это не банальность, не заученная фраза, которые часто изучают и используют женщины для осуществления своих коварных манипуляций.
— Хвали меня, bella, — сжимаю упругие ягодицы птички в ладонях. — Мне это нравится.
— Я знаю, что еще тебе нравится, — игриво замечает Мия, покрывая беглыми поцелуями зону моих ключиц. Инстинктивно опускаю ее ножки на пол. И совершенно не ожидаю того, что она присядет на корточки, не разрывая зрительного контакта. С этого ракурса мне отлично видно её грудь и я не знаю, куда мне нравится смотреть больше: в её покорные глаза с оттенком мятежности и сексуальности или на острые пики сосков, которые всегда так призывно встают и манят. Или на округлую задницу, слегка отведенную назад?
— Черт, малышка… — рычу я, запуская ладонь в мягкие волосы, когда ощущаю ловкий язык Ми, скользящий вдоль линий моего напряженного пресса. Опускаясь ниже, она обводит порхающими и лижущими поцелуями вздутые вены, ведущие к основанию вновь набухающего ствола. — Ты голодная? — усмехаюсь я, предвкушая полное погружение в жаркую и влажную полость ее маленького рта и горла.
В тот момент, когда я уже рисую себе перед внутренним взором, как буду наблюдать за движениями языка Мии по моему члену в отражении зеркала, Мия замирает. Я совершенно не понимаю, что может остановить ее сейчас, в такой разгоряченный момент и прикрыв веки, сильнее собираю ее волосы на затылке, активнее направляя вниз. Туда, где ненасытную крошку ждет вновь набирающий свой максимальный объем и размер, член.
— Это ключ, — вдруг слышу на удивленном выдохе я.
Хм, мне больше нравится, когда ты называешь все своими именами, птичка. Но если тебе нравится слово «ключ», то пусть будет ключ. Только бы его конец ближайшие пару секунд оказался в замке из твоих губ и горла…
— Киан, почему мой ключ был в твоем кармане? — ее фраза действует на меня, как звук навязчивого будильника, вырывающего из приятного сна. Я не сразу понимаю, о чем она вообще говорит и какого черта Мия вообще еще разговаривает. Для ее языка и губ сейчас есть занятие поинтересней.
— Киан, ты меня слышишь? — я опускаю голову вниз, и с трудом концентрируюсь на Мие. Она встает на ноги. К моему сожалению, на ее лице уже нет прежнего вожделения и игривого выражения.
Черт, и я не виню ее в этом.
— Тот самый ключ, о котором я вспомнила! Он был у тебя в кармане. Я увидела его на полу, рядом с твоими брюками, — напряженным тоном пытает меня малышка, выстреливая своим возмущенным взглядом. В ее глазах отражены тысячи негативных догадок и предположений, которые я тут же обрубаю на корню:
— Я нашел этот ключ здесь. Хотел рассказать о нем тебе, но ты же на меня набросилась, — мой голос звучит ровно до тех пор, пока я не натягиваю на себя спортивные штаны. Придется сковать ими свою болезненную эрекцию, у которой не будет продолжения судя по воодушевленному взору Мии.
— Правда? Боже…я уж было подумала…что это странно. Что он был у тебя, — обескураженно лепечет девушка, изучая ключ сосредоточенным взглядом, пока я издаю тихое шипение, стараясь не смотреть на ее соблазнительный рот.
Я мог бы взять, заставить ее отстать мне прямо сейчас, а потом уже приступить к разгадке века. Но не стану этого делать. Слишком сильно меня раздирает любопытство, от одной лишь мысли, что сейчас мы вместе откроем чертову шкатулку Мелодии и Джеймса. Уверен, что именно там спрятано много ответов. Ведь это кажется вполне логичным. Если бы я захотел передать Антею что-то бесценное и важное, что дошло бы до него, сквозь время и пространство, я бы уж точно попытался зашифровать это так, чтобы послание получил только мой сын.
Да и если на то пошло, то шкатулка Амелии привлекает свое внимание размером. В ней вполне может поместиться образец препарата с подробным описанием его состава, хотя на это, наверное, рассчитывать глупо.
В любом случае…для чего-то ведь она создана такой замурованной и надежной? Одного взгляда на шкатулку мне было достаточно, чтобы понять, что без ключа открыть ее фактически невозможно. К тому же, любой вероломный взлом предмета может плачевно закончиться для того, что сокрыто внутри.
— Пойдем, откроем ее вместе, — предлагает Мия, слегка неловко мне улыбаясь. Встает на цыпочки и целует меня в губы:
— Я запомню, на чем мы остановились.
— А я то как запомню, детка, — с разочарованным вздохом замечаю я, напоследок сжав ее обнаженную ягодицу.
Мия, смерив меня нарочито уничтожающим взором, наспех одевается и направляется в сторону кухни, где она оставила свою сумочку с чертовым «ларцом Джеймса Эванса».
В сердце океана-а-а,
На другой земле-е-е.
Где закаты — пламя-я-я,
И ответ в горе-е-е…
Там задашь вопросы-ы-ы,
И найдешь себя-я-я…
Краешек свободы-ы-ы,
Создан для тебя-я-я…
Мия заканчивает петь под аккомпанемент красивой мелодии, пока мы вместе наблюдаем за красивейшим камерным шоу, заключенным внутри шкатулки Джеймса.
Это определенно ручная работа, авторская технология. Удивительная, скрупулёзная, изящная. Этот человек, кажется, был не только гением, но и неплохим инженером-конструктором.
Как только, жена открывает загадочную вещицу, пространство кухни наполняет красивая, звонкая мелодия. Пока Мия тихо напевает колыбельную себе под нос, мы наблюдаем за тем, как огромная гора, заполняющая почти всю нижнюю часть предмета, вращается вокруг своей оси. А потом из его ее верхушки выходят потоки странной мгновенно испаряющиеся жидкости, очевидно, олицетворяющей лаву. Последним этапом «шоу» служит мерцающий блеск, что остается после огненных рек, прошедших по кальдерам на поверхности вулкана.
Этот блеск полностью повторяет яркость и интенсивность того, что имитируется на внешнем покрытии изделия. Кажется, что и внутри, и снаружи, шкатулка инкрустирована мелкой крошкой сверкающих черных алмазов.
Необычная шкатулка. В нее явно вложено много сил и любви.
Но это точно не то, что я ожидал увидеть.
Это действительно выглядит как красивая и драгоценная игрушка. Что-то типа «яйца Феберже» — уникально, дорого, но по сути — бесполезно.
Хотя Амелия явно не согласиться со мной, потому что я вижу, как в ее расширенных зрачках отражаются слезы. И блестят они куда ярче, чем имитация пепла, оседающего на вулкане и у его подножия.
— Можно взглянуть? — Мия протягивает шкатулку мне и вот я уже ощущаю в ладони приятную тяжесть. Оценивающим взором скольжу по семейной реликвии. — Ручная работа. Твой отец сам ее сделал.
— Да. Для него это было любимое хобби, помимо работы. В выходные он часто пропадал в гараже, и дарил мне много интересных подарков: фарфоровую куклу, например. Машинку, в которой я потом наворачивала круги по внутреннему двору. Эта шкатулка мне была особо дорога, потому что была частью нашего с мамой вечернего ритуала: она пела мне эту колыбельную на ночь, и я всегда так быстро засыпала.
— И она всегда была такой? Внутри? — интересуюсь я, имея в виду сложную внутреннюю конструкцию.
— Да. Просто, я об этом забыла. Я почти всегда только слушала мамину колыбельную и больше внимания обращала на слова песни и мелодию, чем на содержимое шкатулки. Я больше интересовалась куклами, чем вулканами. Помню, что была слегка разочарована, когда увидела внутри шкатулки вулкан. Я ожидала увидеть там принцессу или как минимум, изящную балерину, — вспоминает Мия.
— И сейчас ты разочарована? Я зря нашел ключ?
— Нет, ты что, — Мия забирает из моих рук свою фамильную драгоценность. — Сейчас этой шкатулке нет цены. Несмотря на то, что это «шоу», выдуманное папой, выглядит очень странно.
А вот я чертовски разочарован, но промолчу.
— С чем ты связываешь такую задумку? Ты не выглядишь удивленной. Я имею в виду…почему гора, почему вулкан? Почему именно такую конструкцию твой отец решил встроить в шкатулку?
— Мой отец любил путешествовать, — слегка сдвигая брови к переносице и сосредоточившись на своих воспоминаниях, делится Мия. — Он часто ездил куда-либо по работе, устраивал экспедиции со своей командой. Эту шкатулку он сделал, когда вернулся из очередного затяжного путешествия. Насколько я помню…из Италии. Мне кажется, это Везувий, Киан. Помню, как папа несколько часов рассказывал маме, как они поднимались на действующий вулкан несколько часов. Это было его первое восхождение на высокую гору, и он сказал, что почувствовал себя заново рожденным, когда встретил рассвет на его вершине — пребывая там, высоко-высоко. Балансируя на грани неприкрытой опасности в лице вулкана и настоящей жизни в форме возможности посмотреть на мир сверху.
Хм. Интересно, любопытно. Джеймс Эванс был весьма разносторонним человеком. Мне даже, на мгновение, становится жаль, что я никогда не смогу познакомиться с родителями моей жены. Как и она с моими.
— Когда ты пела, я вспомнил кое о чем, — спешу обрадовать Мию новостью, которая вылетела из моей головы, загруженной совершенно другими вещами. — Ты знаешь, что тебя пригласили на прослушивание? Я забыл сказать, да? — опираясь локтями на барную стойку, наклоняюсь ближе к Амелии, стоящей по ту сторону высокого стола.
— Что? — задыхаясь от шока, произносит она. Ее сладкий рот с пухлыми губками вытягивается в идеальную форму буквы «о» и я стараюсь не думать о том, на чем мы остановились в коридоре.
— Вчера мне позвонил один из кастинг-директоров Бродвейского мюзикла «Волшебник из страны Оз». Если бы это был мюзикл о любви, я бы вряд ли одобрил твое участие в кастинге. Но так как особо близкого партнерства по сценарию не предусмотрено, я решил дать тебе такую возможность. Как и обещал. Тебя пригласили на прослушивание. Завтра. Кроме тебя будет еще две претендентки, но я не сомневаюсь, что у тебя есть все шансы на эту роль, Мия.
— Ты шутишь? — ее белые зубки оставляют глубокий след на нижней губе.
— Нет, Мия. Это не шутка, — мягко заверяю я девушку, и уже через пару секунд, Мия вновь запрыгивает на меня и обнимает так крепко, что мне кажется: жена задушит меня куда раньше премьеры мюзикла, в котором наверняка возьмет главную роль.