Погрузившись в себя слишком сильно, почти не замечаю звуки голосов в огромной гримерной, оборудованной всем необходимым для тех, кто пришел на кастинг. Обстановка здесь как на базаре — хаотичная, напряженная, суетливая. Все собравшиеся вокалисты, актеры и танцоры пробуются на роли разного плана. И только за мной марширует хвост из чертовой охраны. Подав главному секьюрити знак кистью руки, захожу за специальную плотную ширму, где собираюсь переодеться. В момент, когда мои пальцы тянутся к молнии на спине, с целью снять платье, слышу знакомый голос:
— Мия! Я так скучал по тебе, милая, — вздрагиваю, не на шутку испугавшись. Пока не вижу собеседника, сердце по ощущениям словно в пятки падает.
Оборачиваюсь, и не сразу в до боли родных чертах лица, узнаю Майкла Форда.
— Майкл, — с облегчением выдыхаю я.
Майкл.
Мой напарник, мой партнер. Человек, который когда-то был фактически моим единственным другом и потенциальным мужчиной. Меня тянуло к нему и Майкл всегда безоговорочно меня понимал. Но с ним, я никогда не испытывала и капли тех эмоций, что чувствую, находясь рядом с Кианом.
Прошло чуть больше двух месяцев с того маскарада, что резко изменил мою жизнь, но мосты между нами успели сгореть до тла.
Что не мешает, Форду крепко обнять меня, не дожидаясь моего одобрения или ответного порыва. Хорошо, что охрана нас не видит. Иначе, Киан бы прислал Форду опасное «предупреждение» и крупный штраф за то, что тот смеет заходить на его территорию.
— Прости, что потеряла связь с тобой… — неловко переминаясь с ноги на ногу, начинаю оправдываться. Я ведь действительно, погрузившись в круговорот жизненных событий, подзабыла о нем. Даже навестить в больнице не смогла после того, как Алессандро не позволил.
Он мог погибнуть, хотя сейчас выглядел абсолютно здоровым.
Раньше я жила в другой реальности, где существовал Майкл и наш дэут, а потом резко переключилась на другую, где он уже является лишь размытым образом из прошлого.
— Ты выглядишь здоровым, — замечаю я, искренне улыбнувшись.
Его взгляд теплеет, в уголках глаз проявляются знакомые добрые морщинки.
— Я понимаю, почему потеряла, Мия. Я знаю все в общих чертах, что произошло с тобой, за последнее время. И да, я здоров…относительно. Уже поправился.
— Главное, что ты жив. Как твоя память? — припоминаю, что после нападения на маскараде, у него были проблемы с памятью, из-за черепно-мозговой травмы. — И переломы?
— Понадобилась пара операций с внедрением железа, но они в прошлом, — отмахивается Майкл. — Мама всегда говорила: я родился в доспехах. Кости срослись, организм молодой и крепкий. Некоторые проблемы остались ярким напоминанием о том дне, Мия. Но жить буду. Главное — что мой голос в порядке. Я здесь тоже на прослушивании, и не случайно, Мия…один мой знакомый в жюри позвонил мне, как только увидел твое имя в списках. Я пришел сюда, чтобы поговорить с тобой, — его тон становится настолько серьёзным, что моя кожа невольно покрывается инеем.
— Ты изменилась, — прищурив веки, замечает Майкл, проскользнув взором по моему телу в тесном платье. Его цепкий взгляд позволят себе просканировать меня, и мне становиться не по себе. — Мия, ты хоть в курсе на жизнь с каким человеком ты себя обрекла?
— Майкл, хватит, — встаю в оборонительную позу, скрещивая руки на груди. — Не надо раздавать характеристики моему мужу. Ты его не знаешь.
— Его поступки, его деятельность — все это в красках характеризует личность всех Морте.
— Разве ты не являешься членом одной из пяти семей? — дерзко отвечаю я, демонстрируя свою осведомленность. — Разве не все вы сделаны из одного теста?
Майкл тяжело выдыхает.
— Понимаю, что мои слова тебе кажутся одой ревнивца. Ведь, когда мы были партнерами, ты была мне больше, чем подруга, Мия, — его голос срывается. — В глубине души, я всегда считал тебя своей девушкой. И даже будущей женой, — признается Майкл, вгоняя меня в легкую краску.
— Майкл, мы с тобой были замечательным дуэтом, — произношу довольно жестким тоном, возводя между нами невидимые, но чертовски ощутимые стены.
— Да. Но ты была мне другом и партнером, Мия. И остаешься дорога мне. Поэтому, я считаю своим долгом рассказать тебе кое о чем, — на его лице проявляется странное выражение, от которого у меня желудок мгновенно скручивает в тугой узел.
— Не хочу ничего знать, — пытаюсь убежать от неминуемой правды, отрицательно качая головой. Часть меня кричит мне о том, что для психики и душевного здоровья — некоторые вещи лучше не знать. И жить в выстроенной для себя иллюзии, в своем идеальном мире.
Разумеется, он не идеален. Я просто пока выбрала…не замечать того, на что повлиять не в силах.
— Это не о твоем муже, — сразу предупреждает Майкл. — Скорее о твоем отце и о причине его конфликта со всеми семьями мафии.
— Да, я знаю. Знаю, что мой дядя держал меня в изоляции, потому что ему нужно было мое наследство. На сберегательных счетах отца лежит куча денег, несмотря на то, что мы всегда жили, как семья среднего класса.
И это действительно так. Мой отец, как выяснилось, был среди таких людей, как Стив Джобс или Ингвар Кампрад (создатель IKEA), которые несмотря на свое состояние, всегда придерживались идеологии разумного потребления и вели обычную жизнь без излишней роскоши.
Сейчас все миллиарды Джеймса лежат на специальном вкладе, проценты с них постоянно идут на благотворительность. Я пока не думаю, куда потрачу наследство отца.
Явно на что-то полезное, что подарит сотням людей рабочие места.
— Не деньги Джеймса так нужны всем семьям, Мия. Не конкретно бумажки или нули и цифры, замерзшие в банке. А уникальное изобретение твоего отца, — в глазах Джеймса зажигаются интригующие огоньки. — Он назвал его «цветок бессмертия». Ты слышала о таком?
— Нет, — мотаю головой, ощущая, как сильно сдвинулись к одной точке брови.
— И не знаешь, как вылечилась твоя мама? Это было большое событие в узких кругах. Врачи давали ей не более трех месяцев, верно? Новость о её болезни и о последующем исцелении просочилась в СМИ, а после — подозрительно быстро замялась, и даже стерлась со многих новостных ресурсов. Все это выглядело так, словно Джеймс не хотел делиться с миром своим открытием, что для ученого чертовски странно.
Да, папа не хотел.
В памяти автоматически всплывает разговор родителей, что я когда-то подслушала на кухне.
— Конечно, я догадываюсь, почему он этого не хотел и был прав. Самые влиятельные люди мира, первые лица передовых государств… — вкрадчиво продолжает объяснять мне Майкл все, что я, итак, интуитивно знаю и понимаю. — Такие тайны невозможно хранить в секрете. И если в существование и свойства «цветка бессмертия» поверили самые высокопоставленные личности этого мира, значит у них на то были веские причины. Политики, чиновники, Европейские монархи, титулованные Американцы — препаратом заинтересовались все, без исключения. И конечно, Джеймс понял, что поставил себя и свою семью под удар, когда позволил себе ошибиться однажды и когда-то вообще объявил о могущественном препарате. А он это сделал, на конгрессе ученых, и планировал развивать свое детище. Но потом передумал.
— Откуда ты все это знаешь? — обрываю я Майкла, пытаясь понять, почему он осведомлен о жизни моего отца, куда больше, чем я.
— К сожалению, я тоже являюсь частью преступного мира, Мия. Но наша семья занимается законной деятельностью. За семьей Форд разумеется, числятся грехи, но они не окроплены чужой кровью, — поясняет Майкл, а в моей груди невольно становится тесно, от мысли что Киан Морте не может похвастаться тем же.
— Информация, которой я делюсь с тобой, есть у любого представителя из семей, занимающих высокую ступень в иерархии. Наша семья давно признала поражение, и почти не гоняется за «цветком». Мой отец предпочел наблюдать за битвой гигантов, таких как Морте, Ди Карло и Кинг — чтобы сохранить семью и прибыльную деятельность в рамках закона. Но мы все равно держим руку на пульсе, на случай если кто-то даст слабину и покинет гонку за изобретением Джеймса.
Меня бросает в холодный пот от его слов. Неприятно струится по телу, позволяя платью прилипнуть к пояснице. Какие-то недостающие пазлы моего мира встают на место, заставляя меня прозреть. Увидеть картину целостной, посмотреть на неё со стороны.
Разговор родителей всплывает на поверхность сознания в более ярких подробностях.
«— Действие препарата еще не доказано, не проведены тесты…
— Да. Но для тех, кто уже знает о нём и обо мне, разницы нет, ты же знаешь. В чудо хочет верить каждый. Но если секрет окажется в плохих руках — это как ядерное оружие, Джеймс.»
— Ты что-то вспомнила? — обеспокоенно спрашивает Майкл, отследив растерянное выражение моего лица и то, как подкашиваются и дрожат мои колени.
До меня начинает медленно доходить нечто страшное, жуткое. То, во что не хочется верить. То, о чем не хочется думать.
Нет. Я не хочу смотреть туда. Не хочу заглядывать в правду.
— Нет. Ничего…продолжай, — едва дыша, бросаю я.
— Я почти все сказал, Мия. Препарат твоего отца — маниакальная мания всех семей, потому что обладатель «цветка бессмертия» сможет остановить всю преступную деятельность семьи, снизить все свои риски и до конца своих дней заниматься одним делом — поставлять «наркотик» дарующий долгую жизнь и исцеляющую от любой заразы тех, кто может себе это позволить. Не говоря уже о том, что можно изготавливать дорогостоящие вакцины, с помощью препарата. Например, в период мировых эпидемий. Представляешь, сколько это денег? Власти? Черт возьми. Обладать «цветком бессмертия» — все равно что вертеть планету Земля на пальце, баскетболисту как шар.
— Ты имеешь в виду…?
— Президенты, политики, короли. Арабские шейхи. Самые богатые люди мира, которые подарят семье полную неприкосновенность и позволят ей творить любое беззаконие и упиваться частью мировой власти.