— Звучит невероятно, — сухо подмечаю я, не в силах поверить в то, что это действительно задокументированный факт — исцеление Мелодии и остальных. — Может, совпадение? Насколько тяжелы были состояния этих людей?
— Некоторые стабильны. Иные очень тяжелы, — Трой Кларк направляется к шкафу с многочисленными папками и открывая прозрачную дверцу, достает две из них. — Здесь ты можешь посмотреть анализы участников программы до «цветка бессмертия» и после. Но никаких имен. Только анализы и результаты исследований, истории болезней. Совершенно анонимно и ясно почему. Все имена хранились лишь в засекреченных архивах Джеймса, поэтому на интервью с исцелившимися даже не рассчитывай, Морте.
Принимаю из рук Троя материалы и со скептически поджатыми губами, открываю их.
— Великий он был человек, Джеймс Эванс, — впадает в меланхоличное настроение Кларк. — Около сотни людей исцелились от неизлечимых диагнозов, начиная с Мелодии…
— А что насчет так называемой вечной молодости, которую дарит препарат? — не в силах подавить усмешку, перебиваю я. Глаза Кларка вновь загадочно сверкнули.
— Исследования показали, что под воздействием препарата клетки всего организма обновляются на несколько лет. Для Джеймса это было величайшим открытием и ещё одним волшебным свойством «цветка». Только представь, какую революцию в медицине, в науке, да и во всех областях мира, произвело бы такое открытие, стань оно достоянием общественности, — восхищенно взмахивает руками Трой.
— И в чем подвох? Джеймс же так и не предоставил «цветок бессмертия» широкой публике. Никакой официальности, никакой заявки на «нобелевскую премию», — спрашиваю я, хотя в глубине души уже знаю ответ на свой вопрос.
— Потому что он итак, заплатил жизнью за свое открытие, — отзывается Трой, подтвердив мои мысли. — Поскольку все, кто мечтал о подобной «волшебной таблетке» узнали о его тайне, о которой он ещё даже не рассказал миру, за ним быстро объявили охоту. Как и за его дочерью, женой. И вот чем все это закончилось. Он просто не успел увезти себя и своих близких в безопасное место. Все, что сделал Джеймс — это уничтожил препарат и обеспечил своей дочери относительную безопасность, на случай своей смерти…
— Каким образом?
— Он, конечно, никогда не был в дружеских отношениях со своим братом. Но я не сомневаюсь в том, что перед смертью он нашел способ убедить Доменика, чтобы тот взял на себя ответственность и оберегал Мию. Это лишь мои предположения, но насколько мне известно, все так и произошло.
Не совсем так. Ведь Доминик удочерил Мию как раз для того, чтобы поиметь дивиденды со своего вложения в племянницу.
— Ну так что будем делать, мистер Морте? Оставите меня на посте директора? Мне бы хотелось и дальше заниматься косметическими продуктами. К слову, вы можете обыскать здесь все, я не против. Если это необходимо для того, чтобы могли продолжать творить красоту и молодость в этих стенах
— Я буду наблюдать за вами и непременно обыщу здесь каждый миллиметр. Все образцы косметики заберу на независимую экспертизу, — на случай того, если этот хитрец прячет состав «цветка бессмертия» в баночке с кремом.
— Пожалуйста, мистер Морте. Буду рад вам поспособствовать в этом процессе. Да только препарат найти не рассчитывайте, — вновь загадочно улыбается Трой, отчего на душе становится вдвойне гадко. Будто я теряю своего сына на глазах, а какой-то ублюдок смеет надсмехаться над этим.
— Окей, — пожав плечами, я залпом допиваю стакан виски, и удаляюсь из душного кабинета, в котором слишком сильно пахнет фальшью Троя Кларка.
ГЛАВА 17
Киан
Ещё один сбор Комиссии показал одно — остальные семьи сдались перед Морте, прогнулись под нас окончательно. И это не может не радовать. Несколькими проблемами меньше. Не хочется разбираться с внешней политикой клана, когда для меня лично самым острым остается мой внутренний конфликт с семьей и жизнь, полная двойной игры и лицедейства.
Иногда мне кажется, что есть только одно место во Вселенной, где на данный момент я чувствую себя настоящим. Рядом с Мией. Как бы я не хотел признавать этого, но мои чувства к ней, затмевающие порой холодность и ясность разума, становятся серьезной проблемой. Нет хладнокровности — нет баланса, сложно придерживаться выбранной стратегии и плану. И это…пожирает изнутри, делит меня на части.
После того, как я привел Амелию в дом Морте после нашего скоротечного медового месяца, первое землетрясение, которое мне предстояло выстоять — гнев самого Энтони Морте. Он был жутко разъярён тем, что я сбежал, женился за его спиной, да ещё и в тайне. В его глазах буквально-таки читался кровавый план по убийству Амелии, и я сначала мягко намекнул отцу, что теперь эта женщина — член семьи, и я обеспечу её круглосуточной охраной. Я преподнес эту новость так, буду преследую цель защитить Мию от внешнего воздействия, но думаю, Энтони Морте уловил мой тонкий намек на то, что я не позволю старику дотронуться до моей девочки. Несмотря на то, что она находится внутри клана, буквально в пещере с ядовитыми пауками.
К тому же, теперь у меня было то, чем я могу держать самого Энтони Морте и стопроцентно обезопасить Амелию.
Когда он поубавил свой пыл, я выдал ем свой план фактически на одном дыхании, чтобы он не заподозрил меня во лжи. Используя все ментальные «ключи» в общении с доном, я знал, как преподнести информацию умирающему и потерявшему былую хватку Морте, чтобы он поверил всем моим словам и предоставленным фактам.
Свою свадьбу с Мией я объяснил логично для Морте, идеально отыграв осточертелую роль «покорного слуги» — я хочу быть ближе к тайне «цветка бессмертия» и намерен ближайшие месяцы убедить Амелию переписать все наследие Джеймса Эванса на меня, опустив тот момент, что я уже это сделал. Для его глаз я сфальсифицировал другой брачный договор с Амелией и залил в его уши еще несколько литров лжи, даже не моргнув глазом.
Это далось мне нелегко, учитывая то, что я знаю какую цену придется заплатить за предательство, если оно раскроется.
Пришлось постараться, чтобы Энтони Морте не узнал правду о том, что все это время процесс передачи проходил за пределами его внимания. И хоть он часто вызывал меня к себе, и спрашивал, когда «Амелия будет готова отдать мне все, что у неё есть», объясняя это тем, что времени у него нет…истинное положение вещей осталась тайной. Для всех, кроме меня и Рика.
Разумеется, когда Энтони узнал о расчетливой причине моего брака с Амелией, его пыл угас. Я удостоился его похвалы и чести, от которой меня чуть не стошнило. В первую очередь от самого себя и своего низкого поступка по отношению к Амелии. Но совесть всегда переставала сжирать меня изнутри, когда мои мысли возвращались к Антею…а страх за Амелию я взял под контроль. Потому что для меня стал очевидным тот факт, что она не пострадает ближайшее время от рук Энтони Морте, потому что для него это будет сродни самоубийству. Его болезнь замедлила темп, но мы все знаем, что ненадолго. Без «цветка бессмертия» и его чудодейственных свойств осталось дону недолго.
Этим же образом я приструнил и остальные семьи — на Комиссии я заявил, что препарат уже у семьи Морте.
Для Ди Карло, Кингов, Фордов, О`Коннел это означало одно: теперь они будут жить в постоянном страхе потерять разом все, что каждый из них строил десятилетиями.
Обладание загадочным препаратом делало нас в глазах других кланов фактически неуязвимыми для закона и гарантировало рэкет без применения физического насилия.
И причиной тому — только он. Пресловутый страх.
Я твердо уверен в том, что почти для каждого дона мафии и высоко стоящих членов в иерархии клана, смерть не так страшна, как потеря власти и денег. Как ужас, который охватывает их в тот миг, когда они представляют себя без привычных благ и роскошных домов, огромной подчиняющейся свиты солдат.
Свободно покоряющего просторы неба орла пугает перспектива стать муравьем — куда предпочтительнее для него просто упасть и разбиться.
Они боятся унижений, дурной славы для всего рода и клана, и долгих лет в темнице — наедине не с самым приятным человеком. С самим собой. Тотальное одиночество и призраки жертв, терзающих по ночам. Полное забвение и ни капли раскаянья в своих действиях. Сожаление не о грехах, а о том, что не получилось уйти достойно, на вершине карьеры, в окружении близких и внуков, внутри процветающего (с точки зрения денег и влияния) клана.
Я читаю эти страхи в глазах каждого дона и приближенного к нему, из присутствующих на Комиссии. И подобно своему «учителю» Энтони Морте я расчетливо и методично использую его коронный метод, чтобы поставить все семьи перед Морте на задние лапки. И теперь, крыть им нечем.
Выбора у семей не велик.
В существование «цветка бессмертия» верят абсолютно все, что дарит нам неприкосновенность. По крайней мере, временную. Если, конечно, какая-нибудь семья не осмелиться рискнуть и бросить Морте вызов. Даже интересно, сможет ли кто-нибудь из них пойти против capo di tutti capi (фраза, используемая итальянской мафией для обозначения самой влиятельной мафиозной семьи).
Но ни Ди Карло, которые теперь полностью зависели от семьи Кинг, ни Кинги не бросили нам вызов открыто. Эта комиссия прошла на холодных тонах, без кровопролития и выяснения отношений. Все признали свое поражение, когда я объяснил каждому из донов или их представителей в какой заднице, они окажутся, если я использую «цветок» против них. Как? Очень просто.
Благодаря «цветку» закон всегда будет на стороне Морте. Нам и раньше удавалось прогибать и покупать необходимых людей с другой стороны власти, но теперь, когда у нас (как все думают) есть то, что им необходимо — легендарное и известное в очень узких кругах открытие Джеймса Эванса. Удивительно, как много сильных мира хотят жить вечно — очевидно, чтобы иметь возможность как можно дольше наслаждаться и упиваться ощущением того, что они Боги среди людей.