— Не досталась мне — никому не достанется. Я так хотел. Поэтому и напал на нее. Так…так…так…хотел, — все больше проваливаясь в бессознательное состояние, дрожа и заикаясь, шепчет ублюдок, не обращая внимания на то, что Джесс скользит лезвием ножа по боковине его бедер и поднимается выше.
К напряженным и растянутым на всю ширину кровати рукам.
Отлично.
— Ошибаешься. Она досталась мне. И я убью за нее, — просто отвечаю я. — Но сначала ты скажешь мне, кто подложил взрывчатку в автомобиль Амелии в день её свадьбы, — вкрадчиво обещаю я, потребовав ответа на свой вопрос.
— Я не знаю, чувак. Отвали от меня, — задыхаясь кряхтит Ди Карло, не фокусируя взгляд ни на мне, ни на девушках. Абсолютно ни на чем. Даже жаль, что сейчас его сознание рассеянно. В трезвом и целостном состоянии разума, его мучения были бы куда острее.
— Ты знаешь. Я в этом не сомневаюсь, — продолжаю давить я, снимая цепи со всех своих внутренних чудовищ.
— Джесс! — словно «фас», произношу я.
В следующую секунд пространство комнаты наполняет истошный крик Ди Карло, подверженному изощренной и мучительной пытке. С прыткостью амазонки из «Мортал Комбат» Джессика и другая шлюха загоняют лезвия швейцарских ножей под ногти больших пальцев Ди Карло.
Не проходит и пяти секунд, как по его пальцам начинают стекать багровые реки.
Старый прием. На моей памяти, никто не выдерживал этой боли. Сдавались абсолютно все. Выдавали свои секреты и тайны уже после третьего удара лезвием.
Комната начинает вращаться вокруг меня.
Внутри все пылает, когда я думаю о том…как бы посмотрела на меня Мия, если бы увидела меня сейчас.
Увидела бы другую мою сторону.
Истинное лицо.
Как бы смотрел на меня сын?
Как бы посмотрела на меня мама и отчим, что был мне родным отцом?
Крик, на который я никак не реагирую.
Не испытываю жалости и сострадания.
Снова крик…тяжелый выдох жертвы.
Он задыхается, бьется в истерике, умирая от болезненных ощущений. А я не чувствую ничего, кроме того, что делаю так, как требует того мое нутро.
Часть моей сути.
Мия приручила меня, сделала лучше…но свои светлые стороны я хочу проявлять лишь рядом с ней и с Антеем.
Больше и с кем-либо другим — я не могу, не способен.
Я все еще тот мальчик, на глазах которого убили его родителей.
Тот мальчик, которому в девять лет пришлось выстрелить в человека в целях самозащиты и отнять душу самому.
Случилось так, как случилось.
Моя жизнь — это ад и я не достоин рая. Но рай в лице Амелии Морте нашел меня, и я не хочу его про*бать, потерять, упустить, отдать…все, кто может причинить ей зло, должны быть уничтожены.
Сопротивлялся Ди Карло недолго.
И когда он рассказывает мне все, что я могу с него взять, я добавляю еще несколько ударов. За грязные слова об Амелии, разумеется. А потом, останавливаю его пытки одним точным выстрелом в зону третьего глаза.
Не отворачиваюсь, когда стреляю.
Девушки вздрагивают.
Визжат в унисон и падают на пол.
Через пять минут, в комнате уже находятся все мои солдаты, в полнейшем молчании зачищающие результат моей вендетты.
Выстрелив в него, я в который раз потерял человечность.
Я осознаю это. Ощущаю, как обугливается большая часть неистово пульсирующего в груди сердца.
Я не заслуживаю Мию.
Я не заслуживаю гордости и восхищения своего сына.
Неимоверная боль обжигает легкие, стенки горла покрываются стекловатой.
Мне самому хочется сдохнуть, но при этом я сохраняю внешнее спокойствие, абсолютную холодность и непоколебимость.
Мне хочется оказаться вместе с Мией и Антеем на необитаемом острове. В месте, где меня бы могло унести волной, если на то будет воля Вселенной. Или в месте, где я бы мог начать все заново.
Мне плевать, что случится со мной.
Я знаю, что «бумеранг» за нарушение законов Вселенной непременно вернется ко мне. И ударит больнее, уничтожит меня куда более мучительной смертью.
И главное — чтобы в этот момент, Мия и Антей были в безопасности.
Пусть даже без меня.
Похороны Энтони Морте прошли будто бы без моего участия. Хотя физически я присутствовал на церемонии прощания с «великим и ужасным» доном.
Да вот только никто не скорбел по Энтони, даже родной сын. Естественно, Стефан надел на себя безукоризненно печальную маску, граничащую с холодной сдержанностью будущего отца клана Морте.
Разваливающегося клана.
Благодаря последней воле Энтони и тому, что половина из солдат и капитанов ненавидели бывшего дона семьи и мечтали о том дне, когда его мощный аркан хоть немного ослабится и даст им дышать полной грудью.
Не факт, что следующий дон не затянет его туже. Но они радовались даже небольшой передышке, которая поможет им залатать их слабые места, и стать менее ведущимися на манипуляции.
Я жив только благодаря этому.
Клан раскололся почти ровно на две части. Половина членов остались верны Стефану, половина — мне. Нетипичная ситуация для семейного конфликта внутри мафии.
С одной стороны, любой из них давно мог бы меня убить, и не был бы осужден другими участниками клана.
С другой стороны — ответив Энтони на показательное унижение моего сына, я продемонстрировал свою силу и несгибаемую волю. Я сделал то, что не смог сделать ни один из них, оказавшись под натиском и шантажом Энтони Морте: поставил дона на место.
И поэтому, каждый из них, чувствует по отношению ко мне сейчас два чувства — уважение и конечно, страх.
Это всегда происходит подсознательно, интуитивно. Клан — это своего рода стая, прайд, объединенный общей территорией и обязанностями. Правилами и отведенными ролями. С какой целью? С целью обзавестись свежей добычей, в данном случае — деньгами. А также, безопасностью. Все члены клана знают, что все это дает не просто саблезубый хищник во главе, но и сильный стратег с устойчивой психикой.
И многие понимают, что психика Стефана Морте оставляет желать лучшего. Он из тех, кто может запустить кухонный нож в глаз своего солдата, пребывая в состоянии гнева. Такое уже случалось.
Никто не хочет видеть во главе семьи истеричку и психа.
На все это накладывается то, что все в курсе: именно я обладаю «цветком» или информацией о нем. А значит в моих руках мировая власть, и огромные деньги. В их глазах — я тот, кого стоит держаться и защищать, а не убивать.
Тот, кто подарит им «дивный и новый мир». Но, конечно, как и большинство недалеких членов стада, они ошибаются.
Однако, мне на руку вся эта нетипичная ситуация.
Разберемся в борьбе за роль дона мы немного позже, хотя я уже вижу, как Стефан точит на меня свои зубы. Точит и боится, покрываясь испариной.
Он понимает, что убив меня, никогда не найдет «цветок».
И предполагаю, что попытается действовать через Мию.
Я утроил охрану рядом с девушкой. Так хочется спрятать ее там, где никто не найдет. Подальше отсюда. Но пока это невозможно. Приходится дедать все возможное здесь, на территории клана.
— Рик, нужно сделать еще кое-что, — набираю друга, покидая пределы клубного дома и подготовив для Сандерса очередное задание. — Собери отряд в дом Ди Карло. Проникни в дом через подземный тоннель, который мы обнаружили. И забери Селену.
— Забрать Селену? Напасть на маленького ребенка? — с осуждением выплевывает Рик, до конца, не понимая моих планов. — Ты уверен, что хочешь действовать такими грязными методами?
— Делай, как я сказал. Отвечу на этот вопрос позже. Разумеется, с девочкой нужно обращаться, как с бесценным сокровищем. Не причините ей вреда, — немного смягчившись, распоряжаюсь я.
Ну что ты, Рик. Я же не чудовище.
Мия
Боже. Неужели это правда?
Нет.
Я совершенно не нахожу себе места после звонка Наталии. До сих пор кажется, что это шутка, или женщина ошиблась. Вдобавок ко всему, Киан не берет трубку. Меня уже тошнит от голоса его автоответчика.
По нашему лофту, я расхаживаю от угла к углу, походкой запертой в темнице пантеры. Охрана, которой стало в три раза больше, фактически дышит мне в спину…невыносимо!
Он издевается, да? Сам даже на звонок ответить не может, при этом умножает окружение псов, снующих рядом со мной. Расслабиться я могу теперь только в туалете.
Вы преследуете меня? Со мной не хотите душ принять? Киану это понравится, — огрызаюсь я в сторону одного из охранников, когда он провожает меня до двери ванной комнаты.
Мне было приказано не отходить от вас, мисс. Я подожду вас здесь, — механическим тоном отвечает мужчина. Носки его лакированных туфель почти касаются плитки, вымощенной на полу в ванной.
Черт.
Выругавшись сквозь сжатые зубы, я захлопываю дверь перед его носом. Он не виноват, но я все равно не могу сдержать в себе негодование и целый шторм эмоций, который опрокидываю на полотенце и бритву Киана, что стоит в хрупком стаканчике на туалетном столике. Дребезжащий звук действует успокаивающее и мне совершенно плевать на осколки, прозрачной россыпью упавшие к моим ногам.
«Если ты думаешь, что это нормально — не отвечать мне, и молча приставить охрану…то ты ошибаешься, Морте. Что происходит?», — гневно оповещаю в сообщении Киана я.
Он отвечает фактически сразу: «Малыш…так нужно. Ты все узнаешь, обещаю. Мой приоритет — твоя безопасность».
От ярости, захлестнувшей меня, хочется разбить телефон о зеркало, в глади которого отражается мое разгневанное выражение лица.
Тяжело выдохнув, я переодеваюсь в купальник и беру свое полотенце и фактически с удара ноги открываю ванную, бросая охране:
— Я пошла к бассейну. Хочу побыть одна! Охраняйте меня на расстоянии двадцати шагов, ясно? Если приблизитесь ближе — напишу мужу, что вы на меня пялитесь. Или…что пристаете, — угрожаю охране я, пригвоздив к полу каждого своим искромётным взором.