на задницу, но выдерживает мой взгляд с достоинством. Она нуждается во мне, и расстояния не помеха, чтобы почувствовать, насколько сильна связь между нами. И как сильно горят наши сердца сейчас, сожалея о том, что не открылись друг другу раньше. Я не открыл…возможно, она бы сейчас была в безопасности, рядом. Но она там, в лапах этих мерзких чудовищ, которые могут пристрелить её в любой момент.
Моя жена привязана к самолетному креслу. Во рту зажат кляп. Рядом с ней вальяжно раскинулся Дэниел Кинг, наблюдающий за происходящим со скучающим выражением своей наглой физиономии.
— Видишь капельки пота на ее лбу? — Доменик подходит к Мии близко. Тварь. Держись от нее подальше. Достает градусник из подмышки Амелии.
— Тридцать девять. У нее жар, Киан. Скоро, когда яд скорпиона, который…случайноужалил её, глубже впитается в ее клетки, она отключится. Для противоядия уже поздно. Жаль, что такая красавица умрет молодой…но ты же не станешь жертвовать сыном ради горячей киски? — спрашивает этот уебок, прикасаясь своим шершавым и морщинистым пальцем к совершенно нежным щекам Мии.
Черт. Я убью его. Я заставлю его гореть…и умирать самой мучительной, блядь, смертью.
— Но у тебя же есть «цветок бессмертия», Киан. У тебя последний образец, не так ли? Отличный шанс проверить его в действии. Прилететь сюда и дать его любимой жене…но вот незадача: тогда сына спасти не успеешь. Какая жалость. Наша жизнь — это выбор, Киан. Не ошибись с ним. И не стоит, посылать спасать свою жену кого-то из друзей…я вышлю местоположение Мии, только когда увижу твой самолет в списке приземлившихся в Джакарте. И да, маячок в ее обручальном кольце уже уничтожен.
— Зачем ты это делаешь? Какая. Твоя. Выгода? — довольно спокойно спрашиваю я. Внутри — агония, полыхающая земля. Хочется кричать. Хочется сказать Мие столько всего.
Держись, птичка. Это безумие скоро закончится. И мы выберемся из него живыми, черт подери.
— Вендетта. За то, что твоя мать сбежала от меня и предпочла другого. Пусть, ее сердце обливается кровью на небесах, когда она будет смотреть на то, как по ее вине страдает ее сын… — маниакально смеется Доменик, и я окончательно понимаю, что от отчаянья и долгов, у него давно сорвало крышу. — Месть за сына. За моего Алессандро, разумеется. Ну и конечно, сделка, Киан…если твой друг привезет нам Селену, мы, возможно, попытаемся спасти Мию. Но гарантий никаких нет.
В эту секунду Мия начинает мычать изо всех сил, и отрицательно мотает головой. По ее взгляду я читаю одно: «Если ты отдашь им маленького ребенка за меня, я никогда тебе этого не прощу».
Блядь, не то, что бы я собирался…но…черт подери, из этого дерьма нет адекватного выхода. Его просто нет. Это конец. Как бы я не поступил, потеря самого дорого для меня…неминуема, неизбежна.
Кажется, я говорил, что достоин только ада? Мысль материальна, мой вызов сработал. Ад — это то, что происходит сейчас. И я его заслужил…но сейчас не время. Не время сожалеть и думать.
Доменик отключает связь. Я даже не успеваю ничего сказать Мии. И в моих словах сейчас мало смысла. Последние две минуты разговора, я поставил телефон на громкую связь, поэтому Рик и моя команда уже в курсе всего, что нам предстоит.
— Киан, это…это, черт подери, полная задница, — бормочет Рик, очень мягко озвучивая мои мысли и внутреннее состояние.
А мое внутреннее состояние…если сказать кратко: это ядерная война.
— Это тупик, Рик, — стараясь сохранять самообладание, отвечаю я. Мужчинам положено сохранять спокойствие и быть хладнокровными, когда хочется рыдать, кричать, и умолять…Вселенную — не забирать. Только не забирать.
— Сэр, так что сообщить пилоту? — спрашивает у меня один из солдат. Мы уже должны приступить к снижению…или лететь дальше и запрашивать разрешение на приземление в Джакарте.
— Ты знаешь, что делать, — сухим тоном озвучиваю свое решение я. — Мы скоро приземлимся в Куала-Лумпур. Я спасу своего сына.
Рик смотрит на меня с пониманием, ужасом…и сочувствием. Отворачиваюсь, сжимая подлокотники кресла.
Закрываю глаза. Отчаянно пытаюсь найти выход…запасной вариант.
Но его нет.
Просто нет.
Один из них умрет сегодня.
И я решил, что это будет Мия…из-за меня. Как и Ванесса, она погибнет из-за меня.
А что если, тебе бы предложили одно из двух? Кого бы ты спас, Киан? Кинулся бы в огонь, чтобы спасти сына? Или в океан, чтобы больше никогда не расставаться с Мией?
Расплата за каждую отнятую душу настигла меня здесь и сейчас. И никакой так называемый иллюзорный ад, не сравнится с тем, что можно испытать, когда бумеранг собственных грехов возвращается к тебе при жизни.
Мия
Ненавижу настолько сухой воздух. Или мой язык и небо стали наждачной бумагой, после проникновения в кровь яда?
Я не знаю, не понимаю. Трясет ли самолет, мы попали в зону турбулентности? Или трясет меня, сводит каждую мышцу нетерпимой судорогой?
Жар, опоясывающий тело до ломоты в костях вызывает желание закричать навзрыд. Умолять о противоядии. Умолять о помиловании.
Не меня…ребенка. Моего малыша, который не заслужил таких страданий, будучи пока еще крошечным эмбрионом, который когда-нибудь может произнести «мама» и разбудить меня топотом своих ножек.
Черт. Все беременные становятся такими сентиментальными?
«Держись, маленькая пуговка…я не умру сегодня. И ты, обещай, что будешь сильной», — мысленно умоляю я, хоть и понимаю, что на 14 неделе малыш еще мало похож на ребенка. Когда я изучала в гугле триместры беременности, он выдал мне информацию о том, что во мне уже живет кроха размером с авокадо.
А моя любовь, и сила ожидания ее или его появления на свет, уже не помещается в сердце. Не то, чтобы в авокадо.
Доменик только что закончил разговор с Кианом. Я услышала из него мало, точнее не так много усвоила. Из-за измененного состояния сознания, кажется, будто я мир воспринимаю через плотный и вакуумный пузырь.
У Киана есть сын. Меня бы удивила эта новость, и пожалуй, разозлила бы очередная лодь, а точнее сокрытие факта о наличии сына, если бы мне не было так хреново. Я не мозгу злиться, когда все мое тело обливается собственным потом, а место введения скорпионьего яда жжет так, словно к этому участку кожу приложили раскаленную сталь.
Панцеривидное и устрашающее насекомое было первым, что я увидела, когда проснулась. Дэниел убрал его с моего запястья, продемонстрировав покрасневший след от укуса. На его лице в тот момент замерла удовлетворенная улыбка одними уголками губ.
Мне захотелось его ударить. Сильно. Но я обнаружила, что связана по рукам и ногам. Более того…сил на то, чтобы попытаться поднять руку просто нет.
А сейчас…когда я понимаю, что Киан, возможно просто не успеет ко мне…к нам.
Мне так страшно.
Я боюсь не самой смерти. А того, что никогда не узнаю…никогда не проживу ту жизнь, ту историю, которую могла бы создать. Если бы только…Вселенная дала мне второй шанс. Нам второй шанс. И обязательно там, где больше нет места ни одному извращенному мафиози.
— Что ты почувствовала, когда увидела его? Дай угадаю. Отвращение? Страх? Ужас? — с трудом слышу вкрадчивый голос Дэниела, расположившийся на соседнем кресле. Хорошо хоть старик Ди Карло исчез с глаз моих, иначе лихорадку было бы выносить куда труднее.
— Ты про кого? Про себя? — пытаюсь ерничать я.
— Про него, — Дэниел достает из своего кожаного портфеля коробочку, внутри которой я вижу того самого скорпиона, что принес мне такие мучения. — Про этого красавца. Мне подарил его один хороший друг. Бесценный и редкий экземпляр в его коллекции. Его зовут Коул. Коул Стоунэм.
— Скорпиона? — вспыхиваю я.
— Моего друга. Но оба скорпионы.
— Ты, мать твою, — на тяжелом выдохе интересуюсь я. — Думаешь, что мне это сейчас интересно?!
— Я пытаюсь тебе отвлечь, не более того. Приятной беседой, — ленивым, гипнотизирующим тоном на низких вибрациях, шепчет Кинг.
— Лучше объясни мне. Какого черта ты все это вытворяешь? Мечешься из одной стороны на другую. И что ты хочешь получить в итоге? Где твоя выгода, зачем ты помогаешь Доменику?
— Конечно, чтобы поближе познакомиться с женщиной, которая могла бы стать моей женой, — то ли саркастично, то ли всерьез заявляет Кинг, поддев мой подбородок пальцем. Мерзавец. Он не имеет никакого права прикасаться ко мне так. Лучше бы приложил своего скорпиона к моему лбу. — Ты же в курсе, что унизила меня, отдав предпочтение другому. Мия.
— Тебя это действительно задело? — вновь ощущая нарастающий пожар внутри, задыхаясь, спрашиваю я.
— Если честно, то нет, — равнодушно замечает он. — Сейчас. Я просто присоединился к игре. Внес в неё свои коррективы. Мне так это нравится, Мия, — его большой палец касается моей нижней губы. Если бы у меня были силы, я бы его откусила. Но нет сил сопротивляться, и не хочется, чтобы он увидел в этом сексуальный подтекст.
Я знаю, для многих, Дэниел Кинг — отожествление порочной и манящей сексуальности. Но для меня он извращенец, предпочитающий девственниц на завтрак, обед и ужин. Человек с больной психикой.
— Нравится смотреть, как люди страдают. Принимают фатальные решения. Адреналин бежит по венам, когда я вижу чужую боль. Потому что знаю — она ведет душу к совершенству…я забываю о своей боли, когда чувствую, подобно эмпату, чужую. А чужая боль…невыносима сладка, — его веки слегка закрываются, будто от наслаждения.
— Ты больной?
— Нет, — сухо отвечает Кинг, а потом улыбается мне манерно, в стиле Чешироского кота. — Но я расстроен. Ты так и не сказала, что почувствовала.
— Отвращение, — признаюсь я, глядя на членистоногое насекомое. — Панику. Страх. Я боюсь насекомых. Ужасно боюсь.
— Они такие маленькие, но в них может быть столько силы, — совершенно не вовремя предается философствованию Кинг. — Они могут нести в себе смерть, как в твоем случае. В тебя проникла огромная доза яда. Но в определенных порциях яд скорпиона способен исцелять. Не говоря уже о том, что это существо никогда не тронет тебя, если ты не будешь его бояться. Скорее, паника принесет тебе больше вреда, чем скорпион или змея, затаившаяся в углу.