главных принципов омерты. Тот, за который мне любой простой солдат мог бы выпустить пулю в лоб, и не был бы наказан доном.
Вести двойную игру — очень непросто. Нужно быть очень осторожным, когда являешься лицом cosa nostra и глазами, ушами ФБР одновременно.
Свой, среди чужих. Чужой, среди своих. Что-то вроде того.
Но, разумеется, я стал сотрудничать с федеральным бюро не сразу. Это случилось шесть лет назад, после моей попытки побега из клана. Сразу после смерти Ванессы…
Это было глупо. И неправильно. До сих пор не могу себе простить того, что именно в момент побега, я упустил Антея, которого забрали, увезли в неизвестном направлении, пока я автостопом скитался по штатам. Я не знал, куда себя деть, как справиться с чувством вины из-за скоропостижной гибели Несс. Черт возьми…она не заслуживала такой жестокой, такой жуткой смерти. Мое сердце истекало кровью от одной лишь мысли, что такую красивую, светлую, нежную девушку буквально разорвали на части.
Из-за меня. Из-за того, что я посмел её выбрать.
Конечно, с Амелией я не собираюсь терять бдительность, и после фатального урока, дарованного той роковой ошибкой, не собираюсь сводить с неё глаз и своего контроля из защиты. Но Ванессу, усвоенные мной уроки не вернут…
Это был тяжелый период, бродяжнический-отшельнический поиск своего «я». Я ощущал себя псом, которому неважно, где есть и спать. Главным условием моего выживания оставалось движение. Движение в никуда, просто вперед. Тотальное бегство. От самого себя, от вины, от мыслей, от преследующих картинок взрыва.
Разум был затуманен густой поволокой пепла, в котором погибла Несс, и я не отдавал себе отчета ни в чем, за что брался. Последние наличные деньги потратил на старый мустанг и продолжил свое путешествие, ради путешествия. В таком состоянии я провел несколько недель и плохо помню, как они пролетали. Четко и ясно я запомнил только два из них.
Мне чертовски стыдно, но тогда я мало думал об Антее. Помутнение рассудка, биполярное расстройство — называйте, как хотите.
Я был не в себе.
Если бы в тот период я бы начал употреблять, или просто курить травку, то обратной дороги для настоящего Киана уже бы не было. Я бы погряз в облегчении и приятной пустоте, которую дарит дешевый и разрушительный кайф. Но никакая эйфория не ценнее нашей сути, от которой мы так отчаянно бежим всю свою жизнь.
О тех двух днях, что я запомнил в своем безумном трипе…
Открываю фотографию Мии, которую показывал ей, задавая наводящие вопросы. Ту самую, которая была сделана в первые дни её попадания в интернат. С экрана на меня смотрит красивая, но совсем худенькая и потерянная девочка четырнадцати лет. В её глазах столько тоски, что кажется можно умереть от одного лишь взгляда в эти лазурные омуты, затягивающие в озеро боли, за секунду сжигающее тебя своей кислотой. Как только я увидел эту фотографию впервые, я вспомнил, где мы встречались с Амелией раньше. И это удивительное совпадение — мы скитались без дома и близких, в одном и том же месте, в одно и тоже время, и случай свел нас задолго до момента реального знакомства на маскараде.
Случай, который я запомнил на всю жизнь, но не сразу узнал в этой красивой и вдохновляющей музе двадцати лет эту растерянную девочку.
Это случилось в штате Техас…
Я ехал по ровной дороге, обрамленной засохшей пустыней, пока не остановился у придорожной заправки далеко не первой свежести. Обычно я держусь от таких подальше, и прекрасно знаю, что местные ковбои могут быть очень агрессивными и неадекватными личностями. Но машина уже едва дышала, нуждаясь в любом топливе, который я бы мог ей предложить на тот момент.
Вставив шланг в умирающий автомобиль, я направился в небольшой, ещё более загнивающий магазинчик, больше напоминающий заброшенную лачугу, оставленную посреди безлюдной дороги.
— Полный бак, пожалуйста, — обратился к мужчине за прилавком я, и взяв с полки пару неаппетитных кусочков пиццы и бутылку воды, собирался протянуть купюру этому мерзкому псевдо-ковбою.
Это был человек, вызывающий неприятные чувства при одном лишь взгляде на него. Не знаю, что тому было причиной — замутненная радужка глаз, кровавый белок, отсутствие некоторых зубов, агрессивная маска на лице или неприятная энергетика законченного пьяницы и безумца. От него так тошнотворно несло перегаром и потом, что у меня желудок мгновенно скрутило и есть расхотелось.
Вдруг, я услышал странный шорох и повернулся на странный звук. На расстоянии пары метров от мужчины, увидел маленькую девочку, чье лицо было закрыто каштановыми волосами. Опустив взгляд в пол, кроха старательно мыла пол. Если бы в тот момент, она бы не подняла на меня взгляд…
Не засмотрелась бы — возможно, Мия умерла бы ещё тогда.
Этот ублюдок наверняка каждый день накидывался спиртом так, что мог убить её, или как минимум изнасиловать, и никто бы никогда не узнал об этом.
Но она задержала на мне тоскливый взгляд, полный…надежды и какой-то необъяснимой, незабываемой красоты.
Кристальной и чистой.
Её глаза ассоциировались у меня с потерянной, Богом забытой голубой лагуной колдовской красоты. Спрятанной от широких масс на необитаемом острове.
Забыв о ритмичных движениях швабры, девушка вдруг замахнулась слишком сильно и задела орудием труда один из ближайших полочных стендов с пивом и чипсами. Разумеется, полка вздрогнула, и несколько бутылок пива, что стояли с краю, полетели на пол и разбились о каменный пол с эпичным «дзинь». И это хорошо еще, что сама девушка успела отпрыгнуть. Правда отпрыгнула она в сторону хозяина этой адовой заправки.
Я даже не успел понять, что произошло.
Эта мразь влепила ребенку огромную оплеуху, а после он нанес удар кулаком в живот. Девушка резко согнулась пополам и сдавленно всхлипнуло, поднимая на меня свой заплаканный взгляд.
Я тут же спрятал купюру, которой хотел оплатить бензин и еду в карман джинс, поднимая на ублюдка тяжелый взгляд.
— Сэр, ваши деньги? Заказ оплатите или как? — хамоватым тоном выплюнул Мразь в мою сторону.
— Извинись перед девушкой, — железным тоном огрызнулся я. — Кто она? Твоя дочь? — прищурив веки, начал допрос я.
Ковбой презрительно хрюкнул в ответ и оскалил свои гнилые зубы, точнее то, что от них осталось. Сомневаюсь, что это прекрасное создание — его дочь. Или она пошла в маму.
— Не твое собачье дело. Гони бабки, заправляйся и проваливай. А ты! Маленькая дрянь! Пол у меня вылизывать будешь, потаскуха безмозглая! — рявкнул агрессор и толкнул малышку с такой силой, что она не устояла и повалилась на пол, едва не угодив руками и лицом в ту область, где каждый сантиметр занят опасным осколком.
Бл*дь. Я закипел мгновенно. Внутренности превратились в бензин, куда бросили зажженную спичку.
Мразь пнул девушку, что отчаянно пыталась подняться. Её странная серая хлопковая пижама была вся в грязи и следах от его ботинок, что говорило о том, что подобное повторяется уже не в первый раз.
Я не стал больше думать. Просто достал пистолет из внутреннего кармана джинсовой куртки и выстрелил Мрази в плечо. Тот взвыл, подобно раненному волку и начал обсыпать меня проклятиями.
Игнорируя ублюдка, я протянул свободную руку девушке, которая тут же зацепилась за неё, как утопающий за спасательный круг.
Мразь истекал кровью, и упав на пол, забился в конвульсиях. Прищурив веки, я оценил масштаб произошедшего: рана не смертельная, если он доберется до телефона и вызовет скорую. В противном случае — огромная потеря крови или заражение. И тогда уже смерть.
Ну что ж, пусть ползет, ублюдок.
Я схватил телефон, находясь вне себя от гнева и ярости, и закинул его в дальний угол лачуги, чтобы «облегчить» Мрази сложнейший квест в его жизни.
— Тварь. Ты заслуживаешь куда больше боли, чем испытываешь сейчас, — выплюнул я, и забив на то, что моя машина возможно совсем скоро застрянет где-нибудь посреди пустынной дороги, я вывел девушку из магазинчика и быстро посадил её на переднее сидение мустанга. После, сел на водительское сиденье и ударил ногой по педали газа, не испытывая ни малейшего угрызения совести.